Страница 64 из 67
Самые распространенные симптомы, связанные с гельминтозом, ничем не отличаются от тех, которые свойственны другим заболеваниям: запоры, дисбактериоз, понос, аллергические проявления, кожные высыпания, экзема, дерматиты, зуд, анемия, нарушение сна, хроническая усталость. Дело в том, что гельминты пожирают все лучшее, что необходимо для организма человека: кремний, медь, калий, марганец, цинк, витамин В]2, нарушают процессы саморегуляции, иммунную систему. Вот почему, при прочих равных условиях, заботясь о своем здоровье, вам, особенно детям, необходимо в профилактических целях проводить курс лечения от гельминтов, особенно тем, кто имеет домашних животных (и животным тоже). Лучшего противогельминтного средства, приготовленного из природных веществ, созданного отечественными учеными, как метовит и артромакс, в настоящее время нет. (Москва, 8-495-680-15-25).
Диабетологи мне говорили, что инсулинзависимый диабет неизлечим, что доказывается на всех форумах, конференциях, в статьях и книгах. А как тогда реагировать на то, что пишет в своем отзыве А. И. Черношенцева, прошедшая курс лечения в нашем лечебно-профилактическом центре:
Мне 65 лет, сахарным диабетом страдаю уже 20 лет, сначала принимала таблетки, которые в последнее время не помогали, и меня более 2 лет тому назад перевели на инсулин. Несмотря на то что сахар находится в пределах 12–16 ед. и инъекции от 32 до 35 ед. инсулина, а также 1,5 таблетки манилина, сахар в крови оставался в этих же нормах. Лечащий врач несколько раз меняла дозировки, но хороших результатов не было. Случайно узнала, что есть такой лечебно-профилактический центр профессора И. П. Неумывакина и сразу поехала туда. Иван Павлович сказал, что от состояния печени во многом зависит работа поджелудочной железы, а она у вас сильно зашлакована. Давайте начнем с ее очистки и приема перекиси водорода. Уже после 5-дневного приема перекиси водорода и очистки кишечника почувствовала, что мне становится намного лучше, сахар снизился с 12 ед. до 7,5. После полной очистки кишечника и печени, а из меня столько вышло грязи, каких-то коричневых камушков и ошметков, что не верилось, что все это накопилось в теле, впервые за многие годы почувствовала легкость в организме, бодрость, желание жить. Постепенно снижаю инсулин, ввожу уже не больше 18–20 ед., от таблеток отказалась совсем. Главное, говорит Иван Павлович, что физкультуру надо делать не меньше одного часа, а я пока делаю меньше, и ходить 3–4 км. С увеличением физнагрузок буду постепенно уменьшать количество инсулина, а потом перейду на таблетки. Знаю, что есть институт диабета, где я была, но никто не говорил о том, что говорят и делают в центре у профессора Неумывакина. Тогда спрашивается, зачем нужен такой институт, который не заинтересован в действительном лечении диабетиков. Вот почему хочу лишний раз выразить благодарность И. П. Неумывакину и всему его маленькому коллективу за то, что еще не перевелись в России врачи, которые заботятся о нашем здоровье.
Москва
Я поинтересовался у Аллы Ивановны Черношенцевой, какого она мнения о шприцах-ручках. Отвечает: достаточно хорошо вводит ту дозу, которая необходима, но плохо то, что после введения всего инсулина, которым заправлен шприц, там остается еще до 1/3 содержимого. На вопрос «И что вы делаете?» отвечает: «Так как инсулин не всегда дают из-за недоставки, то приходится умолять, чтобы сестры дали взаймы, а если нет, то дело даже доходило до комы. Я приспособилась извлекать из шприца оставшийся инсулин и таким образом выхожу из затруднительного положения, связанного с нехваткой инсулина». Как видите, не зря говорят в России «голь на выдумки хитра», так и тут. То, что 1/3 инсулина выбрасывается вместе со шприцом-ручкой, никого не интересует, а ведь инсулин дорого стоит. Спрашивается, неужели те, кто отвечает за больных диабетом, об этих недостатках заграничных шприцов ничего не знает? Интересуюсь у диабетологов, какого они мнения об этих шприцах-ручках, отвечают: «Ну и что, что есть недостатки, но ведь они присылают нам их бесплатно». Непонятно только, кому это выгодно, почему в других странах считают копейки для разумного их распределения и отказываются от таких шприцов, а у нас миллионы долларов из-за этого утекают неизвестно куда. Может, вы знаете, куда?..
А вот письмо из Саяногорска.
Страдаю диабетом 1-го типа уже достаточно лет. Колола 28 продленного инсулина и 12 + 10 — 8 короткого, а также пью таблетки диабетона при 12–14 ед. сахара и кровяном давлении до 180/110. Прочитала Вашу книгу «Пути избавления от болезней. Гипертония, диабет…». Живу по тому распорядку, как там написано. Утром стакан воды и капаю туда 10–15 капель перекиси водорода и чуть подсаливаю, и все упражнения в течение не меньше 30 минут, затем выпиваю бальзам-кисель из проращенного овса, иногда с черным хлебом. До обеда иногда перекусываю салатами в сыром виде. Иду на прогулку не меньше одного часа бодрым шагом, иногда больше. Стараюсь пить как можно больше талой воды, как Вы советуете, с перекисью водорода и подсаливаю. Настаиваю молотый на кофемолке овес и пью его как воду со свекольным соком. Сделала очистку кишечника, а печени пока боюсь, но чувствую, что нужно, ибо от печени, как Вы пишете, во многом зависит работа поджелудочной железы. От инсулина уже отказалась, кровяное давление стало меньше 150–160/100 и даже ниже, только утром выпиваю берметоон-600, 1 таблетку, и на ночь смофор-850, от давления эналаприл и пиропамид. Чувствую себя нормально, и это все произошло за какой-то месяц, а до этого мне никто не говорил, что с помощью таких простых советов, как вы предлагаете, можно добиться того, что мучило меня столько лет. Неужели медицина заинтересована в том, чтобы таких больных, да и других, было больше? Тогда зачем она вообще нужна? Я благодарна Вам за Ваши советы, очень простые и очень ценные.
С уважением, В. И. Радкевич. Саяногорск.
Комментарии к этим отзывам, я думаю, излишни.
Как видно даже из этих двух приведенных случаев, больным не хватает информации о том, что им делать, чтобы избавиться не только от диабета, но главное, не допустить его. Вот почему диабетической службе страны необходимо разработать комплексную программу по оздоровлению и избавлению от диабета, а не заниматься обманом людей, фактически насильно посадив их на иглу, изображая при этом «благодетелей».
Следует сказать еще вот о чем. Помимо противодиабетических средств больные принимают много симптоматических препаратов, что еще больше приводит к зашлакованности организма, отравлению токсическими веществами, содержащимися практически в любых химических средствах, да еще сомнительного зарубежного производства. Положение еще усугубляется тем, что в результате проводимых реформ, которые еще больше обездолили пожилых граждан нашей страны, особенно инвалидов (пребывание в домах отдыха, санаториях, получение просроченных лекарств, затруднения с получением бесплатных дорогостоящих лекарств и т. д.), просто обрекают больных на смерть. И это не говоря уже о том, что до 60 % и более в аптеках продаются лекарства-заменители, так называемые «дженерики», вообще представляющие опасность для организма. Лица, ответственные за проблему диабета, придумали такой вид диабета, как иммуноопосредованный, когда таблетки уже не помогают и его переводят исключительно на инсулин (то есть инвалидность I группы), получая на него инсулин, но лишая его многих других социальных благ, положенных этим больным.
В книге я познакомил вас с людьми, с которыми сводила меня жизнь, не для красного словца, чтобы сказать, какой я хороший. Дело в том, что я взял от каждого из этих выдающихся людей все, что они знали как узкие специалисты (правда, с широким кругозором), чего не знал я, и, чтобы оправдать их доверие ко мне, я пошел дальше: несмотря на то что организм является единой сложной системой, я достаточно просто объяснил явления, происходящие в нем. Слушая Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского, я поражался часто употребляемой им фразе «нам платят деньги не за то, чтобы усложнять, а чтобы упрощать, и в своей работе вы должны находить закономерное, систематическое». Но ведь о том же говорил С. 77. Королев и все мои учителя, названные мною, в том числе мой кумир Борис Евгеньевич Патон. Кто был в его кабинете, знает, что на столе стоят часы, которые он всегда включает при разговоре с присутствующими. Если дело касается проблемных вопросов, на это отводится 10 минут, если происходят какие-либо сложности с раскручиванием проблемы — 7 минут, а на разбор текущих дел отводится всего 5 минут. Я до сих пор удивляюсь тому, что при разговоре со мной он никогда не включал часы, и разговор шел, как будто его больше ничего не интересовало, кроме нашей беседы. Любовь Григорьевна, его неизменный секретарь, всегда просила: «Иван Павлович, вы уж постарайтесь не задерживаться в кабинете». Как-то я спросил Бориса Евгеньевича: «Почему Вы при разговоре со мной не включаете часы?».