Страница 153 из 192
– - Ты знаешь, что у madame Андерсон пансион и очень часто из ее бывших воспитанниц идут в гувернантки. Я ее просил давно.
– - Интересно знать, как жила она, в каком доме,-- я уверена, что не на правах гувернантки,-- как бы рассуждая сама с собой, говорила Надинь.
Марк Семеныч искоса взглянул на жену, которая продолжала раскачивать креслы.
– - Если ты недовольна, ей можно отказать,-- заметил Марк Семеныч.
– - О нет, пожалуйста! я не вмешиваюсь в эти дела: делай как знаешь. Я так только заметила, что гордая осанка этой женщины или девушки мне показалась смешна. Но она очень недурна всё-таки. Я люблю хорошеньких женщин вокруг себя.
Марк Семеныч молчал, рассматривая цветы, стоявшие на террасе.
– - Да, я забыла тебе сказать, что серые лошади мои никуда не годятся. Я хочу вороных.
– - Друг мой, давно ли я купил для тебя серых потому, что вороные не нравились тебе?
– - Мне это нравится! Вы купите мне хороших серых, а не…
– - Но ты знаешь, что просили с меня за двух орловских рысаков, а тебе еще нужна четверка.
– - Вы знаете, что я не люблю вмешиваться в ваши дела,-- небрежно отвечала Надинь.
– - Я тебе бы это советовал, потому что тогда ты, может быть, не была бы так требовательна, тем более что у нас дети.
– - Вот ваш припев ко всему! Ну что могут иметь общего с орловскими рысаками дети? ну какое сравнение? -- горячась, говорила Надинь.
– - Граф Тавровский! -- доложил лакей, явясь в дверях террасы.
Надинь в минуту приняла самое беспечное выражение лица, грациозную позу, и, качнув с силою креслы, которые быстро стали качаться, она повернула голову к двери, где стоял Тавровский (тот самый, с которым мы уже знакомы; но тогда он был моложе, в самом расцвете лет). Он раскланялся с хозяйкой и с хозяином дома и сел возле Надинь, которая сказала:
– - Что нового?
– - Ничего… впрочем, я думаю, это будет ново: я ужасно устал и хочу спать! Представьте, мы вчера скакали верхом вместо жокеев,-- отвечал Тавровский.
– - Какие фарсы вы всё придумываете! и от этого вы не были на даче у князя? -- спросила Надинь.
– - Кто же выиграл приз? -- спросил в то же время Марк Семеныч.
– - Я,-- ответил Тавровский.
– - Значит, целая ночь прошла в поздравлениях?
– - Угадали, и я, как видите, только переменил туалет -- на лошадь и к вам!
– - Браво! -- смеясь, сказал Марк Семеныч.
– - Да вы так превратитесь в самом деле в искусного жокея,-- тоже смеясь, подхватила Надинь.
– - Это кто стоит с mademoiselle Кларой? Неужели мисс Бетси превратилась в такую худенькую и стройную? -- заметил Тавровский, глядя на луг, где бегали дети.
Надинь оправила вуаль на своей голове и довольно резко сказала:
– - Это новая гувернантка, русская.
– - Это что значит? зачем русская? -- спросил удивленный Тавровский, смотря на Марка Семеныча, который с досадою отвечал:
– - Я надеюсь, что моим детям надо уметь говорить по-русски?
– - Mademoiselle Клара, mademoiselle Клара! -- кричала Надинь, махая платком.
Француженка подбежала к террасе и раскланялась с Тавровским.
– - Позовите детей и… как ее…
– - Mademoiselle Анет?
– - Да!
Разговор, разумеется, был на французском языке, на котором Надинь и продолжала, обращаясь к Тавровскому:
– - Я должна вас предупредить, что эта mademoiselle Анет очень смешная особа; она держит себя, как будто она член нашего семейства.
И Надинь засмеялась.
– - Ты привыкла к mademoiselle Кларе и ее манерам, и потому она тебе такой кажется! -- с горячностью возразил Марк Семеныч.
Надинь подняла брови, как бы удивленная чем-то; и, улыбаясь иронически, сказала:
– - Ты так преследуешь mademoiselle Клару, что я начинаю подозревать, что тебе не удалось приобресть ее расположение.
– - Полноте! вы обижаете его! неужели у него такой вкус! -- смеясь, сказал Тавровский.
– - Шутки ваши слишком странны, Надежда Александровна! Вы очень хорошо знаете, что если бы гувернантка моих детей была и красавица, то и тогда бы я не стал заискивать ее расположение.
– - Пуританин! -- смеясь, подхватила Надежда Александровна и шепотом произнесла:-- Тише: она близко.
Mademoiselle Анет в самом деле имела спокойно-величавую походку, которая при ее выразительно-красивом лице невольно бросалась в глаза, -- тем более что возле нее, как угорь, вертелась mademoiselle Клара.
– - Какая хорошенькая! поздравляю! Право, приятно иметь такую гувернантку,-- шептал Тавровский.
Mademoiselle Анет медленно вошла на ступеньки террасы, пустив вперед детей, которые кинулись с распростертыми объятиями к Тавровскому. Mademoiselle Анет осталась на последней ступеньке, спокойно вынося взгляды сидящих.
Марк Семеныч подал стул mademoiselle Анет. Поблагодарив его, она села.
Надежда Александровна тотчас же встала и пошла в гостиную.
Тавровский, играя с детьми, не сводил глаз с новой гувернантки и шепнул Эженю:
– - Ты, я думаю, очень рад, что у вас такая хорошенькая гувернантка?
– - Еще бы! у ней отличные руки и уши. Я попробую снять с нее портрет,-- важно отвечал Эжень.
– - И подари мне.
– - Граф! -- кричала из гостиной Надежда Александровна.
Тавровский нехотя вошел в гостиную и сел в креслы, возле кушетки, на которой полулежала хозяйка дома. Она спросила язвительно:
– - Вы, кажется, тоже были поражены ее надменностью?
– - Она очень хороша собой.
– - Как это скучно! Я вовсе не об этом хочу говорить,-- не без досады перебила его Надежда Александровна.
– - Извините!
С минуту длилось молчание. Надежда Александровна сказала:
– - Ах, как шумят дети!
– - Я скажу, чтоб они шли играть дальше.
– - Не беспокойтесь… Mademoiselle Анет!
Mademoiselle Анет явилась в дверях.
– - Потрудитесь увести детей в сад,-- сказала Надежда Александровна.
Mademoiselle Анет молча пошла.
– - Знаете ли, она у меня с утра, а я еще голоса ее не слыхала: она, кажется, боится говорить. Впрочем, у ней, может быть, дурные зубы.
– - Посмотрите, какие отличные! вот она улыбнулась! -- воскликнул Тавровский.
– - Странно! я заметила, что женщины с дурными зубами все очень серьезны.
– - Везде есть исключения. Вы так проницательны, что, верно, заметили, какая у ней маленькая ножка.
Надежда Александровна вспыхнула, и невольно ее нога быстро спряталась под платье.
Тавровский подошел к дверям террасы и стал глядеть на луг, где бегали дети, mademoiselle Анет и Марк Семеныч. Надежда Александровна тихонько подкралась к Тавровскому и тоже глядела на луг.
В самом деле, было очень любопытно видеть mademoiselle Анет, которая, отбросив свою гордую осанку, резвилась, как дитя. Она ловко изгибалась, обманывая детей, догонявших ее, и вдруг сделала такое движение, что гребенка выпала у ней из косы, и длинные, густые волосы, ничем не связанные, рассыпались по ее плечам. Она силилась вырваться из рук обрадовавшихся детей, чтоб привести свои волосы в порядок, но они не давали ей этого сделать.
– - Какие волосы! как хороша она так! -- сказал Тавровский.
Надежда Александровна кусала губы, щурясь, глядя на луг, и отвечала:
– - Я держу пари, что эта гребенка упала с расчетом.
– - И расчет был верен, потому что она так великолепно-хороша…
– - Мне кажется, что она какая-нибудь колдунья. Посмотрите, как разбегался мой муж: хочет показать, что он еще молод! -- смеясь принужденно, говорила Надежда Александровна.
– - Я пойду тоже бегать! -- сказал Тавровский и кинулся с террасы.
– - Поль! Поль! -- стиснув зубы, кричала ему вслед Надежда Александровна.
Но он не воротился, и лицо ее приняло такое злое выражение, что вся красота ее исчезла. Она кинулась в креслы и с силою стала качаться, потом вскочила, почти бегом пробежала комнату и дернула так сильно за шнурок колокольчика, что кисть осталась в ее руках. Отбросив ее от себя далеко, она сказала отрывисто вошедшему лакею: