Страница 54 из 56
Когда он пел, исчезало заикание. Он весь преображался, будто подключался к невидимому источнику энергии, и уже пела красота столетий, лицо как бы украшалось невидимыми глазу, но ощущаемыми цветами. Одежды становились древними. И то меч, то посох, то даже скипетр виделся в его руках. Певец во стане русских воинов.
o:p /o:p
Итак, начинаем. Время.
Да здравствует светоч дня!
Я ноги обую в стремя.
И ты, герой — на коня....
Гремят по стране витии,
Высокий поднявши груз.
О Русь! Купина! Россия!
Великий Советский Союз!
Держава на полном сборе.
Хвалынцы и тверяки.
И песни мои в дозоре,
Готовые, как штыки.
o:p /o:p
Его никак нельзя назвать крестьянским поэтом, хотя множество стихов вроде бы посвящено сельской тематике. Крестьянство — это его точка опоры, так же как фермерство у Фолкнера или Роберта Фроста, да и у многих других ведущих поэтов западного мира, от Одена до лауреата Нобелевской премии , выходца из островов Вест-Индии Дерека Уолкотта, поэзия соотносится с праосновами своего народа, своей земли. “Предшественники — это не только поэтические предки, но также часть истории собственной расы”, — прямо говорил Уолкотт. В этом смысле Николай Тряпкин куда ближе своей поэзией к ведущим поэтам мировой цивилизации, не забывающим о своих корнях, чем наши прозападные беспочвенные поэты-шестидесятники. Его крестьянство — это та точка опоры, с которой он воздвиг свою поэтическую вселенную. В его крестьянских стихах нет сиюминутности. А часто нет и социальности, они идут от изначальной основы человечества в целом, и нашего народа в частности, от первичного ремесла человека.
o:p /o:p
Не алтари и не пророчества,
Не брага Звездного Ковша —
Меня хранит от одиночества
Моя крестьянская душа.
o:p /o:p
Или же столь простое и вместе с тем емкое своей философией понимание поэзии как первичного дела человека:
o:p /o:p
Я вышел оттуда, где знают простейшие вещи,
где любят стамеску, топор, и лопату, и клещи,
где плесы не плещут без весел, мостков и причалов,
Я вышел оттуда, где все можно сделать сначала.
Готовь же свой парус туда — к запредельным причалам,
Чтоб выйти, коль надо, опять с топором и кресалом!
o:p /o:p
Эта великая простота изначальности дана была ему вместе с его фамилией. Уверен, что фамилия и определила его поэтику. Таким поэтам не требуется псевдоним. На мой взгляд, поэтическая трусость и переменчивость Евтушенко началась уже тогда, когда , испугавшись “непоэтической фамилии” Гангнус, которую носит его родной брат, он взял себе более благозвучный псевдоним. Только по-настоящему большой и природный национальный талант делает поэтичным все вокруг. И появляются такие простые и великие русские фамилии: Пушкин, Шишкин,Тряпкин...
Поразительно, как его “дремучая давность” соединяется с фантазиями будущего, с открытостью миру и космосу, а Русь изначальная прорастает империей и глобальными проектами.
o:p /o:p
Черная, заполярная,
Где-то в ночной дали
Светится Русь радарная
Над головой Земли....
Невидаль ты ушастая!
Гаечный нетопырь!
Громко тебя приятствую
Или твержу псалтырь.
Пусть ты не сила крестная
И не исчадье зла.
Целая поднебесная
В лапы твои легла.
Русь ты моя глобальная!..
o:p /o:p
Вот таким глобальным человеком, таким глобальным поэтом и был при всей своей отверженности Николай Иванович Тряпкин, родившийся 19 декабря 1918 года в тверской деревне Саблино в семье крестьянина-столяра и закончивший свои дни в Москве зимой 1999 года. Всю жизнь живший в параллельной русской культуре, он и остался в ней вместе со своим народом.
o:p /o:p
Нет, я не вышел из народа.
О чернокостная порода!
Из твоего крутого рода
Я никуда не выходил...
Алексей Кожевников • "Вся фарисейская рать..." (Наш современник N8 2002)
“ВСЯ ФАРИСЕЙСКАЯ РАТЬ...”
Эдуард Ходос. Еврейский синдром. Харьков, “Свитовыд”, 2001
После бандитского расчленения СССР бывшие советские республики были наводнены многочисленными “религиозными” сектами, подчас откровенно экстремистского характера. Противопоставляя себя традиционным конфессиям, сея вокруг себя нетерпимость, религиозную и межнациональную рознь, эти секты (по сути — политические организации) зачастую имеют влиятельную поддержку за рубежом. Десятилетие продолжается этот бесовский хоровод на просторах нашей некогда единой советской Родины, каждая из республик подвергалась удару со стороны непрошеных “миссионеров”. Не стала исключением и Украина. О деятельности одной из таких сект на территории государства рассказывается в книге украинского публициста Эдуарда Ходоса “Еврейский синдром”. Процитируем некоторые отрывки из книги, повествующие о еврейской религиозной секте Хабад:
“Хабад — иудео-нацистская секта, построенная по клановому принципу, во главе которой стоит “крестный отец” — Любавичский Ребе. Члены Хабада ультраортодоксальны... Вхождение в клан чрезвычайно ограничено. Сегодня в мире насчитывается всего лишь 20 тысяч представителей Хабад-Любавич. Деятельность секты максимально законспирирована, в то же время фарисейски выставляется напоказ исключительное благочестие.
Секта возникла в XVIII веке на стыке границ трех славянских государств — России, Украины и Белоруссии,— в местечке Любавичи... ...Хабад — единственное движение в иудаизме с обязательным вождем-фюрером во главе — Любавичским Ребе. В течение 200 лет, или семи поколений, это звание передавалось по наследству. Секта возникла, как утверждают ее идеологи, в ответ на гонения со стороны Богдана Хмельницкого, сопровождавшиеся гибелью тысяч евреев. Православие — духовный фундамент Богдана Хмельницкого — рассматривается как злейший враг, соответственное к нему и отношение.
В начале 30-х годов Иосифом Сталиным, в свое время обучавшимся в Тифлисской духовной семинарии и, следовательно, хорошо разбиравшимся в вопросах религии, Хабад... был изгнан за пределы СССР как фашиствующая секта. При этом традиционный иудаизм продолжал существовать на советской территории... С 40-х годов штаб-квартира Хабад-Любавич находится в Нью-Йорке, в Бруклине. С 1950 до 1994 гг. сектой руководил седьмой, последний, Любавичский Ребе, и за этот период Хабад стал мощной политической, финансовой и экономической империей, цель которой — всемирная экспансия”.
Говоря о взаимоотношениях Хабада с другими движениями в иудаизме (в частности — с хасидизмом), Э. Ходос подчеркивает:
“Непосвященные часто путают Хабад с хасидами вообще (ортодоксальными евреями). Представители любавичского клана необоснованно, но преднамеренно отождествляют себя с целыми движениями в иудаизме (хасидизме). На самом деле в хасидизме существует целый ряд влиятельных направлений, причем весьма многочисленных... хасиды, которые не только не имеют отношения к Хабаду, но зачастую с ним и враждуют. Однако именно Хабад в период горбачевской перестройки вошел в СССР и подмял под себя религиозную и иные сферы деятельности местных евреев, и не только их...”
Перед тем как мы обратимся к фактам, повествующим о “деятельности” Хабада на территории постсоветских Украины и России, отметим следующее: автор книги Э. Ходос в 1990-е годы являлся председателем Харьковской еврейской религиозной общины и о реальных делах представителей Хабада знает, как говорится, не понаслышке. Поэтому свидетельства и факты, приведенные в книге Ходоса, обретают для нас особую ценность.
Итак, когда же началась “миссионерская” деятельность Хабада на территории СССР и какими методами она осуществлялась после развала советского государства? Вот что пишет об этом Э. Ходос: