Страница 34 из 45
А вот весьма характерное игровое упражнение “Табу”, кочующее из пособия в пособие: “В круг ставится закрытая шкатулка или кувшин с заклеенным горлышком. Ведущий говорит: “Там лежит то, что нельзя”. (Сохраняем орфографию оригинала. Скорее всего, эти нерусские обороты — следствие непрофессионального перевода с какого-нибудь иностранного языка. — Авт. ) И предлагает каждому как-то проявить себя по отношению к этому предмету. КАЖДЫЙ ПОСТУПАЕТ, КАК СЧИТАЕТ НУЖНЫМ” (выделено нами. — Авт. ).
Прежде чем разобрать, что подспудно сообщает детям эта простенькая игра, напомним читателям смысл слова “табу”. Табу — это особо строгий запрет, который, во-первых, не предполагает рациональных, прагматических объяснений, а во-вторых, не допускает, что по отношению к нему каждый (тем более ребенок!) будет “поступать, как считает нужным”. А уж если кто по слабости душевной или по безрассудству нарушит табу, то обязательно навлечет на себя суровую кару. Этот важнейший стереотип присутствует в культурах всего мира и преподносится ребенку с раннего детства в сюжетах множества сказок, мифов, легенд, притч, реальных жизненных историй. Жена Лота, нарушившая запрет оглядываться на Содом и превращенная за это в соляной столб. Иванушка, попивший запретной водички и ставший козленочком... Да, наверное, добрая половина всего мирового фольклора дает примеры катастрофических последствий нарушенных табу!
А тут? Кто хочет, нарушает запрет (по признанию авторов программ, это делает больше половины группы!), весело поясняет, почему ему так захотелось, и — ничего не происходит, все в порядке! Понятие табу тем самым девальвируется. Ребята усваивают, что запрет — это глупый пустяк. А игра, напоминаем, привязана к теме наркотиков...
Пожалуй, не хуже и игра “Ассоциации”. В ней группе школьников дается задание: “Назовите 1—2 слова, которые приходят вам на ум, когда вы слышите “наркотики”, “наркомания”, “зависимость”. После этого все названные ассоциации обсуждаются... и описывается миф о наркомании в нашей культуре, исходя из возникших ассоциаций”.
С мифами мы уже более или менее разобрались. Как вы догадываетесь, “мифами” будут сочтены охранительные установки, касающиеся наркотиков. А вот насчет ассоциаций кое-что полезно разъяснить. Тут идет работа со сферой бессознательного, которая, понятное дело, начинена отнюдь не только благими помыслами. Кому-то придет в голову ассоциация “смерть”, а кому-то, напротив, “кайф”, “круто”, имя рок-певца или словосочетание “будущее человечества”. Тем более что в каждом классе есть дети, которым нравится шокировать публику. Они еще и не такое отчебучат на потеху одноклассникам. А обнародованная ассоциация из индивидуальной превращается в общую. Кто-то — и даже большинство! — на уровне сознания не согласится с тем, что наркотики — “будущее человечества”. Но ассоциацию эту запомнит. И она вполне может войти в его бессознательное. Туда ведь всякая пакость входит обычно без спроса. Так что пятнадцатиминутная игра в “Ассоциации” — грамотный сеанс нейролингвистического программирования.
Следующий “достойный пример” — игра “Шприц”. Не правда ли, само название уже вдохновляет? “Каждый из участников по кругу предлагает соседу, сидящему слева, уколоться наркотиком... Предлагающий убедительно уговаривает, второй должен аргументированно отказаться. И так по кругу. В конце обсуждаются удачные и неудачные моменты”.
Здорово наркомафия устроилась! Школа юных дистрибьюторов прямо в стенах общеобразовательной.
Переходим к игре “Марионетка”. Тут все более завуалированно. Один ребенок изображает куклу-марионетку, два других — кукловодов. Человек, который играет куклу, не должен сопротивляться тому, что с ним делают “кукловоды” (а их задача — перевести его с одного стула на другой, находящийся на некотором расстоянии.) “Очень важно, — предупреждает будущих тренеров программа “Я хочу провести тренинг”, — чтобы на месте “марионетки” побывал каждый (!) участник”. В конце забавы, естественно, обсуждение: что чувствовали участники в роли куклы? Понравилось ли им это чувство?
Данная игра также нацелена на растормаживание бессознательной сферы и подогревает мазохизм, дремлющий во многих сегодняшних детях. Так он, может быть, никогда и не проснулся бы, а после подробной чувственной проработки, да еще прилюдно, да еще в словесной форме может очень даже пробудиться. На уровне сознания ребенок будет отдавать себе отчет в том, что попадать в зависимость плохо. Но вдруг сладостные воспоминания окажутся сильнее? А мазохизм, тяга к саморазрушению — это одна из определяющих черт в портрете наркомана.
Ну, и на закуску поиграем (целых 45 минут!) в игру “Дискриминация”. Начали! “Участники делятся на пары. Один из пары садится в круг, второй встает за ним. На каждую пару выдается табличка с надписью, которую могут видеть все, кроме этой пары. Участники должны с помощью вопросов, фраз или комментариев дать понять паре, что написано на табличке. Примеры надписей на табличках:
— Не могу сдержать сильного полового влечения.
— Я принципиально не предохраняюсь.
— Я — наркоман.
— Я — алкоголик.
— Я сделала несколько абортов.
— Аборты нужно запретить.
— Я люблю динамить.
— Я — ВИЧ-инфицированный.
— Я колюсь.
— Я во всем слушаюсь маму.
— Я против секса до брака.
— Я — гомосексуалист”.
Потом, как водится, обсуждение и вывод о недопустимости дискриминации. Позвольте на сей раз обойтись без комментариев.
Взопревший от учебно-ролевых игр читатель может задать вполне уместный вопрос: а что на все это скажет Министерство образования? — Мы знаем, что оно скажет. Дескать, да, все это ужасное безобразие, но образование-то у нас нынче вариативное, а потому нередки случаи самодеятельности, встречаются недоработки. Но мы, Министерство, здесь ни при чем. Мы, наоборот, разработали прекрасную концепцию. Вот, посмотрите. Называется “Концепция профилактики злоупотребления психоактивными веществами в образовательной среде”.
Конечно, посмотрим. Она ведь у нас есть, и мы даже упомянули о ней в начале статьи. Как всегда, в таких документах очень много устрашающих цифр, общих слов и обтекаемых фраз. Но если вычленить суть, можно увидеть следующее. За основу министерской концепции взята, как они сами выражаются, “стратегия сдерживания”, поскольку “ставить сегодня вопрос о полном предупреждении злоупотребления наркотиков (сохраняем падежные окончания оригинала. Кто мы такие, чтобы поправлять Министерство образования? Вероятно, оно уже пользуется новыми правилами русской орфографии, с которыми мы просто пока не знакомы. — Авт. ) и избавления от наркомании абсолютно нереально.”
Так и написано: “АБСОЛЮТНО НЕРЕАЛЬНО”! Отличная, четкая, жесткая формулировка! Наркомафия отдыхает.
Впрочем, не будем ерничать, вначале узнаем, в чем заключается эта стратегия сдерживания. Сам термин, честно говоря, скорее из военного лексикона, чем из образовательного. В каких случаях в военных штабах разрабатывают стратегию сдерживания? — Когда силы противника преобладают настолько, что о победе не может быть и речи, и главная задача — не допустить захвата новых территорий. То есть министерство фактически объявило, что нашей страной управляют наркодельцы, ибо их силы настолько превосходят силы государства и общества, что ни правительство, ни армия, ни милиция, ни суды — никто не в состоянии с ними справиться.
Заметьте, что “сдерживание” — это даже не “снижение”. Следовательно, министерство ставит задачу поддержания числа наркоманов хотя бы на сегодняшнем уровне. Теперь посмотрим, что это означает. Как известно, среди наркоманов очень высокая смертность. А коли так, то для сохранения прежнего уровня необходимо довольно существенное пополнение рядов. Которое, естественно, происходит из числа подростков. Получается, что сама постановка вопроса уже предусматривает немалое количество новых жертв. Но это еще не все! Смертность в среде наркоманов растет (прежде всего за счет распространения гепатита В, туберкулеза и СПИДа). Выходит, чтобы обеспечить “сдерживание”, статус-кво, нужно постоянно наращивать и темпы наркотизации?