Страница 60 из 90
«Неужели вы не видите, что я никакой не инуит?» — удивленно спросил Стефанссон. «Почему не инуит? — в свою очередь удивились эскимосы. — Ведь точно такие инуиты — с серыми глазами, светло-коричневыми бородами — живут на Земле Виктории!»
Долгожданная встреча с загадочными аборигенами произошла летом 1911 года на мысе Баксли. Вот как описывает ее Стефенссон в своей книге «Моя жизнь с эскимосами»:
«Наш проводник сказал нам, что на Виктории мы найдем светлокожих островитян, с пепельно-русыми бородами, но мы все еще не были готовы к этому. Мы верили тому, что нам говорили, но представить себе это мы не могли. Между тем Наткусиак продолжал объяснять: «Они — не эскимосы; они просто одеваются, говорят и живут подобно эскимосам»…
Сейчас, спустя годы, трудно вызвать из памяти те чувства, с которыми мы встречали этих людей… Тем утром, когда девять мужчин и юношей предстали передо мной на линии льда перед их хижинами из снега и кож, я знал, что стою лицом к лицу с важным научным открытием. С детства я был знаком с литературой Севера; я знал, что сотни и тысячи людей из Скандинавии и Англии исчезли в северных туманах, навсегда скрывшими их от глаз Европы; и когда я увидел перед собой этих людей, которые, несмотря на их одежду из меха, несомненно напоминали европейцев, я понял, что открываю последнюю главу одной из исторических трагедий прошлого, или же задаю науке новую загадку. Но если эти люди не европейского происхождения, то почему они так похожи на европейцев?»
Между тем эти загадочные белые инуиты прежде никогда не видели европейцев и жили практически в каменном веке. Единственный металл, который они знали и который частично использовали, была медь. Из нее белые эскимосы делали ножи, топорики для льда и наконечники гарпунов. Стефанссон так и назвал их — «медные люди». Соседи-эскимосы именовали их «Haneragmiut». Племя насчитывало около 200 человек. Они жили на юго-западе острова Виктория, который на картах того времени значился необитаемой территорией.
Оценивая результаты своего открытия, Стефанссон пришел к выводу, что белые эскимосы скорее всего являются потомками норманнов — выходцев из Исландии и стран Скандинавии, заселивших после 1000 года юго-восток и юго-запад Гренландии. Основателем норманнской колонии в Гренландии был легендарный Эйрик Рыжий (985/986 гг.), Отсюда его сын Лейф Эриксон в 1000 году отправился к берегам неведомой страны, которую за пятнадцать лет до этого видел на западе исландец Бьярни Херьюлфсон. Норманны назвали эту страну Винланд, и лишь много позже она стала называться Америкой.
Отсюда, из Гренландии, корабли норманнов отправлялись к северо-восточному побережью Северной Америки. Отсюда они распространили свое влияние на Ньюфаундленд — остатки норманнской колонии в Ланс-о-Мидоуз были в 1960-х годах раскопаны и подробно изучены Хельге Ингстадом. Однако в XIV веке экономическая, политическая и церковная жизнь гренландской колонии, отличавшаяся большим разнообразием, пришла в упадок. Из-за сдвигов в европейской экономике и по многим политическим причинам связи с Европой оказались прерванными. Когда в 1540 году после долгого перерыва корабль исландского моряка Иона Гренландца пришел к берегам Гренландии, он нашел здесь только руины домов и церквей и пустые сараи для лодок. На одном из островков моряки обнаружили мертвого мужчину-европейца, лежавшего на животе. Его одежда была сшита частью из сукна, частью из тюленьих шкур. Рядом лежал стальной нож. От частого затачивания он превратился в узкую полоску, и все же хозяин, видимо, очень дорожил им — ведь ножи привозили только из далекой Европы, связи с которой оборвались ещё сто лет назад…
Куда исчезли три тысячи норманнов, населявших Гренландию? Это до сих пор остается неразрешенной до конца загадкой. Мужчины и женщины, жители ста поселков, насчитывавших в совокупности 280 дворов — рыбаки, охотники, добывавшие моржовую кость и пушнину, фермеры-скотоводы, производившие прекрасное сукно из овечьей шерсти, которое охотно покупалось в Европе, священники кафедрального собора и пятнадцати церквей, монахи и монахини двух монастырей — мужского августинского и женского бенедиктинского — все они пропали без следа, оставив брошенными прочные каменные дома, церкви, хозяйственные постройки, могилы предков… «После 1418 года норманнская колония в Гренландии как сквозь землю провалилась, и ее судьба стала одной из великих загадок истории».[43]
Исследователи предлагали самые противоречивые объяснения этой загадке: колонисты погибли от эпидемии или от сильных морозов; их перебили английские пираты или эскимосы. В пользу последнего предположения будто бы говорил череп европейца, пробитый эскимосской стрелой, найденный в одной из могил на Гренландии. Но все крупные специалисты во главе с Ф. Нансеном выступили против этой гипотезы: они считали немыслимым, чтобы эскимосы, самые миролюбивые люди на земле, могли затеять войну с потомками викингов.
Тогда оставалось одно: предположить, что оставшееся в изоляции малочисленное население колонии, исчерпав все ресурсы, ушло на запад — в страну эскимосов…
Стефанссон не сомневался, что он нашёл потомков этих людей. Вернувшись в сентябре 1912 года в США, он опубликовал свои выводы в книге «Моя жизнь с эскимосами». В короткое время новость об обнаружении белых эскимосов стала международной сенсацией. На Стефанссона немедленно обрушился шквал критики и насмешек. Некоторые его оппоненты утверждали, что Стефанссон просто выдумал белых эскимосов, чтобы прославиться. Их не убеждало даже то, что Стефанссон привез с собой множество костяных, каменных и медных инструментов, меховую одежду и обувь «медных людей».
Напомним, что это было время, когда одним из самых популярных в мире романов являлся «Затерянный мир» А. Конан Дойла. Антропологи тех лет были увлечены регулярными открытиями ранее неизвестных племен, публика с жадностью ловила сообщения о новых «затерянных мирах», обнаруженных в труднодоступных уголках земного шара. На этой волне многие скептики восприняли сообщение Стефанссона как очередную дешевую сенсацию. Понятно, что Стефанссону пришлось прибегнуть к некоторым рекламным уловкам, в надежде найти необходимое финансирование для последующих экспедиций, но критики были несправедливы к нему: факт существования европеоидной группы эскимосов не подлежит сомнению.
Уже позднее выяснилось, что ни Стефанссон, ни Клинкенберг не были первыми, кто сообщил миру о белых эскимосах. Еще в 1656 году английскому капитану Николасу Тюнсу при посещении Баффинова залива бросилось в глаза, что на берегах Баффиновой Земли наряду с типичными эскимосами жили другие, высокие, статные и белокурые туземцы. Позднее в этой же местности исследователи узнали об эскимосском сказании, повествующем о некоем чужом народе, который пришел сюда в давние времена. Эскимосы называли его «туннит», или «тормит». Инуиты северного Лабрадора тоже рассказывали о чужеземцах, пришедших с севера. Они также называли их туннитами. Эти тунниты были не эскимосами. Повсюду на побережье они считались людьми, «привычными к мореходству».
В 1744 году французский путешественник Шарльвуа писал о племени так называемых лабрадорских эскимосов, у которых в противоположность всем прочим эскимосам, отличающимся черными волосами и скудной растительностью на лице, была густая борода и нередко белокурые волосы и белая кожа. Но достоверных сведений о них удалось собрать очень мало.
В 1828–1831 гг. датский исследователь Гро обнаружил белых эскимосов в малонаселенной восточной Гренландии, которой всемерно избегали древние норманны. Спустя восемьдесят лет американский генерал Э. Грили обнаружил на западе Гудзонова залива представителей племени, происшедшего от смешения белых с эскимосами. Кроме того, в разные времена «белых» эскимосов встречали или слышали о них:
1821 г. — сэр Эдвард Парри (на побережье бухты Лион); доктор Александр Фишер, хирург экспедиции Парри; сэр Джон Франклин (близ устья реки Коппермайн).
43
Р. Хенниг. Неведомые земли, т. III, М., 1962, с. 420.