Семь звезд

Уинтроп смаковал любимое бренди.

— Дорогая, я бы на твоем месте не очень волновался по этому поводу. Мы стоим на пороге новой эры — не апокалипсиса, которого так жаждал Кроули, а века научных открытий. Вполне возможно, ученые скоро объявят, что мистика вполне поддается разумному осмыслению; чтобы разгадать очередное дельце, нам не придется воскрешать в памяти сказки, которые в детстве рассказывала мама. Запомни мои слова. Когда в следующий раз нам сообщат об очередной Розе, мы с тобой дойдем до самой сути без паники и истерик.

КОНЕЦ ШОУ НА ПИРСЕ

С моря налетел леденящий душу ветер и, словно гигантская волна, окутал побережье. Фред Регент съежился и спрятал сжатые кулаки еще глубже в рукава короткой желтой куртки.

Фред пытался не только защититься от невыносимого ветродуя, но и хоть на несколько минут забыть о противных насекомых — их почему-то очень привлекал его лысый затылок. Бедняге приходилось ежесекундно смахивать надоедливых мух с бритой головы, на которой еще совсем недавно красовалась пышная шевелюра. Если бы макушка Фреда все-таки посинела, то стала бы точь-в-точь похожа на каску полицейского. Прогулка с Парнями больше не казалась приятной возможностью избавиться от формы — теперь это скорее смахивало на весьма неудачную затею пропустить по рюмочке-другой и искупаться в ледяной воде Ла-Манша.

— Вот такой у нас апрель, — прервал молчание Яффа, Парень-Фюрер, — и что только случилось с весной?

— Новый ледниковый период, дружище, — отозвался Оскар, прозванный Парнями «интеллектуалом». — Астрологи Гитлера предсказывали такие природные изменения.

Парни тащились по берегу, лениво шаркая тяжелыми массивными ботинками с металлическими носками. То и дело они ежились, когда очередной порыв колючего, злого ветра насквозь продувал их закатанные до колен джинсы, выцветшие рубашки и легкие ветровки.

Только Оскар чувствовал себя уютно в спортивной куртке, и Яффа иногда презрительно называл его «модником». Парни были скинхедами, и потому терпеть не могли «модников», не говоря уже о хиппи, голубых, студентах, чернокожих, жидах, косоглазых и особенно — копов.

Фред задавался вопросом: испытывают ли остальные парни такие же отвратительные ощущения, когда по их бритым головам гуляет ледяной ветер? Если да, то у ребят потрясающая сила воли, чтобы так тщательно скрывать это. Пожалуй, наголо выбритые затылки — одна из худших идей человечества. Впрочем, Парни — тоже худшие его представители. С каким удовольствием он упечет молокососов за решетку! Если, конечно, ему удастся дожить до этого дня.

Разгуливая с Парнями по морскому берегу, Фред преследовал цель втереться в доверие к Яффе. Все дружно решили, что пакет с наркотиками, который притащил Фред, он с боем добыл в какой-то пакистанской третьесортной аптеке, поэтому популярность ему была обеспечена. Но Кевин Яффа, по кличке Лысый Король не доверял новичкам до тех пор, пока они не примут участие в какой-нибудь разборке. Эта своего рода церемония посвящения делала всех дружков Яффы сообщниками, в случае если компания попадала в передрягу.

В Лондоне все казалось намного проще: следовать указаниям по делу Лысого Короля и Парней, вживаться в роль бритоголового, получать уроки жаргона у прикованного к инвалидному креслу старшего офицера («Говори „черномазый“, а не „чернокожий“), подбирать соответствующую одежду и даже бриться наголо. Теперь Фред был совсем один в компании скинов, и попади он в беду — никто не придет на помощь.

Что он должен делать? Насколько далеко должен зайти в своем расследовании?

В поезде Яффа демонстративно положил ноги на сиденье, выставив на всеобщее обозрение грязные ботинки, и заявил, что готов выслушать идеи касательно досуга. Наиболее популярными оказались предложения стащить что-нибудь у пассажиров из соседнего купе, поломать мебель, напиться, трахнуть телок и тому подобное. По заданию, Фред должен был не обращать внимания на „мелкие проказы“, пока не соберет достаточно улик на Великие Идеи Яффы. Но про себя Фред решил, что положит конец „шалостям“ Парней, если они зайдут слишком далеко, и в опасности окажется невинный человек.

— Черт подери, все магазины закрыты, — скулил Догго, — а я до смерти хочу есть.

Яффа влепил малолетке (Догго было не больше четырнадцати) подзатыльник.

— Только и думаешь, что о жратве. Есть вещи поважнее.

Практически все магазины вдоль побережья были наглухо заколочены досками, до середины занесены песком. Пляжные топчаны лежали один на другом, укрытые от дождя брезентом. Никто не решался выйти на прогулку в столь мерзкую погоду, и только несколько человек выгуливали своих четвероногих питомцев. Город словно вымер.

Парни подошли к пирсу.

— Осмотримся на местности, — предложил Яффа, взбираясь по брезенту наверх.

В нескольких шагах от пирса находился деревянный киоск, но сейчас, разумеется, там не было ни души. Парни двинулись за своим лидером, осторожно ступая по шатающимся, наполовину прогнившим доскам. Они с трудом шли против ветра, шаг за шагом приближаясь к зеленому строению в виде пагоды в конце пирса.

Указатель гласил:

Этот путь ведет в Центр Культуры,

во Дворец Чудес,

Галерею Знаний.

Огромный выбор

Цена за вход — 6 пенни

Вскарабкавшись на брезент, Фред огляделся и обратил внимание на плакат, висящий на стене киоска. Смешной пьяный солдат, одетый в длинную армейскую шинель, сидел за стойкой бара в крепких объятиях сексапильной блондинки. Половину лица женщины закрывали волосы; дамочка курила сигарету с мундштуком, и табачный дым висел в воздухе в форме черепа с глазницами в виде свастики.

Лозунг гласил:

Неосторожно произнесенное слово может стоить жизни

Возможно, плакат висел там еще с войны.

Хотя нет, цвета были очень сочные и яркие, как будто плакат только что напечатали. Наверное, это часть выставки.

— Идем, Фред, — окликнул Оскар, — кто последний войдет внутрь, тот не мужик.

Городок Симаус не отличался большой численностью населения, а потому не мог поддерживать пирс в должном состоянии. Однако в начале века Симаус считался очень модным морским курортом. Семьдесят лет экономического упадка не сумели стереть с лица земли былую красоту. Сооружение выдавалось далеко в море, и колонны с распорками только на время могли противостоять шумному натиску волн. Пирс доживал свой век: все скрипело так, как будто он был готов развалиться с минуты на минуту.

Сквозь щели между гнилыми, покоробившимися от соленой воды досками Фред посмотрел вниз: под пирсом бурлили и пенились темно-синие волны. Фреду даже показалось, что на дне он увидел нескольких крабов.

Компания подошла к Центру. Бирюзовая поверхность местами облезла, и из-под нее виднелась темная серо-синяя краска. Инграм ударил по цветным витражам металлическим носком ботинка, и стекло разлетелось вдребезги.

— Кажется, этот сарай скоро совсем развалится, — мудро заметил Оскар, раскачивая и без того шатающиеся перила. — Поможем ему?

Оскар начал ритмично скакать по доскам.

— Все закрыто, — опять заныл Догго.

Яффа выдал очередную колкость в адрес подростка, притворно изображая жалость. Рыжая полоса на голове Лысого Короля, длиной почти в десять сантиметров, с первого взгляда походила на шрам от ножа, но на самом деле была врожденным дефектом: кости черепа неплотно соединялись друг с другом. Наверное, поэтому он вырос таким психом. Локтем Яффа выбил стекло и шагнул вперед. Открыл шпингалет с внутренней стороны, распахнул настежь дверь и отступил вбок, словно дворецкий, жестом приглашая компанию войти внутрь. Догго выпрямился, поправил воротник ветровки и с важным видом продефилировал мимо Яффы. Лысый Король ловко подставил пацану подножку и пинком под зад толкнул его в темноту.

Догго со всего размаху ударился об пол и захныкал.