Страница 2 из 87
Я почувствовал, что начал злиться, поднялся и пошел к выходу.
— Нет, — вдруг взмолилась Беверли. — Пожалуйста, не уходите.
Она подалась вперед и взяла меня за руку. Затем поспешно отпустила, проговорив:
— Простите меня. Я не хотела быть женственной.
— Отлично, — произнес я раздраженно.
— Пожалуйста, не уходите, — повторила мисс Хендерсон. — Я на самом деле во что бы то ни стало хочу поговорить с вами, Джейсон.
Я опустился за столик. Мы почти не знали друг друга, а она назвала меня по имени. Я проявил слабость. Я смягчился. К тому же меня одолевало любопытство.
И потом… она была красива.
— Спасибо, Джейсон, — прошептала Беверли.
Я был сильно удивлен. Она поблагодарила меня! Я не ожидал этого и почувствовал: эта женщина действительно испытывает необходимость поговорить со мной. Хотя почему со мной — догадаться не мог. Наши взгляды недостаточно совпадали, чтобы можно было надеяться на согласие.
— Но почему я? — спросил я. — Вы ведь и дня со мной не провели.
— Есть причины, — коротко заметила Беверли.
— Раньше у вас не возникало подобных желаний.
— Потому что вы внушаете мне страх, Джейсон.
— Почему? — удивился я.
— В вас есть нечто, — начала она. — Я не знаю на самом деле, что это такое. В вас чувствуется сила вашего мужского начала. — Беверли быстро подняла глаза. — Я нахожу это оскорбительным, понимаете?
— Отлично понимаю, — отозвался я.
— Но это делает меня слабой, — начала оправдываться она. — Заставляет чувствовать себя женщиной. Я не хочу быть женщиной. Я не хочу быть слабой.
— Прошу прощения, если я сказал или сделал что-нибудь, что обеспокоило вас, — произнес я.
— Вы ничего такого не говорили и не делали. — Беверли покачала головой. — Я просто чувствовала, что в вас что-то такое есть…
— Что именно?
— Нечто отличающее вас от других.
— Что именно?
— Мужчина, — проговорила мисс Хендерсон.
— Это же глупо, — возразил я. — Вы, должно быть, знаете сотни мужчин.
— Они не похожи на вас.
— Вы боялись, что я отправлю вас на кухню и прикажу готовить еду?
— Нет, — улыбнулась она.
— Или что я силком затащу вас в спальню и заставлю устроить стриптиз? — продолжал я.
— Пожалуйста, Джейсон! — Беверли опустила голову и покраснела.
— Извините.
Внутренне я, однако, улыбнулся, подумав, что это было бы весьма приятно — увлечь очаровательную мисс Хендерсон в спальню моей маленькой студенческой квартиры и там раздеть.
— Существуют различные причины, по которым я хотела бы поговорить с вами, — обратилась ко мне Беверли.
— Я вас слушаю.
— Вы мне не нравитесь, это вы понимаете?
— Прекрасно понимаю.
— И мы, женщины, больше не боимся таких мужчин, как вы.
— Очень хорошо.
Мисс Хендерсон замолчала и опустила голову.
Я никогда раньше не видел ее одетой так, как в этот вечер.
Обычно Беверли одевалась в соответствии с тем, что предписывалось ее окружением. Слаксы или брюки, рубашки и пиджаки, иногда — галстук. Довольно интересно, что одежду в мужском стиле часто носят особы, наиболее страстно заявляющие о своем женском начале. Впрочем, те, что кричат о женской самостоятельности, имеют в себе женского меньше других. Но проблемы такого рода, наверное, лучше оставить психологам.
— Вы сегодня очаровательно выглядите, — подметил я.
Фигуру Беверли обтягивало белое атласное платье с приспущенными плечами. При ней была маленькая, расшитая серебряным бисером сумочка. Руки и шея открыты. Округлые предплечья изящны, руки с тонкими запястьями и маленькими ладонями очаровательны. Пальцы рук нежны и тонки, ногти не покрыты лаком. На ногах — легкие лакированные туфельки с позолоченными шнурками.
— Спасибо, — тихо произнесла она.
Я продолжал разглядывать ее восхитительные волнующие плечи и догадывался, что грудь Беверли — белоснежна. Атлас платья подчеркивал выпуклость бюста. Мне захотелось сорвать с нее одежду и повалить ее, обнаженную и беспомощную, на стол, а когда бы она заплакала от этого, бросить ее на пол и там овладеть ею…
Усилием воли я прогнал эти мысли.
— Такой наряд совсем не похож на стандартную униформу, обычную в вашем окружении, — насмешливо заметил я.
— Я не знаю, что со мной происходит, — печально молвила мисс Хендерсон, покачав головой. — Мне необходимо с кем-нибудь поговорить.
— Почему именно со мной?
— Есть причины, — повторила Беверли. — Одна из них — то, что вы отличаетесь от других. Обычно я всегда догадываюсь, что будут говорить и думать эти, другие. Но сейчас мне нужен кто-то, умеющий мыслить. Человек, который в состоянии быть объективным. Из наших коротких разговоров мне стало ясно, что вы — один из тех, кто мыслит не на языке слов, а на языке вещей и понятий. Когда вы думаете, то не проигрываете без конца одну и ту же пленку, а скорее — фотографируете факты.
— Тысячи индивидуумов мыслят на всеобщем языке, на языке природы и бытия, — сказал я, — а не на языке лозунгов и словесных клише. Правда, те, кто управляет миром, не могут обойтись без затасканных словесных формул. Они используют эти клише, чтобы манипулировать массами, но в собственном мышлении не ограничиваются ими. Иначе они не добились бы такой власти.
— Я привыкла к тем, кто строит свою мысль вербально, — отозвалась мисс Хендерсон.
— Академический мир слишком часто становится убежищем и раем для неудачников, которые не в силах достичь большего, — произнес я. — Академическое мышление в меньшей степени зависит от успеха или неудачи, чем мысль практическая. Инженер по аэронавтике совершает ошибку, и самолет разбивается. А историк пишет тупую книгу — и преуспевает.
Беверли опустила глаза.
— Давайте закажем что-нибудь.
— Я думал, вы хотите поговорить, — заметил я.
— Но сначала закажем что-нибудь, — повторила она.
— Хорошо, — согласился я. — Хотите выпить?
— Да.
Мы заказали напитки, а потом обед. Официант был внимателен, но не навязчив. Ужин прошел в молчании. После десерта мы принялись за кофе.
— Джейсон, — нарушила наконец молчание Беверли. — Как я вам говорила уже, я не понимаю, что происходит со мной. Я и в самом деле этого не понимаю…
— И вы хотели с кем-то обсудить это.
— Да.
— Продолжайте.
— Не диктуйте мне, что делать! — гневно произнесла мисс Хендерсон и повторила эту фразу еще раз.
— Отлично! Я попрошу чек?
— Нет пока… Пожалуйста, подождите. Я не знаю, с чего… с чего начать!
Я отхлебнул кофе. Я не видел смысла торопить ее. Меня переполняло любопытство.
— Вы думаете, я сумасшедшая?
— Если вы позволите мне столь дерзкое наблюдение, — начал я, — то я сказал бы, что вы кажетесь мне скорее напуганной.
Мисс Хендерсон внезапно взглянула на меня и торопливо начала рассказывать:
— Несколько месяцев назад я впервые стала испытывать необычные чувства и желания.
— Какие именно? — перебил я. Беверли ответила:
— Что-то вроде того, что люди принимали за проявления женского начала, когда еще верили в это.
— Большинство людей до сих пор верят в это, — отозвался я. — Ваша позиция, какова бы ни была ее ценность, противоречит не только истине, но и биологии.
— Вы так считаете? — спросила она.
— Да, я так считаю, — ответил я. — Но на вашем месте я бы меньше беспокоился о том, что люди принимают за истину, а больше интересовался бы самой истиной. Если вы испытываете глубоко женские побуждения, продолжайте испытывать их. Это же так просто! Пусть люди, которые никогда не испытывали этих женских побуждений, спорят, существуют они или нет. Пусть те, кто знает, что они существуют, испытав их, займутся другими проблемами.
— Но я боюсь природы моей женственности, — сказала Беверли. — Я видела такие страшные сны…
— Что это за сны? — спросил я.
— Я с трудом осмеливаюсь говорить о них с мужчиной. Эти сны были ужасны!
Я не произнес ни слова. Мне ни в коем случае не хотелось давить на нее.