Страница 151 из 192
– - Я ничуть не обиделась, но…
– - Значит… я имею ваше согласие? я счастлив, что дети мои будут под присмотром такой женщины, как вы.
– - Но как же, -- в недоумении заметила путешественница,-- ваша жена? она не знает…
– - Будьте покойны, положитесь на меня! В память той, с которою вы имеете такое сходство, я готов жертвовать всем!
– - Ради бога!.. если только нужны какие-нибудь жертвы… я…
– - Успокойтесь: их и тени нет в моем предложении. Но я говорю, что если бы оказалась надобность доказать искренность моих слов…
– - Позвольте мне подумать…
– - Значит, вы сомневаетесь?
– - Нисколько; но я боюсь, захочет ли ваша жена иметь при своих детях женщину, которой она вовсе не знает.
– - Боже мой! Как же мы берем в дом француженок и других гувернанток?
– - К ним более снисходительны.
– - Я занимаюсь воспитанием моих детей и потому смело делаю вам предложение. Оно не очень лестно для вас; зато для меня ваше согласие будет самым приятным доказательством вашей ко мне доверенности и дружбы.
И Марк Семеныч красноречиво доказывал высокую роль воспитательницы.
– - Извольте: я согласна, но прошу вас не требовать от меня никаких других обязанностей, как только учить их русскому языку,-- сказала путешественница.
– - Это самый важный предмет! Я был молод и не вникал сначала в важность воспитания; но как же я потом ужаснулся, заметив, что мои дети выходят не русские, а иностранцы -- всех наций. Дочери лучше говорят по-английски, чем по-русски, один сын по-немецки, а старший -- чистейший француз. Не правда ли, это непростительно? И я краснею за свою небрежность.
Пожав друг другу руки, они простились очень чувствительно. Путешественница благодарила Марка Семеныча за все его хлопоты и защиту, он же -- за ее доверенность к нему. Марк Семеныч поскакал вперед.
У заставы путешественницу встретил лакей, который был послан вперед, и проводил ее в гостиницу, где были приготовлены для нее комнаты. Нумер был взят очень дорогой, так что путешественница заметила лакею, зачем он не взял дешевле.
– - Так приказывали Марк Семеныч, -- отвечал лакей.
Путешественница с нетерпением ждала Марка Семеныча, который не являлся дня три. Обед, чай, завтрак -- всё было сервировано отлично. Экипаж стоял у подъезда, на случай, не пожелает ли она куда-нибудь проехаться. Путешественницу видимо беспокоило, что Марк Семеныч не едет; она хотела уже писать к нему, но отдумала, решась на другой день перебраться в нумер поскромнее.
На четвертый день ее приезда, рано утром, она еще лежала в постели, как кто-то постучался к ней в дверь. Путешественница тотчас догадалась, кто стучится, и, позвонив горничную, велела ей принять гостя в другой комнате. Она не ошиблась: то был Марк Семеныч.
Сделав наскоро утренний туалет, путешественница вышла к гостю, который не скрывал своей радости, что наконец видит ее. Он поцеловал у ней руку и с участьем спрашивал: "Покойно ли ей? хорошо ли? как она провела время?"
– - Очень хорошо! благодарю вас; но я одним недовольна,-- отвечала путешественница.
– - Это чем? вы меня пугаете!
– - Слишком дорогой нумер взят по вашему приказанию.
– - Полноте! как можно говорить о таком вздоре! -- обиженным голосом воскликнул Марк Семеныч.
– - Однако я не хочу бросать деньги,-- смеясь, отвечала путешественница.
– - Да вы и не имеете права; я ваш друг: я вам не позволю на пустяки тратить деньги! -- шутливо сказал Марк Семеныч.
– - Так я под опекой?
– - И очень строгой.
– - Скажите, пожалуйста, мой опекун, отчего я вас так давно не видала? -- садясь на диван, сказала путешественница не без некоторого кокетства.
Марк Семеныч ничего не отвечал и глядел ей прямо в глаза.
– - Что же вы не отвечаете?
– - Я… я стараюсь удостовериться, точно ли это сказано искренно.
– - Что я вас хотела видеть?
– - Да.
– - Повторяю, что очень.
Марк Семеныч схватил руку путешественницы и, с жаром поцеловав ее, сказал:
– - Я постараюсь заслужить ваше расположение ко мне.
– - Я хотела с вами поговорить.
– - Я счастлив: я вижу, что вы поняли меня.
Марк Семеныч говорил с чувством и с жаром, а путешественница слушала холодно и не без лукавой улыбки.
– - Я переменила свое намерение быть гувернанткой,-- сказала она.
Марк Семеныч привскочил на своем месте и, глядя с ужасом на путешественницу, сказал:
– - Это невозможно! вы шутите!
– - Отчего это вас так поразило?
– - Потому… потому что я вижу в этом недоверчивость ко мне с вашей стороны.
– - Какой вздор! Я просто боюсь обязанностей гувернантки.
– - В моем доме вы будете совершенно свободны.
– - Благодарю вас! но я именно боюсь вашего дома.
– - Вы меня оскорбляете! чем мог я это заслужить! -- с горячностью воскликнул Марк Семеныч.
– - Какое же тут оскорбление для вас? Я не решаюсь взять обязанности, для которой не готовилась…
– - Что же вы думаете делать?
Путешественница задумалась и потом отвечала:
– - Я хотела бы, чтоб вы мне дали этот совет.
– - Что могу я сделать! доверчивость ваша ко мне слишком слаба! Я буду просить одного от вас: это не предпринимать никаких мер для средств к жизни без моего ведома. Могу ли я надеяться хоть на это? -- сказал Марк Семеныч обиженным голосом.
– - Очень! тем более что я вам скажу мои планы… Я хочу ехать в Петербург.
– - Как! уехать отсюда! -- почти вскрикнул Марк Семеныч и прибавил с сердцем: -- Что же вы намерены делать там?
– - Право, не знаю… но мне кажется, я…
Путешественница запнулась. Марк Семеныч прервал ее, сказав:
– - Впрочем, я, кажется, слишком дерзко поступаю. Я не имею права слишком далеко простирать свое любопытство и советы.
– - Отчего? я вам даю полное право,-- задумчиво отвечала путешественница.
Лицо Марка Семеныча прояснилось, и он наставительно сказал:
– - Если у вас и в Петербурге нет никого близких, к чему бежать отсюда? тем более что здесь у вас есть человек, преданный вам и принимающий живое участие в вашем положении. Разве вы не можете испытать себя на этом поприще и потом уже искать другого? К тому ж я переговорил с своей женой: она очень довольна и ждет вас к себе.
– - Как, вы уже сказали обо мне?
– - Я всё говорю своей жене: мы очень откровенны.
– - Вы ей рассказали о нашей встрече? -- поспешно спросила путешественница.
– - Нет… я этого не говорил… потому что я не знал, понравится ли это вам. Я не люблю ничем стеснять других. Нет! я сказал моей жене, что желаю иметь детей русских и потому возьму им русскую наставницу.
Путешественница насмешливо слушала Марка Семеныча. Он продолжал:
– - Вы видите, что я всё уже обработал. От вас теперь зависит успокоить меня уверенностию, что у моих детей будет такая наставница. Докажите, что у вас есть ко мне хоть маленькая доверенность. Вы свободны всегда оставить наш дом, если обязанность эта вам покажется тяжела. Согласитесь!
– - Я готова… но на одном условии.
– - Всё, что вам угодно.
– - Чтоб, кроме детей, на меня не была возложена обязанность развлекать…
– - Болтать по-русски с детьми, гулять с ними,-- перебил Марк Семеныч,-- вот и всё! Жалованье, может быть, покажется вам ничтожно…
– - И должность моя у вас в доме…
– - Вы убиваете меня! Я должен наконец высказать то, что я от всех скрываю. Слушайте! Вы заставляете меня прикасаться к моей страшной ране,-- в волнении сказал Марк Семеныч.
– - Замолчите: я не хочу, я…-- пугливо воскликнула путешественница.
– - Теперь поздно! слушайте: я люблю мою жену, она женщина добрая, благородная, но… воспитание или, может быть, характер… но она мало занимается детьми. Впрочем, ей и некогда: она живет в свете… Я страдаю жестоко, видя, что дети мои отданы в руки наемщицам.
– - Разве я не то же самое буду у вас в доме? -- спросила путешественница.
– - Вы? о нет, нет! Я буду покоен и счастлив, когда увижу вас около моих детей. Они, я замечаю, тоскуют, что нет около них нежного и любящего человека. О, сделайте их счастливыми; у вас столько теплоты и чувства, что вы замените им многое!