Страница 28 из 37
— Куда вы нас ведете? — забеспокоилась Кэтрин.
— В женское отделение. Там еще целую палату надо уестествить, — сообщил доктор.
— Это как?
— Удовлетворить естественные потребности. Утку подложить, проще говоря. И простыночки ваши пригодятся. Там одна лежачая старушка. Совсем не встает, а ходит часто.
— Это как?! — опять не поняла Кэт.
— Под себя. — Доктор замолчал и прибавил шага.
Впереди за белой конторкой сидела медсестра в высоком колпаке. Заглядывая в журнал, она раскладывала таблетки по коробочкам: кому половинку, кому целую, а кому штук пять.
Доктор полетел на всех парах. Его цепкая рука чуть не вывихивала Маше локоть.
— Эй, полегче! — пискнула Кэтрин.
Они уже подбегали к дверям женского отделения, как вдруг их настиг крик медсестры:
— Расторчук, опять?!
Доктор остановился. Лицо у него было смущенное.
— Это практикантки, Софья Витальевна, — объяснил он, отпуская Машу и Кэт.
— А раз практикантки, то можно издеваться?
— Все равно вы их на горшки бросите, — пожал плечами Расторчук.
— Я, — подчеркнула голосом медсестра, — брошу. Когда надо будет. А ты — марш мыть полы.
На глазах изумленных восьмиклассниц лжедоктор помчался выполнять приказание. А медсестра поманила их пальцем:
— Первый курс?
Маша и Кэт закивали.
— Что ж вы так поздно пришли? Врачей уже нет. Ладно, давайте ваши направления.
— Они у доктора Цодикова, — сказала Кэт, а Маша, не дожидаясь вопросов, выложила остальное: доктор болеет, а их из первой травматологии отправили во вторую.
— А белье кому? — спросила медсестра.
— В двадцать шестую, Федорову.
— Его же только час назад из реанимации привезли, постель свежая, — удивилась медсестра. — А кто вам велел ему белье поменять?
— Женщина внизу, — Маша ткнула пальцем в том направлении, где, по ее прикидкам, находилась кафельная комната.
— Все начальники! — покачала головой медсестра. — Поменяйте, раз велела. Может, он ей какой родственник. — И она опять наклонилась к таблеткам.
— А кто этот Расторчук? — осмелела Маша.
— Хулиган.
— Это мы заметили. А по должности он кто?
— А по должности — осужденный к общественно полезным работам. Приходит и иолы моет по часам. И горшки выносит. Часов пятьдесят ему еще осталось.
— За женщинами горшки?! — ужаснулась Кэтрин.
— Там одни старухи лежат с переломом шейки бедра, — равнодушно сказала медсестра. — Ты и не смогла бы им судно подложить. Есть сухонькие, а есть громадные, их только мужикам и ворочать… Ладно, идите. — Медсестра принялась колдовать над таблетками и вдруг спохватилась: — Да вы постель-то перестелить сможете, первый курс?
— А что ж тут не смочь? — удивилась Маша.
— Он же лежачий… Скатываете простыню валиком, придерживаете больного под спину, раскатываете до поясницы… Ладно, пойдемте, я вам покажу.
— Мы сами! Это она не умеет, а я умею, у меня бабушка болела долго, — затараторила Кэт.
— Как хотите, — сказала медсестра. Восьмиклассницы пошли в двадцать шестую палату, пихаясь локтями. Машины толчки означали: "Это все ты! Зачем про горшки спрашивала?! Чуть все не сорвалось из-за тебя!" — "Ты первая начала спрашивать!* — отвечал ей острый локоть Кэт.
"Доктор"-хулиган драил шваброй больничный линолеум. Он подмигнул "практиканткам".
— Дала бы я тебе фибулей по мандибуле! — пробурчала Кэт.
А задание они выполнили за пять минут. Две из них говорила Кэт, объясняя, что им нужно, и грозя преступнику папой-полковником, а три — Крысолов, такое у него было прозвище. Если убрать паузы, вздохи и оговорки разбитого вдребезги человека, его речь получилась бы совсем короткой: "Рюкзак в подвале? Мой. Ложечки не краденые, их жильцы потеряли, а я нашел. Я кладоискатель. Вора не знаю и в лицо не видел — он ударил из темноты. На тайник я наткнулся случайно. Он в стене слева от входа в подвал, шагах в пяти. Если твой папа поймает этого гада, я ему часы подарю". Про часы Крысолов повторил три раза. То ли они были какие-то особенные, то ли чем-то дороги ему.
Менять чистую постель Маша и Кэт не стали, чтобы не мучить Крысолова. Оставили простыни на тумбочке и ушли. Маша сразу же стала звонить Деду.
Глава XXVIII
ОЧЕНЬ СВОЕВРЕМЕННАЯ ПРОВЕРКА ДОКУМЕНТОВ
Тайная схватка двух разведок приближалась к финалу. И Зайцев, и разведчики (разумеется, вместе с Машей и Кэт) уже держали в руках все нити преступления. Оставалось схватить воров и… Это "и" каждый представлял по-своему.
Зайцев считал, что никакого особенного продолжения не будет. Он вернет обворованным жильцам их вещи, мальчишка попадет в руки воспитателей, а его воровской наставник — за решетку. Но действия Зайцева незаметно направлял резидент американской разведки, а он связывал с ворами совсем другие планы.
Дед и Сергейчик знали, что и воры, и золото, будь его хоть пуд, стоят в этой игре ничтожно мало. Один агент в штабе иностранной армии может год за годом добывать информацию стоимостью в миллиарды долларов. В чужих руках программа из ноутбука Сергейчика могла отправить в тюрьму или на смертную казнь десятки агентов. Полковник писал ее, чтобы сделать шифры наших разведчиков еще секретнее. Но как обычный металлический ключ и запирает, и отпирает замок, так и программа Сергейчика и шифровала сообщения, и "колола* шифры…
Ничьей в этой схватке быть не могло. Кто-то должен был первым найти воров и получить ноутбук.
После внедрения "практиканток" в больницу разведчики знали о воровском тайнике все и не намного опережали Зайцева. Но частный сыщик был только марионеткой американского резидента с его колоссальными шпионскими возможностями. В решающий момент Бистрофф мог подключить к расследованию опытных агентов или нанять через посредников хоть сотню сыщиков. Если бы понадобилось следить за Нехорошим мальчиком со спутника, резидент, пожалуй, сумел бы это устроить.
А пока не подозревающий ни о чем подобном Зайцев бродил по квартирам заброшенного дома. На четвертом этаже, в комнате с окнами во двор, он увидел диванчик, покрытый новым клетчатым пледом. Из грязного стекла в окне был аккуратно вырезан уголок. Если бы Зайцев оборудовал себе наблюдательный пункт, он сделал бы так же. Годовая грязь на стекле не позволяла разглядеть с улицы человека в полутемной комнате. Дыра идеально подходила для наблюдения.
Зайцев поднял сиденье диванчика и в ящике для белья нашел подзорную трубу на треноге. Птичка упорхнула, но, скорее всего, ненадолго. Так небрежно спрятать дорогую вещь мог только тот, кто собирался скоро, вернуться.
Теперь Зайцев немного иначе смотрел на происшествие в подвале. Его таинственным преследователем был, конечно, вор. Возможно, он слышал телефонный разговор Зайцева с компьютерщиком в агентстве. Тогда он знает, что сыщику известно о "Золотом соколе", а стало быть, и о тайнике, который кто-то пытался найти с металлоискателем.
Вывод был неутешительным для Зайцева: вор не убил его только потому, что хотел побольше узнать о людях, зачастивших в подвал к его тайнику. Беда преступника в том, что сейчас ему нельзя просто уйти, взяв золото. А вдруг за домом следят, ожидая этого момента, чтобы взять вора с украденными вещами в руках? Поэтому сначала он убедится, что Зайцев не милиционер. Потом будет решать, опасен ли для него частный сыщик, и, скорее всего, додумается Зайцева пристукнуть.
Все должно было решиться здесь, в заброшенном доме. Может быть, вор уже поднимается в комнату с диванчиком. Или ждет в засаде на первом этаже, в кухне с выбитым окном.
Отставной майор не боялся преступников, но и геройствовать понапрасну не любил. Надо вызвать подкрепление. Четырех частных охранников с дубинками и пистолетами вполне хватит. Попросить, чтобы прихватили металлоискатель — в агентстве он есть, — найти тайник и вернуть жильцам похищенные вещи. Если удастся еще и поймать вора — хорошо, а если не удастся, жильцы не будут в обиде на Зайцева.