Русская принцесса Монако

– И что?

– Да то же, что и везде, где такие музеи есть. Ну плавают там в аквариумах всякие акулы. Чучел полно. Скелет кита. Живой-то им не по размеру оказался, это ж не Россия, где места столько, что хоть стадо мамонтов выпускай, вот и решили скелетом обойтись. Короче, скукотища. Ну риф коралловый они там воссоздали. И что? Я по свету этих рифов нагляделся, аж тошнит!

– А на рыбалку-то ходили? – заинтересовался Макс.

– А то! Хорошо, что у местных рыбаков перед этим улов выкупили – штук десяток сардин, две камбалы и макрель, а то бы так и вернулись с пустыми руками.

В общем, в гордость Монако – Океанографический музей – мы не попали. Объяснения Тимура были настолько исчерпывающими, что подтверждать их показалось просто лишним. Правда, самому зданию, монументальному, солидному, стоящему прямо на отвесной скале, должное отдали. Шедевр.

Впрочем, не попали мы не только туда, проигнорировав и прочие достопримечательности: Национальный музей, Музей старого Монако Музей доисторической антропологии. Не избежал этой участи и Морской музей.

– Пошли в «ретроконюшню», – предложил Тимур. – Что мы, лохи бескультурные? Его Высочество Князь обидеться может!

Оказывается, кроме всего прочего, в Монако существовал еще и автомобильный музей. Личный – Альбера Второго.

Примерно на час мужчины полностью выпали из времени и пространства. Они ходили между допотопными, хоть и очень эффектными, Aston Martin, Frazer Nash, Gordini, Cooper, Talbot, Bradham. Восхищались уродливыми, на мой взгляд, гоночными болидами, поставленными сюда, видно, прямо с монакской трассы, и совершенно не замечали меня. Я не обижалась. Во-первых, стоило уже начинать привыкать к тому, что я буду супругой знаменитого гонщика, а значит, автомобили – это будет мое все, а во-вторых, особенно сладко было представлять, как Альбер Второй в скором времени лично проведет меня по своей любимой «конюшне», рассказывая о каждом экспонате. Ведь так непременно произойдет. Тогда-то я и вверну что-нибудь из нынешнего профессионального разговора моих спутников.

Например, что именно на этом болиде бразилец Айртон Сенна в сильнейший ливень сумел уйти с рокового тринадцатого места в начало пелетона (надо только выяснить, что такое «пелетон») и чуть не обошел самого Проста. Помешал красный флаг, означающий конец заезда. О Просте, кстати, я уже много чего знаю – Рене рассказывал, но тут попутно выяснилось, что у него есть прозвище – Профессор. У Сенны погоняло другое – Человек Дождя. За тот самый заезд. Интересно! Я-то до сих пор думала, что это Дастин Хоффман. Ну, просто открытие за открытием! А Сенна после этого шесть раз завоевывал первое место в Монако. Это – рекорд. Лучше него только Шумахер.

Альбер от моих познаний будет в восторге! А я стану искренне восхищаться его коллекцией. Может, на какой-нибудь одной из этих ста машин мы даже прокатимся по улочкам старого города. Почему нет? И счастливые подданные будут стоять на всем нашем пути, забрасывая старинный автомобиль лепестками роз… Красиво!

Мечтая о скором будущем, я не заметила, как мы вышли из «ретроконюши» и оказались в настоящем саду. Меж сосен и агав прыскали радужные струйки фонтанов, корявились гигантские алоэ, бронзовели статуи каких-то совершенно мне незнакомых, но, видимо, очень достойных, личностей.

– Где это мы? – покрутила головой я. В таком месте хорошо было бы выпить чашечку кофе прямо под пышной сосной.

– Jardin Saint Martin, – прочел Макс. – Сады Святого Мартина. Кстати, тут написано, садами занята пятая часть Монако!

– Я же говорю – монегаски, – объясняюще скривился Тимур. – У них тут плюнуть некуда, а они сады разводят. Ну охота вам растениеводством заняться, приезжайте к нам! Выдадим какой-нибудь кусок Сибири, и развлекайтесь на здоровье! И вам утеха, и нам доход.

– Какой доход? – не поняла я.

– Так они ж, как муравьи, все так благоустроят, что можно будет туристов туда возить! Нам-то самим когда этим заниматься? Деньги ж зарабатывать надо.

В кустах вдохновенно пели какие-то невеликие пичужки, над нами порхали любопытные, будто специально выдрессированные на туристов, а потому совершенно непугливые бабочки. Мы присели на изящную скамью, я лениво закинула курточку на спинку, раскинула руки, выгнула спину.

– Дашка, – с изумлением, будто в первый раз меня видел, присвистнул Тимур. – А ты, оказывается, у нас со всех сторон… того… Я, конечно, все поняла, сделав вид, что дура дурой, а Макс весь подобрался, напружинился.

– Тимур Асланович, – сказал он вдруг строго и официально, – мне Ильдар дал четкие указания Дашу в обиду не давать. Так что имей в виду.

– Да я первый башку откручу любому, кто на Дашку глаз положит, – честно сообщил Тимур. – Но, согласись, в люди ей тут лучше выходить со знакомым. Как раз во избежание.

– В какие люди? – нахмурился мой спутник.

– Ну на пати там, к Ромке на яхту, на вечеринку. Или еще куда. У нас же знаешь как, если барышня ничейная, значит, доступная. А если я с ней буду, то ни одна собака рыло не сунет.

Макс что-то быстро прокрутил в голове и кивнул:

– Согласен. Только смотри, Ильдар шуток не любит.

– А то я не знаю, – довольно хохотнул Тимур. И тут же совершенно потерял к Максу интерес, развернувшись ко мне.

– Поехали? Покатаемся еще, потом пообедаем, а потом завалимся куда-нибудь, где только наши и никаких монегасков!

– Чем тебе так монегаски не угодили? – кокетливо спросила я, уже предвкушая весьма приятное времяпрепровождение. – Их тут и так всего-ничего – около пяти тысяч… – Вот именно, – возмущенно вспыхнул Тимур. – И я про то же. Еще три человека погоду бы не испортили. Я хотел тут домишко прикупить и семью перевезти. Так, знаешь, что мне сказали? Что гражданином Монако можно стать только по наследству, и никак иначе. То есть, какие деньги ни предложи, все равно останешься чужаком.

– А зачем тебе монакское гражданство? – с интересом спросила я, уже прикидывая в голове, светят ли нам с Митей тутошние приоритеты или нет.

– Да незачем! Из вредности! Я с Ромкой на его яхту забился, что решу вопрос.

– И как? – с любопытством спросил Макс.

– Решаю, – туманно отозвался Тимур. – Хотите, я вам виллу покажу, которую присмотрел? – вдруг оживился он. – Дашка, ты, как знающий человек, скажешь: стоит пупок рвать или что-нибудь другое поискать.

– Поехали! – подхватились мы. – Только давай по городу прокатимся, надо же хоть как-то тут ориентироваться!

– Не вопрос! – обрадовался Тимур, понимая, что в музеи мы его больше не потянем.

Несколько раз на извилистых поворотах перед нами открывалась та самая знаменитая бухта с самыми дорогими в мире яхтами. Каждый раз она представала в ином ракурсе, и поэтому казалось, что это – совсем другое место, еще более красивое и притягательное.

Почти на всех перекрестках на специальных столбах висели премиленькие таблички-указатели, острым концом направляющие в сторону места, обозначенного на самой табличке. Как в детском фильме-сказке, честное слово! Монако вообще очень походило на декорации к какой-нибудь доброй истории про бедную девушку, которая жила-была забытая и забитая, а потом нежданно-негаданно стала прекрасной принцессой.

То и дело нам попадались какие-то статуи без лиц, люди-птицы, грозящие немедленно улететь с постамента прямо в небеса, сложнообъяснимые абстрактные фигуры непонятного назначения и смысла. У роскошного здания казино и того лучше: стоял какой-то мужик с пичугой на вытянутой руке. Я уже просто перестала тыкаться в путеводитель, чтобы выяснить, кого именно изображает тот или иной скульптурный шедевр, потому что практически ни одной фигуры в нем обозначено как памятник не было. Предупреждал же Рене, что это – национальная традиция. Дань красоте. Не важно – что и не важно – где. Лишь бы стояло.

– Во, сейчас я вам свою любимую скульптуру покажу, – оживился Тимур, когда наше сливочно-помадное чудовище притормозило рядом со своим собратом, отлитым из какого-то тяжелого металла цвета мокрого асфальта, окруженным ярким венком бело-розовой клумбы.