Мертвое озеро

"Мертвое озеро", как и "Три страны света", -- большой по объему роман, что само по себе является характерным жанровым признаком в ряду разновидностей романической прозы. Традиционный большой роман -- в журнальном варианте роман с продолжением -- многоплановое повествование, предполагающее обилие персонажей, разнообразие места действия и захватывающую интригу с непременным любовным сюжетом.

Новый роман Некрасова и Панаевой соединял в себе атрибуты произведения, обращенного к современной действительности, и шаблоны романического повествования.

Реалистические картины и зарисовки, психологические мотивировки поступков, более частые в эпизодах, начинающих сюжетные линии, перемежаются с иллюстративными образами.

"Мертвое озеро" продолжает традицию, отчетливо выраженную в "Трех странах света" и восходящую к образцам так называемой "легкой беллетристики" -- школы, сложившейся в 1830-е гг. во французской литературе. Произведения писателей этой школы, в особенности романы Э. Сю, имели огромный успех в России, главным образом в середине 1840-х гг.

В "Мертвом озере" могут быть отмечены реминисценции из романа Сю "Вечный жид" (рус. пер,-- 1844--1845). {Здесь и далее для переводов приведены даты журнальных публикаций.}. Ап. Григорьевым было указано на сходство между героем этого романа Дагобером и Иваном Софронычем (см. ниже). Оба героя -- в прошлом солдаты, участники наполеоновских войн, оба готовы отдать свою жизнь за друзей-командиров, оба являются воплощением прямодушия и доброты {Ср. упоминание о Дагобере в "Тонком человеке, его приключениях и наблюдениях" (1853--1855) (наст. изд., т. VIII, с. 368).}. Эпилог "Мертвого озера", изображающий счастливую жизнь тружеников, уединившихся в пустынном краю, близок по теме и настроению эпилогу романа Сю. Полемическим откликом на роман французского беллетриста можно считать эпизод, в котором представлена образцовая фабрика, напоминающая усовершенствованную казарму и в то же время похожая на "фаланстер" Гарди. По наблюдению Ап. Григорьева (см. ниже), Федор Андреич, влюбленный в Аню, нарисован по образу и подобию Полидори, героя романа Сю "Парижские тайны" (рус. пер.-- 1844). В "Мертвом озере" несомненно отразилось знакомство с романом Сю "Мисс Мери, или Гувернантка", публиковавшемся во французской газете "Siecle" с ноября 1850 г. по март 1851 г. Обедневшая дворянка вынуждена поступить в гувернантки; в семье, куда она прибывает после трудного путешествия, в нее влюбляются хозяин дома и его гость, молодой человек, побуждающий ее к побегу. Вся эта ситуация повторяется в части четырнадцатой "Мертвого озера".

В романе Некрасова и Панаевой наблюдаются переклички и с произведением другого французского беллетриста -- П. Феваля. Не бравший ранее в руки карт, Иван Софроныч выигрывает огромную сумму, не нуждаясь в деньгах, но последующие попытки, когда деньги были необходимы, кончаются проигрышем. В подобной ситуации оказался молодой шарманщик Реньо, герой романа "Сын дьявола" (рус. пер. под заглавием "Сын тайны" -- 1846). В этом романе развивается и мотив тайны рождения, один из ведущих в "Мертвом озере". Впрочем, здесь трудно с точностью указать бесспорный конкретный источник, ибо этот мотив, встречающийся и в "Вечном жиде", был одним из самых распространенных в европейской литературе. Стимулирующее влияние литературных образцов вообще проявляется в "Мертвом озере" лишь в форме общих сюжетных соответствий.

В "Мертвом озере" по-своему обозначилась характерная для французской романтической литературы тема "естественного человека". Люба, выросшая в глуши, вне светского общества, оказалась нравственно выше этого общества и не покорилась его диктату, подобно героине романа Жорж Санд "Индиана" (рус, пер -- 1833) {По воспоминаниям И. И. Панаева, Некрасов в середине 1840-х гг. очень увлекался Жорж Санд (см.: Панаев, с. 248). Такое же увлечение пережила и Панаева (см.: Панаева, с. 89).}.

Сохраняя общую близость к французской беллетрической школе, роман Некрасова и Панаевой одновременно обнаруживает усилившуюся после завершения "Трех стран света" тенденцию к восприятию английской традиции -- в первую очередь достижений сатирического романа, вдохновляющим образцом которого была для Некрасова и Панаевой "Ярмарка тщеславия" У.М. Теккерея (рус. пер. -- 1850) (наблюдение Т. С. Царьковой).

В то же время предшественник Теккерея -- Диккенс оставался для авторов "Мертвого озера" столь же высоким авторитетом, каким он был для них в период их работы над "Тремя странами света". Изображая труппу странствующих актеров, авторы "Мертвого озера" используют опыт Диккенса ("Жизнь и приключения Николаса Никльби"; рус. пер. -- 1840). Вместе с тем это достаточно отдаленная параллель. Провинциальные актеры у Диккенса комичны в своем служении Мельпомене, в то время как у Некрасова и Панаевой они далеко не всегда смешны.

"Мертвое озеро" создавалось в период "шекспиромании" {См.: Шекспир и русская культура. М.--Л., 1965, с. 285, 317, 363.}, и не случайно в романе неоднократно упоминаются персонажи шекспировских пьес. Ап. Григорьев отметил и сюжетную близость к эпизоду одной из них, указав, что Иван Софроныч возле умершего Кирсанова "совершенно превратился в короля Лира над трупом Корделии" (М, 1851, No 9 и 10, с. 197). Подобно Лиру, Иван Софроныч не верит тому, что Кирсанов скончался, а когда убеждается в истине, предается неистовому отчаянию.

Из отечественных писателей, чье влияние бесспорно сказалось в романе, можно назвать лишь Гоголя. Но и в этом случае речь может идти лишь об одном отрывке, относящемся к усадебной теме,-- описании деревеньки Овинищи, выполненном в открыто гоголевской манере {См.: Зимина, с. 195, а также: Евгеньев-Максимов, т. II, с. 164.}.

Остальные случаи общности с произведениями отечественной словесности не содержат в себе отчетливых указаний на влияние какого-либо писателя, но позволяют сделать вывод о том, что в "Мертвом озере" разрабатывались сюжеты, имевшие широкое хождение в литературе.

В ряду многочисленных произведений, посвященных театру, "Мертвому озеру" предшествовали рассказ В. А. Соллогуба "Воспитанница" (1846), повесть Д. В. Григоровича "Капельмейстер Сусликов" (1848) {Среди неосуществленных замыслов Григоровича были сюжеты, развитые позднее Некрасовым и Панаевой в "Трех странах света" и в "Мертвом озере", например "Прачка", "Простодушный ремесленник", "Художник", "Столичные приживальщики", "Актер-бенефициант" (см.: ‹Григорович Д. В.›. Дагерротип. Картины, эскизы, силуэты современных нравов.-- ЦГАЛИ, ф. 138, оп. 2, ед. хр. 2, л. 1--1об.). Некоторые из подобных зарисовок были опубликованы Григоровичем в "Литературной газете", в отделе "Дагерротип" (см.: ЛГ, 1845, 18 янв., No 3; 8 февр., No 6; 1 марта, No 8), где в это время сотрудничал и Некрасов. О предполагавшемся соавторстве Григоровича в написании "Трех стран света" см.: наст. изд., т. IX, кн. 2, с. 327--328, 347--349, 352.}, водевиль Д. Т. Ленского "Лев Гурыч Синичкин" (1840) (на сходство Калинского и Ноготковой с героями водевиля обратил внимание Ап. Григорьев -- см. ниже, с. 277).

Неблагодарный труд гувернантки был темой рассказов и повестей А. В. Дружинина ("Петергофский фонтан" --1850), Т. Ч. (А. Я. Марченко) ("Гувернантка" -- 1847), Н. Борисова (В. В, Толбина) ("Любинька" -- 1849), анонимного беллетриста ("Нелли" -- С, 1850, No 1).

Роман А. Ф. Вельтмана "Саломея" (1846--1848), близкий к традициям "плутовского" романа,-- ближайший по времени прецедент соответствующего сюжета в "Мертвом озере" {См.: Долгих У. М. А. Я. Панаева -- соавтор Н. А. Некрасова (роман "Три страны света"). -- В кн.: Пути развития русской прозы XIX в. Л., 1976, с. 47.}.

Вопрос о доле авторского участия Некрасова и Панаевой в "Мертвом озере" не может быть решен с достаточной точностью: рукописи романа не найдены; в сохранившейся переписке "Мертвое озеро" -- в период его писания -- ни прямо, ни косвенно не упоминается.