Двойной шантаж

Кивнув Хэмптону, Итан поднялся и, стараясь не привлекать внимания, направился к кухонной двери, от души надеясь, что Уэстон, который, усевшись вместе с товарищем за стол, как раз делал заказ и был слишком поглощен прелестями хорошенькой розовощекой служанки, чтобы обратить внимание на выпивоху, пробирающегося по надобности на двор.

Наконец кухня осталась позади. Выскользнув из задней двери, Итан направился к конюшне, тщательно обходя блестевшие в лунном свете кучи навоза, но не прошел он и половины пути, как ночную тишину разорвал чей-то предостерегающий крик, и тут же грохнул пистолетный выстрел. Где-то рядом яростно взревел Хэмптон, но Итан уже ничего не слышал — жгучая боль опалила его висок, и он без сознания рухнул на землю.

Хотя Итан не сказал ничего определенного о дате своего возвращения, с каждым днем беспокойство Кэти росло. Каких-нибудь два месяца назад ей бы и в голову не пришло беспокоиться о мужчине, но теперь она была уже совсем не той Кэти Армстронг, что бежала в Бостон из Виргинии, потому что в ее сердце поселилась любовь.

После семи дней и семи ночей бесплодного ожидания Кэти почувствовала, что так больше продолжаться не может, иначе она просто сойдет с ума, и на следующее утро поспешила в «Русалку», чтобы повидаться с супругами Мунро и расспросить об Итане.

К ее досаде, Дэвида не было дома, Молли же и сама ничего не знала. Проведя гостью в кухню, добрая женщина пристально посмотрела ей в лицо и посоветовала:

— Не надо так волноваться, девонька! От беспокойства никакого толку, оно только растравляет душу. Итан много раз брался за очень рискованные дела и всегда выходил сухим из воды!

— Господи, Молли, неужели ты думаешь, что достаточно сказать «успокойся», и я успокоюсь? — не без раздражения ответила Кэти, усаживаясь на стул.

— Нет, конечно, не думаю, но у меня есть одно надежное лекарство от беспокойства! — подмигнула ей бывшая хозяйка, беря с полки бутылку рома. Налив в кружку щедрую порцию, она подала ее гостье. — Выпей, это поможет тебе успокоиться, а то ты прямо сама не своя!

Хлебнув, Кэти закашлялась — огненная жидкость обожгла ей горло — и через несколько минут пожала плечами:

— Кажется, твое хваленое лекарство не действует, Молли, я по-прежнему просто умираю от беспокойства за Итана! Наверное, я перестану волноваться, только когда увижу его живым и здоровым! — Она поставила на стол локти и со стоном обхватила голову руками. — Ты не поверишь, но я это делаю первый раз в жизни!

— Что, милая?

— Волнуюсь за другого человека больше, чем за себя, — ответила Кэти. Сделать такое признание ей стоило немалого труда. Подняв голову, она посмотрела Молли в глаза: — Жалкое зрелище, да?

— Ну что ты! — поспешила утешить ее бывшая хозяйка. — Разве это плохо — душой болеть за ближнего? Просто раньше тебе не приходилось этого делать. Я так тебя понимаю. Знаешь, я ведь тоже сирота и тоже стала воровать, чтобы не умереть с голоду, только не в Лондоне, а в Глазго. Меня поймали и в наказание отправили на корабле сюда. Ох, и хлебнула я здесь горя до того, как встретила Дэвида! Он-то меня и спас.

Она наклонилась к Кэти и, сочувственно накрыв ее руку своей, продолжала:

— Милая, мне ли не знать, как это бывает, когда человек вынужден смолоду бороться за право на жизнь? Думаешь только о том, где добыть кусок хлеба, где найти ночлег, чтобы не замерзнуть насмерть, на другие мысли просто не остается ни времени, ни сил. Но потом в твоей душе что-то происходит, и все, что ты считала самым главным, вдруг отходит на второй план. Обычно так бывает, когда приходит любовь.

Кэти нахмурилась и убрала свою руку.

— Ты хочешь сказать, что я влюбилась в Итана? — спросила она. — Что за глупости! С чего ты взяла?

— Милая, да у тебя же это написано на лице! Итан как-то предупредил, что ты любишь приврать и чтобы я не верила ни одному твоему слову, но есть вещи, скрыть которые не под силу даже самой отъявленной лгунье. Одна из них — любовь.

Молли видела ее насквозь, и Кэти почувствовала себя неуютно. Как надоело все время врать и изворачиваться, не лучше ли сказать правду?

— Ты права, Молли, я его действительно люблю, — призналась она, потупившись. — Сама видишь, много ли счастья мне это принесло!

— Люди влюбляются не потому, что хотят быть счастливыми, они просто влюбляются, таков закон природы.

— Почему же тогда Итан любит только свою революцию?

— Разве я не предупреждала тебя, что в таких, как он, влюбляться опасно? — покачала головой Молли.

— Предупреждала… — вздохнула Кэти. — А что толку? Твой совет запоздал. — Она встала из-за стола, собираясь уйти. Внезапно в ее памяти яркой чередой промелькнули события последних недель — совместные авантюры, долгие беседы, признания, та удивительная ночь в ее новом доме… — Знаешь, Молли, это странно, но я сейчас подумала: если бы я могла повернуть время вспять, то, наверное, снова бы тебя не послушалась!

Она пошла к двери, и Молли сочувственно сказала ей вслед:

— Зайди в «Белый лебедь», может быть, у Дороти или Джошуа есть новости!

Кэти с благодарностью кивнула бывшей хозяйке и вышла. Заглянув на минутку домой, она на случай возвращения Итана предупредила Стивенса, куда направляется, и поспешила в «Белый лебедь». Не то чтобы Кэти верила в скорое возвращение возлюбленного, нет, просто так ей было спокойней.

Как и в прошлый раз, когда она там побывала впервые, пивную оккупировали солдаты Его Величества, поэтому Кэти осторожно заглянула в окно, прежде чем зайти, — к счастью, лейтенанта Уэстона среди посетителей не оказалось — и только после этого переступила порог питейного заведения. Джошуа, как всегда, стоял за стойкой, бойко наполняя кружки страждущих, а вот Дороти нигде не было видно.

Опасаясь неожиданного появления лейтенанта, Кэти уселась поближе к кухонной двери и принялась ждать, когда Джошуа освободится, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.

Внезапно дверь, возле которой она сидела, распахнулась, и в зал прошла Дороти с подносом мясных пирогов в руках. Кэти не стала ее окликать, памятуя о том, что пухлая служанка невзлюбила ее с первого взгляда.

Но Дороти, поставив поднос перед заказавшими пироги солдатами, повернулась, чтобы идти в кухню за очередным заказом, и увидела нежданную гостью. К удивлению Кэти, служанка тотчас подошла к ней с доброжелательной улыбкой, однако во взгляде ее сквозила тревога.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Как дела у Итана? С ним все в порядке?

— Я ничего о нем не знаю уже несколько дней, и надеялась, что вы с Джошуа что-нибудь о нем слышали, потому и пришла.

— Нет, мы ничего не слышали, — обеспокоенно проговорила Дороти и не без горечи добавила: — Но ты, должно быть, узнаешь все новости первой, ведь ты его любовница!

Кэти хотела ответить, но вдруг забыла, что хотела сказать: ее взгляд упал на капитана Уорта, который только что вошел и стоял у входной двери, видимо, кого-то высматривая в толпе посетителей. Кэти вжалась в сиденье стула и пробормотала:

— Господи, когда только кончится этот кошмар!

— Если, по-твоему, у нас так ужасно, то нечего тебе здесь оставаться, — съязвила Дороти, не видевшая капитана.

Не обращая на ее слова никакого внимания, Кэти привстала со стула, собираясь удрать, но в этот момент ее заметил Уорт, и Кэти села, сделав вид, что у нее и в мыслях не было спасаться бегством.

Заметив, что гостья ее не слушает, Дороти обернулась, чтобы посмотреть, на кого та уставилась.

— Это тот мерзкий англичанин, который обвинил меня в краже часов! — сказала Кэти в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Вот как, ты обворовала капитана Уорта? — кажется, впервые Дороти посмотрела на нее с одобрением.

— А разве Итан тебе не рассказывал эту историю?

— Нет, — покачала головой Дороти, — он мне не доверяет.

И опять Кэти показалось, что в ее голосе была горечь.

Ей захотелось утешить Дороти, сказать, что Итан не доверяет и ей, своей любовнице, но Уорт уже направился к ее столу. Не зная, что ему нужно, Кэти предпочла бы остаться с ним один на один.