Страница 8 из 12
Эти годы, проведенные в Сьерра-Мадре, и отношения, основанные целиком и полностью на братстве между людьми, доказали мне, что простая человеческая жизнь, какой живут нетворческие люди, невозможна для творческих личностей, поскольку она убога, монотонна и не дает пищи для духа. Добра, мира, рутинности недостаточно. Я испытываю нетерпение и беспокойство.
Луи и Бэбэ Баррон работали с электронным звуком в Нью-Йорке и написали музыку для первого фильма Иана Хьюго[23] «Колокола Атлантиды». Она идеально сочеталась с фильмом, который представлял собой мечту. В Голливуде считали, что она подошла бы для научной фантастики.
Я тут подумала, что было бы очень интересно узнать, как они работают:
Отрывок из «Лос-Анджелес Таймс» (статья Филипа К. Шейера):
Не знаю, что об этом скажут музыканты, но музыка к новому голливудскому фильму исполнена не человеческим существом.
Речь идет о «Запрещенной планете» киностудии «Эм-Джи-Эм»[24], удивительной фантастической истории, которая интерпретирована на очень высоком интеллектуальном уровне. В качестве ссылки на музыку читаем в титрах: «Электронный звук создан Бэбэ и Луи Барронами».
Я никогда не слышал ничего подобного этому, хотя порой проскальзывает сходство с теремином[25]. Но супруги Баррон, музыка которых явилась результатом четырехмесячной работы, утверждают, что теремин нигде не был использован.
— Звук по своему качеству может иногда напоминать теремин, — поясняет Луи, — но общая тональность у музыки совершенно иная.
Впрочем, не было использовано и никаких других инструментов; он клянется, что все эффекты были результатом электронной обработки.
О Луи и Бэбэ, которые занимались исследованием в области экспериментального звука и кино на Манхэттене, услышал Дорэ Скари[26], когда они без приглашения явились на выставку Мириам Свет, которая является его женой. Судьба и поездка на побережье распорядились так, что они появились на студии «Эм-Джи-Эм» в тот самый момент, когда продюсер и Король музыки Джонни Грин подыскивали музыку нового жанра, которая подошла бы к той смеси фактов и фантазии, что составляет «Запрещенную планету». Луи и Бэбэ справились с задачей.
Это молодая пара, причем сильная, и он — даже больше, чем она. У обоих музыкальное образование; но звуки, которые они порождают, нельзя с совершенной точностью назвать музыкальными. Луи говорит:
— Это нельзя назвать музыкальным сочинением, а мы не можем назвать себя музыкантами; хотя мы и относимся к области музыки, но как артисты мы, по сути дела, — сироты.
Супруги Баррон, тем не менее, написали музыкальные темы, которые точно передают всё, начиная с красоты и ужаса Неизвестного до попоек Робби Робота. Робби — это автомат, придуманный Уолтером Пиджином, ученым земного происхождения, который очутился на Альтаире-4 в 2200 году, и это престранный тип (Робби, естественно, а не Уолтер).
Луи и Бэбэ создают музыку с помощью электронов, которые они активизируют так, чтобы получались электронные цепи. В сущности, сама речь Луи полна оборотов.
— Цепи — это наши актеры, — рассказывает он. — Мы помещаем их в драматическую по отношению друг к другу ситуацию, а затем возбуждаем, чтобы увидеть, к чему приведет их взаимодействие; наша отправная точка — это спровоцировать их на то, чтобы они сражались, занимались любовью, делали то, что им вздумается.
— Электроны? — переспрашиваю я недоверчиво.
— Звук является результатом взаимодействия электронов в цепях, — терпеливо продолжает Баррон. — Если предоставить им свободу, они ведут себя естественным образом. Но их нужно побуждать к этому. Мы можем терзать эти электронные цепи с чистой совестью, тогда как если бы мы делали это с помощью музыки, нам без сомнения пришлось бы мучить музыканта.
Я соглашаюсь с тем, что это ужасная перспектива.
— Мы считаем, что эти электронные цепи действительно страдают, но не испытываем к ним никакого сочувствия. Каждая цепь имеет тенденцию к какому-нибудь действию, пусть даже это бунт против предписаний: когда это происходит, мы также электронно этот бунт усмиряем, — заключает Луи.
Я все еще был удручен фактом подавления бунта цепей, а Луи уже продолжал:
— То, что мы имеем, — это новый инструмент в искусстве: это прямая коммуникация посредством скорее чистой эмоции, чем символа, который должен быть еще интерпретирован сознанием. Изучая теорию информации или коммуникации и то, какое количество информации может сообщаться от одного сознания другому или от одной машины к другой…
— А! Кибернетика! — я сказал это наугад.
— Совершенно верно, — подтвердил Луи, довольный. — Так вот, наука обратилась к природе и искусству, чтобы доказать свои собственные теории, так почему бы и представителям искусства не обратиться к инструментам науки, чтобы выразить чувственные идеи? В результате появляется новая форма искусства, полностью электронная.
Я спросил у Баррона, может ли он слышать звуки, производимые электронными цепями, по мере записи.
Он ответил утвердительно. У них нет клавиатуры, добавил он, но он использует различные формы контроля, и когда цепи сталкиваются, результат записывается на пленку. Затем, как было в случае с «Запрещенной планетой», звук переводится на звуковую ленту.
Я заметил, что кажется, будто музыка и в самом деле выражает различные эмоции по мере того, как разворачивается действие фильма.
— Я не знаю, чувствуют ли на самом деле что-нибудь электронные цепи, — говорит Луи, — но факт в том, что ведут они себя так, будто и вправду что-то ощущают. Можно побудить их к взаимодействию, извлечь звук, который наводит на мысль о том, что они, к примеру, несчастны, и когда мы слышим это, то испытываем грусть.
Вот и вся история о Барронах и их «электронном звуке». Я не претендую на то, что это большее, чем просто статья. Но могу вам гарантировать, что, «послушав» «Запрещенную планету», вы испытаете совершенно новое ощущение.
Поскольку я всегда сталкивалась с реальностью, в то время как ожидала удовольствия от человека, страны или стиля жизни, которые я полагала приятными, то у меня возникало ощущение, что удовольствие — это что-то свыше ожидания. Удовольствие — это отношение, оно не заключается в человеке или месте. Вчера в Сьерра Мадре, вместо того, чтобы не находить себе места от нетерпения, я поставила себе задачей найти что-то, что могло бы доставить мне удовольствие: часы работы без перерыва, визиты Крис, Молли и Китти.
У меня есть сундук с сокровищами: старыми костюмами, аксессуарами для переодевания, накладными ресницами, париками, шалями, косметикой, расческами, кастаньетами и моей младенческой туфелькой — голландским деревянным сабо.
Крис, Китти и Молли с восхищением исследовали его содержимое. Вчера я дала им поиграть с моими испанскими костюмами. Они переоделись в мои костюмы для танцев, и весь день я наблюдала, как они вышагивали по газону, выставив напоказ свои туалеты, в то время как я работала над «Солнечной лодкой». Я понимаю, почему в своих детях мы видим начало нашей новой жизни, как будто нам подарили второй шанс.
23
Иан Хьюго — творческий псевдоним мужа А.Нин, Хью Гилера.
24
«Эм-Джи-Эм» (MGM) — сокр. от «Метро-Голдуин-Майер» (Metro-Goldwyn-Mayer), крупная кинокомпания, находится в Голливуде.
25
Теремин — муз. инструмент, который также называется терменвокс в честь его изобретателя, Льва Сергеевича Термена, физика и музыканта, который разработал его в 1920-х годах. Этот революционный инструмент первым позволил производить звуки без физического контакта, благодаря трем высокочастотным генераторам.
26
Доре Скари (Шари) (Dore Schary) — (1905–1980) — сценарист, режиссер, продюсер — один из самых знаменитых в Голливуде.