Страница 2 из 37
Осмелев, он включил фонарик и вошел в подвал. Ого! В глаза бросилась необычная толщина стены: метра полтора. Крысолов постучал по ней ломиком, сбивая штукатурку, пока не обнажилась древняя кирпичная кладка. И толщина стен, и кремлевский малиновый оттенок кирпичей, и сводчатые потолки — все говорило о том, что подвал старше дома лет на двести.
Здесь уже пахло настоящим кладом. Чем длиннее история, тем больше в ней крови, а без крови не бывает и кладов. Драгоценности прячут по разным причинам, а не возвращаются за ними только по одной: из-за смерти.
В остальном подвал был как подвал: трубы да хлам. Голохвостые гвардейцы занимались своими делами. Часовые привставали на задние лапки, когда на них падал свет фонарика. Сняв со стекла красную резинку, Крысолов посветил в глубь подвала. Ничего похожего на лежку бомжей там не было: ни матраса, ни тряпья. Он включил металлоискатель… И вздрогнул от неожиданности. Наушники оглушительно пели чистым звоном серебра и золота!
Крысолов проверил настройку: вдруг вся музыка — из-за железных труб? Нет, ничего не сбилось, металлоискатель уверенно писал: «Аи» — «аурум», знак золота в таблице химических элементов. А ведь Крысолов еще и не искал, штанга с катушкой лежала у него на плече.
Водя катушкой вверх-вниз, он пошел вдоль стены. Звон в наушниках усиливался, подсказывая, что клад все ближе. На экране выскакивали черные столбики, лесенкой поднимались до верхнего края и гасли — прибор, настроенный на поиск мелких предметов, зашкаливало. Шагов через пять звон перешел в хриплый вой, и металлоискатель отключился — что-то повредилось в нежных компьютерных мозгах. Черт с ним, подумал Крысолов. Ему теперь не нужен металлоискатель. Разве что иногда — подвалить на двух джипах с охраной и поискать клады для развлечения.
Спятивший прибор успел подсказать место. Штукатурка легко крошилась под острием ломика. Показались кирпичи, и Крысолов стал расковыривать цемент. До богатства оставались минуты и сантиметры… А ломик надо будет позолотить и повесить на ковер, как старое и надежное оружие.
Предупреждающе пискнул часовой. Крысолов обернулся и увидел ржавую трубу. Золотой мираж занимал его мысли, и кладоискатель даже не понял, откуда она взялась и почему стремительно летит ему в лицо.
Глава II
ЗАГАДКА БОРДОВОГО «ЖИГУЛЕНКА»
— А вон там наши окна, — показал Дед. — Три выходят на улицу, три — во двор. По-моему, очень удачная планировка: и тихо, и нескучно. А на первом этаже спортзал. Маргаритка, тебе особенно это пригодится. Ты же телеведущая и должна держать спортивную форму.
Мама раскраснелась от удовольствия: хитрый Дед играл на самых приятных струнах. На Сочинском телевидении она была корреспондентом, а тут — сразу ведущая, и где? В Москве!
— Чур моя комната с окном на улицу! Оттуда видно университет, — сказала Маша.
— Как хочешь, — согласился Дед. — Тогда моя — с окном во двор. Буду за правнуками приглядывать.
Маша фыркнула.
— А что, думаешь, не доживу?! — Дед воинственно задрал подбородок. — Фигушки! Я слово дал еще в тюрьме!
— Кому?
— Да ходил ко мне один тип: «Мистер Ален, если вы не согласитесь на сотрудничество со спецслужбами Соединенных Штатов, то сможете покинуть Соединенные Штаты только в виде посылочки с пеплом». И так раз в месяц, одиннадцать раз в год, а на Рождество не приходил, но присылал открыточку. А я однажды разозлился и говорю: «Помяни мое слово, я вернусь домой и еще правнуков буду нянчить! А вот если я соглашусь на предательство, то даже мой пепел Россия не примет. Там удобрений хватает».
— Мой генерал, — сказала Маша, — конечно, мне хочется, чтобы ты дожил до правнуков. Только за последние три месяца я сильно разочаровалась в детях, и особенно в мальчишках. Наверное, я не стану заводить детей, а лучше поеду путешествовать по Африке и писать в журнал «Вокруг света» про бегемотов.
— Почему именно про бегемотов? — заинтересовался Дед. — Чем тебе не угодили, скажем, львы?
— Полные ничтожества! Сами не охотятся, львиц заставляют. Слоны злопамятные, носороги глупые. А бегемоты, по-моему, очень порядочные. Они добродушные и никого не боятся.
— Все равно самый капризный ребенок лучше самого порядочного бегемота, — по-женски рассудила мама и вернула разговор к новой квартире; — Обои наклеим сами. А то знаю я строителей: налепят какое-нибудь желтенькое убожество в цветочек.
— Никаких обоев, только евроотделка, — отрезал Дед.
— Казенно будет, — возразила мама.
— Зато можно перекрашивать хоть каждый месяц, под настроение, — стоял на своем Дед.
Со стороны они могли показаться семейкой нервнобольных, страдающих вялотекущей шизофренией. Стоят, разукрашивают квартиру на пятом этаже, а дом четырехэтажный, и в нем давно не живут. Обещанный Дедом новый дом со спортзалом художественно изображен на заборе. Написано, что строительство ведет какое-то СМУ и что дом будет сдан месяц назад. Сейчас это выглядит как издевка: не то что строительства, но даже ломательства еще нет, а надо где-то жить.
Пока Дед сидел в тюрьме у американцев, его московская квартира досталась другим людям. Новая была пока только на бумаге, а военная служба не ждала: вместе с генеральским званием Дед получил назначение в Академию разведки. И мама с Машей перебрались к нему, бросив дом в приморском городке Укрополе. Жизнь в гостинице оказалась дорогой и суматошной. Надо было искать съемную квартиру, причем не всякую, а поблизости от школы.
Вчера Дед записал Машу в восьмой «Б». Первый урок — физика, начало в половине девятого, как в Укрополе а больше ничего Дед не узнал. Маша волновалась и поглядывала на часы — надо же прийти пораньше, разыскать кабинет физики, познакомиться с ребятами… Впрочем, у нее в запасе было еще минут двадцать.
— Сергейчик идет, — сказал Дед. Он по разведчицкой привычке замечал все, что делается вокруг.
Сергейчик был похож на кузнечика. И на Деда: высокий, худющий, седой. Расстегнутая куртка сидела на нем как чужая, под курткой болталась футболка, спортивные пианы съезжали со впалого живота. Он тащил большого пса, похожего на бульдожку, только с длинным хвостом. Сергейчик и пес тянули поводок в разные стороны, но побеждал Сергейчик.
— Забавный какой, — сказав мама. — Сергейчик — это прозвище?
— Фамилия.
— А я смотрю из окна — знакомый джип, — издалека начал Сергейчик. Пес тянул к забору, чтобы задрать лапу.
— Мастиф? — спросил Дед.
— Бульмастиф. В Москве их еще мало. — Сергейчик подождал, пока пес выполнит задуманное, и подтащил его поближе. — Мечтаете? — Он кивнул на плакат с нарисованным домом.
— Мечтаем, — подтвердил Дед. — Муха уже комнату себе отхватила с видом на университет.
— Мы тоже сначала мечтали.
Пес бросился к новым знакомым и стал всех обнюхивать.
— Можно его погладить? — спросила Маша.
— Да хоть за хвост дергай, — разрешил Сергейчик. — Он еще не обученный, ласкается ко всем. Только береги колготки.
Мама посмотрела на псиные когти, оценила и отошла в сторону. А Маша погладила пса по черной замшевой морде. Ладонь ей щекотнул горячий язык.
Придерживая пса за ошейник, Сергейчик пожат руку Деду. С Машей и мамой он раскланялся, представляясь каждой по отдельности: — Полковник Сергейчик… Полковник Сергейчик.
— А имя у вас есть, полковник Сергейчик, полковник Сергейчик? — улыбнулась мама.
— Разведчиков знают только в лицо! — с надутым видом ответил полковник и засмеялся. — Сергей Сергеевич. Зовите уж Сергейчиком, все равно запутаетесь. Как только меня ни крестили: и Сергейчиком Сергеевичем, и Сергеем Сергейчиковичем.
— Вы с Дедом служите? — спросила Маша.
— Представь себе, уже много лет! Очень долгое время вся моя работа держалась на честном слове Николая Георгиевича.
— Балабон! — довольным голосом буркнул Дед. Он был старше Сергейчика лет на двадцать.