Страница 76 из 90
Загадочная каменная голова, изображающая африканца. Ольмекская культура. Ла-Вента, Мексика
Происхождение ольмекской цивилизации до сих пор неясно, по этому поводу среди ученых ведутся дискуссии. Несмотря на все усилия археологов, нигде в Мексике, как и вообще в Америке, пока не удалось обнаружить никаких следов зарождения и эволюции цивилизации ольмеков, этапов ее развития, места её возникновения, как будто этот народ появился как уже сложившийся. Очень мало известно о социальной организации ольмеков, об их верованиях и ритуалах. В этой связи интересны выводы польского антрополога А. Вертинского. Он изучил две «ольмекондные» серии черепов — из Тлатилько (36 мужских и 62 женских), относящихся к 1 100–600 гг. до н. э., и из Серро де лас Месас (18 мужских и 7 женских) того же периода — и пришел к выводу, что они обладают признаками, говорящими о наличии как «черной», так и «белой» примесей. Как предполагает ученый, в формировании общности ольмеков принимали участие пять антропологических типов: лапоноидный, арменоидный, айнский, суданский и бушменский. Последние составляли 13,5 процента населения Тлатилько и 4,5 процента населения Серро де лас Месас. Может быть, ольмекская цивилизация действительно возникла при непосредственном участии выходцев из Африки? Пока этот вопрос остается открытым.
Ещё более проблематичен вопрос о черных божествах индейцев. Наиболее смелые исследователи приписывают им африканское происхождение. Некоторые божества индейцев действительно имеют негроидные черты. Г. Лоуренс и Л. Винер видели курчавые волосы даже на изображениях древнемексиканского культурного героя Кецалькоатля, а также некоторых других божеств. Винер обнаружил у ацтеков и карибов тот же синтез веры в бога дождя и пресмыкающихся, что и у западноафриканского народа бамбара. Однако заметим, что в сходных условиях жизни у различных народов, стоящих на близких ступенях общественного развития, можно наблюдать сходные проявления социальной психологии в различных аспектах жизни.
В свете возможных доколумбовых связей населения Африки с Америкой большой интерес представляют так называемые биологические свидетельства, которые считаются наиболее серьезными аргументами в пользу древних афро-американских связей. В записях Колумба сохранились интересные замечания, где он сравнивает растения, виденные им на Гвинейском побережье Африки, с американскими. В 1492 году, описывая Кубу, Колумб сообщал: «Здесь много пальмовых деревьев, отличных, от гвинейских». Не ошибся он и в идентификации дюгоней (крупных морских млекопитающих) у берегов обоих континентов. Приметил и то, что жители Кубы довольно сильно отличаются от африканцев. Но вот что мы вдруг находим в его дневнике: «Здесь этого растения больше, чем на Гвинейском берегу…» Речь идет о кассаве (Minihot utilissima), подлинно американском растении. Тот факт, что кассава росла по обе стороны океана, Колумб никак не прокомментировал. Может быть, он ошибся? Но ведь он узнал ее сразу, как только увидел!
А вот ещё одна загадка — нелающие собаки. Большинство специалистов не склонны считать их одним из доказательств доколумбовых контактов, однако в той цепи фактов, которую мы предлагаем, они составляют отдельное звено, которое необходимо для полного освещения проблемы древних контактов между Африкой и Америкой. Колумб упомянул о нелающих собаках во время своего первого посещения Кубы. Впоследствии это послужило основанием для утверждения, что их привезли с собой древние мигранты из Африки. «Совпадение ли, что американские собаки тоже не лают?» — спрашивает М. Джеффрис и приводит одно из свидетельств 1670 года о том, что у населения возле форта Эльмина, на Золотом Берегу (современная Гана), было множество нелающих собак. Г Джонстон, историк, колониальный чиновник, автор многих книг об Африке, спустя двести лет тоже был удивлен этим совпадением. Однако такие животные распространены по всему свету и вряд ли они происходят из одного и обязательно мексиканского источника. Скорее всего, в разных регионах нашей планеты их выводили совершенно независимо.
Если проблема нелающих собак выглядит спорной, то этого нельзя сказать о проблеме распространения культурных растений. Речь здесь идет в первую очередь о маисе (кукурузе) — культуре, как известно, исконно американской и возделываемой индейцами Мексики и Перу чуть ли не с V тысячелетия до н. э. До недавнего времени существовало мнение, что маис привезли в Европу португальцы и голландцы из Америки около 1500 года, а арабы восприняли его уже из Испании и затем распространили в Африке. В названиях маиса, данных африканцами этому злаку, содержится смысловой элемент «белые люди», то есть речь якобы идет о португальцах. Однако совершенно в ином виде предстает перед нами эта проблема в свете последних открытий.
А. Кабрал, первый (во всяком случае, первый из известных) исследователь Бразилии, возвращаясь из Нового Света в 1500 году, не заходил на Гвинейское побережье. Америго Веспуччи в 1501 году тоже не заходил. Последующие порту-гальске рейсы в Америку имели место только спустя несколько лет. Между тем есть свидетельства того, что маис широко культивировался на Гвинейском побережье уже в 1500–1506 гг. Незадолго до 1506 года португальский мореход Д. Перейра, плывший в Индию через Африку, отметил выращивание маиса в Сьерра-Леоне. Он не утверждал в своих записках, как это любили делать португальцы, что именно он завез маис в Африку; значит, у него не было для этого оснований. Более того, маис упоминается в арабских текстах XI–XII вв., арабские путешественники видели его в оазисах Южной Ливии и Южного Марокко. Недавно ученые обнаружили маис в захоронениях племени бушонго в Центральной Африке и датировали его XVI веком. По сообщениям арабских хронистов, западноафриканское племя киси задолго до своих соседей занялось выращиванием маиса. Членам племени было строжайше запрещено передавать его зерна посторонним людям, а продажа урожая разрешалась лишь при условии, что маис сначала вымачивали, а затем высушивали на солнце, чтобы зерна потеряли способность прорастать. Значит, маис разводили задолго до того, как первые португальцы появились в устье Конго, и даже до плаваний Колумба?
Изучение местных названий маиса у разных народов Африки дало интересный результат: в этом слове повсеместно присутствовали элементы арабского языка (макка, манга, миср, буру). Так вот, оказывается, кто были те самые «белые люди», которых некоторые исследователи приняли за португальцев! По сей день многие африканские племена называют арабов «светлокожими». И скорее всего, все было наоборот: не португальцы привезли маис в Африку, а африканцы поделились секретом выращивания маиса с португальцами!
Последним доказательством тому стала находка, сделанная археологом А. Гудвином в нигерийском городе Ифе, древней столице государства йоруба. Среди множества осколков керамики, откопанных археологами, было обнаружено несколько черепков, потрясших научный мир: на них были отпечатки початков маиса. Слой, в котором они найдены, датируется 1000–1100 годами нашей эры. Таким образом, западноафриканские племена йоруба знали кукурузу за 400–500 лет до плаваний Колумба. Как же она могла попасть на Черный континент?
Находка в Ифе настолько красноречива, что ее не оспаривают даже самые рьяные пессимисты. Современный французский исследователь Ж. Дюпюи уже без всяких сомнений начинает одну из своих последних работ словами: «Маис стал известен португальцам из Африки…
Аналогичная история связана и с арахисом, или земляным орехом, как известно, имеющим американское происхождение. По общепринятой версии, он был ввезен в Африку испанцами в XV–XVI вв. Однако в записках португальского путешественника Валентина Фернандиша (1506) говорится: «Это растение повсеместно распространено на Гвинейском побережье и имеет собственное местное название «макарра», в то время как у португальцев оно известно как «алгойта». Еще один повод для размышления…