Русская принцесса Монако

– Не знаю, – скуксилась я. – Дел по горло. Да и не люблю я все эти сборища. Приставать начнут, а я это не терплю!

– Нет, Даш, к своим не пристают. Все сугубо по обоюдному желанию. Не хочешь – не надо.

– Ну, уж, – усомнилась я, вспомнив бег с препятствиями по «Жемчужине» от распаленного Тимура.

– Точно-точно, – уверила Анька. – Мы туда в компании братьев Шпенглеров приедем, а их, знаешь, как уважают?

– Шпенглеры? Это еще кто?

– Ты не знаешь Шпенглеров? – Аня аж подавилась кофе. – Они откуда-то с островов, из Новой Зеландии, что ли, или с Майорки… Но живут тут, в Монако. Частные инвесторы. Все, кто у нас ценными бумагами занимается, им в рот заглядывают.

– Почему?

– Да они уже столько акций скупили! У них очень крупные пакеты Газпрома, ЕЭС, ЛУКОЙЛа, каких-то металлургических гигантов. Миллиардеры! И, кстати, очень приятные мужики. Еще вполне пригодные.

– Для чего?

– Для всего, – Анька хихикнула. – Только они такие скромняшки! Нам, кстати, надо сейчас к ним идти. Правда, они меня одну ждут, но я думаю, – Анька критически оглядела меня с ног до головы, – против моей подружки не будут возражать.

– Что ты задумала? – подозрительно спросила я.

– Да ничего, не бойся! Говорю же, еще те скромняги! Хотя, Дашка, если бы кого-нибудь из них захомутать… – Ты же только что за француза замуж хотела?

– Да нет, это я, конечно, погорячилась. Папа не разрешит. Поля я бы в любовниках оставила, а за Шпенглера замуж вышла.

Логика Анны была хоть и ущербной в моральном смысле, но зато вполне прагматичной. И очень современной. Муж – для семьи и повышения благосостояния, в общем, для души, а друг – исключительно для тела. Чтобы сбрасывать эмоции и спасаться от депрессии. Насколько я слышала, жены миллионеров сплошь маются этой страшной болезнью. Мне, правда, такой вариант не подходил: Дима с его чистотой и наивностью вряд ли будет согласен на столь радикальную смену нравственных ориентиров. Да и потом, зачем нужен любовник, если муж вполне удовлетворяет? Конечно, не всем так везет, как мне. Поэтому на несчастную Аньку я взглянула даже с некоторой жалостью.

– Ладно, раз тебе это так необходимо, поехали.

В квартире зарубежных миллиардеров я была впервые в жизни. Лифтер в безупречном черном костюме, белоснежной манишке и таких же перчатках довез нас до восьмого этажа, набрал на дверях какой-то код, стена лифта вдруг куда-то отъехала, и мы оказались прямо в роскошной прихожей. Слева пышно колосился чудной бело-розовый куст, справа в полный рост стояла Венера Милосская. С руками. Видно, денег Шпенглерам и впрямь девать было некуда, раз уговорили мировое культурное сообщество восстановить руки, потерянные при неизвестных обстоятельствах тыщу лет назад.

– Аня, – вышел к нам навстречу мужчина в голубых джинсах и светло-сером джемпере, – вы очень вовремя! Мы уже собрались выезжать. Ричард, – протянул он мне сухую горячую ладонь.

Мужичок был так себе, по сравнению с моим Димой – цуцик. Где-то метр семьдесят пять, поджарый, чуть сутуловатый, в узких очках. Лицо, от глаз до подбородка, прочерчивали две глубокие складки. Эти складки вместе с очками придавали ему какой-то ученый вид. Доцент с кафедры иностранных языков, не иначе.

– Даша, – я со сдержанным достоинством ответила на рукопожатие.

– Коллега, – пояснила Анька. – Очень известная в России журналистка. Приехала писать о яхт-шоу.

– Вы увлекаетесь яхтами? – улыбнулся Ричард, сразу помолодев лет на пятнадцать.

– Я увлекаюсь жизнью, – ответила приветливой улыбкой я. – Во всех ее проявлениях.

– Интересно! – хозяин прищурился и окинул меня уже совсем другим, заинтересованным и оценивающим взглядом. – Хотите чего-нибудь выпить?

– Да, – кивнула Анька. – Мне вина плесни. Голова после вчерашнего гудит, как котел.

– А мне воды, – попросила я. – Простой. Без газа.

– Конечно! – он открыл дверь в комнату. – Проходите.

Когда я буду принцессой, то, пожалуй, уговорю Диму, чтобы кроме замка мы купили себе такую же вот скромненькую квартирку. С таким же роскошным видом на Лигурийское море, на улочки Монако, на трассу Формулы-1. И обставлю ее аналогично – кожаная мебель персикового цвета, светло-зеленый мягкий ковер и такие же портьеры. Обязательно – такой же белый рояль под раскидистой пальмой! И, конечно, картины на стенах. Кто это? Похоже на Пикассо. А может, Сальвадор Дали?

Интересно, а сколько здесь комнат для гостей? И какие они? Судя по тому, что лифт открылся прямо в квартиру, на этаже она одна. То есть комнат должно быть немало. Правильно. Допустим, к нам приехали родственники из России. Где они возьмут деньги на отель? Поэтому – богатые гости остановятся в паласе, а бедные родственники – у нас. Не выгонять же!

Хорошо бы посмотреть еще и спальню. И кабинет. Да и столовую – тоже неплохо. Но – нельзя. Делаем вид, что всю жизнь только в таких квартирах и провели.

– Анна, здравствуй, дорогая! – снова поздоровался появившийся из коридора Ричард и расцеловал подругу в обе щеки.

Я оторопела. У него что, склероз? Однако… как же при таком заболевании миллиардами ворочать? Значит, он и со мной будет снова знакомиться? Так и вышло.

– Добрый день! – церемонно склонился мужчина. И я обратила внимание, что он успел сменить серый джемпер на бежевый. То есть его послали за напитками, а он по пути все забыл и решил переодеться. – Вы, очевидно, подруга Ани?

– Даша, – справившись с удивлением, я снова протянула для пожатия руку.

– Кристофер, – отрекомендовался он. Господи, близнец! А я что подумала? Хорошо еще, что ничего не ляпнула! Только тут я заметила, что у братьев разные прически. Ричард – короткостриженый, чуть ли не под ноль, а Кристофер забирает длинные волосы в тощий хвостик. Хотя если смотреть спереди – залысины совершенно одинаковые. То есть, чтобы не путаться, надо заходить к ним со спины.

Оба братца создавали впечатление, как бы это сказать… вернее, не создавали никакого впечатления. Серенькие, тихонькие, по Тверской пройдешь, через одного – такие. Миллиардеры тоже мне!

Минут пять мы болтали ни о чем – то есть о погоде, природе, ценах на квартиры, общих знакомых. Вернее, со Шпенглерами болтала Анька, попутно попивая вино, а я молча тянула воду, изображая таинственную загадочность.

– Квартиру-то продавать не надумали? – невинно поинтересовалась подруга.– А то мой папахен готов!

– Что ты! – махнул рукой Ричард. – Мы ее очень удачно купили, всего за одиннадцать миллионов, а сегодня она стоит двадцать!

– Вот и я про то же говорю, – кивнула подруга. – Отец сказал: ищи не дороже десятки, больше не дам. А что я за десять миллионов тут куплю? Какой-нибудь сарай под Ниццей? Так у нас уже есть один в Канне. Пять спален, два бассейна и сад из трехсот деревьев. На машине кататься можно. И что? Если виллу продать, мне тут на двухкомнатную хрущевку не хватит! Я даже заезжать туда не стала. Тоска зеленая. Кроме кинофестиваля – никаких развлечений. Провинция.

– Это – да, – важно согласился Кристофер. – Мы поэтому и не стали покупать виллу. Вся деловая жизнь тут, в Монте-Карло, а отдыхаем мы дома, на островах.

О каких именно островах все же шла речь, мне очень хотелось узнать. Но тут позвонили снизу и сообщили, что нас ждет лимузин.

В прохладном душистом чреве роскошного автомобиля звучала какая-то тихая этническая музыка. Близнецы Шпенглеры вели себя мило и скромно. Ни слова о ценных бумагах, ни намека на крупные сделки. Легкая болтовня об Уимблдонском турнире, воспоминания о турнире в Австралии по гольфу, пересказ забавных эпизодов американского этапа Формулы-1. Анька поддакивала каждой фразе, включаясь в тему мгновенно! Вот что значит – одна среда. Я и теннис-то всего лишь по телевизору видела, а про гольф вообще только слышала. И по Америке погулять не удосужилась. Несмотря на это, я умело поддерживала беседу мимикой – улыбалась, хмурилась, удивлялась. В конце концов на мои ужимки обратил внимание Кристофер.