Страница 56 из 58
Вот почему для него был праздником тот телефонный звонок из Ростова-на-Дону, когда ему позвонил К. И. Прийма. Надо полагать, что праздником для Павла Назарьевича Кудинова была и статья К. Приймы — первое доброжелательное слово правды о нем, напечатанное в родной стране, — если бы не досадная ошибка с “княгиней Севской”, которую он считал “провокацией”. Столь горькая реакция Кудинова на эту ошибку объясняется тем, что, напуганный горьким опытом жизни, он боялся, что Пелагею Ивановну, якобы скрывавшую свое княжеское происхождение и к тому же — жену бывшего белогвардейского офицера, только что вернувшегося из советских лагерей, уволят с работы, и они останутся без куска хлеба.
Это новое свое несчастие в переписке с Г. Ю. Набойщиковым П. Н. Кудинов описывал так: “Моя супруга дочь простого казака-работника, окончившая 8 классов гимназии на Дону, а в Болгарии, выдержав государственный экзамен и получив государственный Диплом, приобрела высшее образование, и как лучшая в Болгарии учителька по русскому языку вот уже 18 лет преподает русский язык в гимназии... А Прийма провоцировал в той статье, которую Вы имеете, что она княгиня Севская... и поэтому Министерство культуры и просвета уволит от службы”...
Впрочем, опасения Павла Кудинова были небезосновательны. Переписка К. Приймы с белоэмигрантом, бывшим руководителем Верхнедонского восстания П. Н. Кудиновым и после XX съезда партии, в пору либеральной “оттепели”, находилась под присмотром как советских, так и болгарских спецслужб. И, как выяснилось из беседы Г. Ю. Набойщикова с одним из офицеров наших спецслужб, “болгарские товарищи не хотят доверять жене белогвардейца преподавание русского языка”. Кстати, под ударом оказался и сам Г. Ю. Набойщиков. Его переписка с белогвардейцем Кудиновым, как он считает, также не прошла не замеченной для наших органов. Почувствовав опасность, он прервал переписку с П. Н. Кудиновым, так и не получив от него обещанных материалов по Верхнедонскому восстанию и “Тихому Дону”.
История эта свидетельствует, насколько горючей и горячей была заложенная М. А. Шолоховым документальная основа “Тихого Дона”, если и сорок лет спустя, в начале 60-х годов, в пору “оттепели” и XX съезда, она обжигала тех, кто неаккуратно соприкасался с нею.
Но что же П. Н. Кудинов предполагал передать Г. Ю. Набойщикову в ответ на его вопросы о Верхнедонском восстании? Он хотел сказать “правду” об этом событии, равно как и обо всей своей жизни, передать написанную им “личную автобиографию в совокупности с повестью о моей молодости... до семидесятилетнего возраста”. Плюс ко всему — поэмы, как то “Смиритесь, кумиры” и “Жрецы капитала”. Судя по цитатам из этих поэм, приведенным в письмах, П. Н. Кудинов явно страдал графоманией. Отсюда — и своеобразный язык его писем, как, например: “Мое хождение по мукам не угасло, а как звезда-путеводитель светит ярко, как светило в дни восстания казаков В-Донского округа. Мы восставали не против Советской власти, а против террора, расстрела, и за свой казачий порог и угол и за кизечный дым!” Как видите, сквозь любовь к красивостям и вычурности прорывается, тем не менее, суть, выраженная в своеобычных, подчас — очень выразительных изречениях.
П. Кудинов сообщал Г. Ю. Набойщикову, что у него сохранились оперативные сводки и другие документы, посвященные Верхнедонскому восстанию. Прежде всего — “две карты (скици), обнимающие четырехстакилометровой цепью, в кольце которой донские казаки вели шесть месяцев оборонительную конную и пешую борьбу против во много раз превосходившей Красной Армии”. Кудинов упорно говорит не о трех, а о шести месяцах, имея в виду, видимо, бои верхнедонцев с Красной Армией после соединения с Донской армией. Кудинов дает описание этих цветных, как он пишет, карт: “Изображенные цветными линиями-красками там, где кровь казачья лилась рекой, за свой край свободный, вольный и родной! На картах отмечены силы противников разных племен и языков для подавления восставшей армии. Советские действующие армии отмечены: армии, дивизии, полки, бригады и т. д...”.
“Скици (то есть карты. — Ф. К. ) , — пишет П. Кудинов, — мне хотелось бы сделать художественно, чтобы карта была красива, чиста, отчетлива и приятна для читателя”. Он предполагал, как только у него будут деньги, пригласить художника, чтобы с помощью красок и туши сделать цветные копии этих карт. Кроме того, Кудинов располагал, как он пишет, “объемистым материалом оперативной сводки, которая в “Тихом Доне” отсутствует”. П. Кудинов послал Г. Ю. Набойщикову свою фотографию и готов был, преодолев предубеждение в отношении журналистов и политические опасения (“...все же Вы член партии, а доверять члену партии, да еще эмигранту — вопрос деликатный”), послать и другие материалы. Он надеялся, что (цитирую с сохранением стилистики и орфографии письма) “материалы, хранящиеся мною, найдут брешь правды, света, чтобы [исправить] вкравшиеся на страницы “Тихого Дона” нелепости и восстановить бессмертную истину перед мертвыми и живыми”. “Я крайне желал бы, — пишет он в другом письме, — чтобы сохранившиеся материалы были бы преданы гласности через родную печать и в родной стране...”.
В какой-то степени это пожелание П. Н. Кудинова было осуществлено, когда в журнале “Отчизна” (1991, № 6, 7, 8), усилиями шолоховеда В. В. Васильева, был опубликован “исторический очерк” Павла Кудинова “Восстание верхнедонцев в 1919 году”. Однако хранившиеся у П. Н. Кудинова боевые карты вешенского восстания, оперативные сводки и другие материалы Кудинов так и не успел переслать Г. Ю. Набойщикову, поскольку тот неожиданно для П. Кудинова оборвал переписку с ним.
В 1967 году донской казак из станицы Вешенской, командующий войсками повстанцев Павел Назарьевич Кудинов, устав от унизительной нищеты и бедности, ушел из жизни. Он покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд. Молва говорит, будто это был поезд, который следовал из Болгарии в Россию...
(Окончание следует)
В.Филатова-Шишкова • «Неугомонный русопят» (Наш современник N4 2001)
Вера Филатова-Шишкова
К 160-летию со дня смерти адмирала,
министра народного просвещения, писателя
и государственного деятеля
Александра Семеновича Шишкова
“Неугомонный русопят”
Шишковы — старинный русский дворянский род, ведущий начало от Микулы (Николая) Васильевича, по прозванию Шишко, правнука Юрия Лозинича, который прибыл из Польши на службу к великому князю Тверскому Ивану Михайловичу в 1425 году. Из потомков его десять человек были стольниками при Петре Великом. У Юрия Лозинича было два правнука: Иван Борода и Микула Шишко — от него и пошли Шишковы, служившие Российскому престолу в разных чинах. Их род занесен в дворянскую родословную книгу в VI часть древнего дворянского благородного рода, родовую книгу губерний Тульской, Рязанской и Московской. Ветвь этого рода записана в VI часть родословной книги Тверской и Оренбургской губерний. Герб ее вписан в III часть Общего Гербовника (1-я выписка из Гербовника Х, 25).
Род Шишковых по настоящее время составляет двадцать одно колено. Описать их все практически невозможно, да и надо ли? Очень много интересных и знаменитых родов вплетаются в нашу родословную: Ивашевы, Хованские, Толстые, Аксаковы, Набоковы, Языковы, Шишковы. Из этого же рода происходит адмирал, министр народного просвещения, главный управляющий делами Министерства иностранных дел, писатель и государственный деятель, знаменитый русофил Александр Семенович Шишков (1754—1841).
Адмирал Александр Семенович Шишков был десятый правнук основного рода Микулы Шишко. Отец его, инженер-поручик Семен Яковлевич Шишков, умер до 1811 года. Было у него шесть сыновей и дочь. У Семена Яковлевича Шишкова был родной брат — Федор Яковлевич Шишков, который доводился дядей Александру Семеновичу Шишкову и по этой линии был связан с моей родословной. Федор Яковлевич был женат на дворянке Прасковье Николаевне Зимнинской, они владели имением Шишковка бывшего Бузулукского уезда, находящегося частично в Борском районе Куйбышевской области (село Языково) и частично в Бузулукском районе Оренбургской области (село Зимниха) на тракте Бузулук-Бугуруслан, поблизости от села Державино, находящегося в верховьях реки Кутулук, левого притока Большого Кинеля. Это село когда-то принадлежало поэту Г. Р. Державину. Село Зимнинки (Зимниха) получило свое название по фамилии деда А. Ф. Шишкова по матери подпоручика Н. С. Зимнинского. Надо полагать, что помещичья усадьба всего рода Шишковых была в деревне Шишковке, где находился огромный по тем временам винокуренный завод. Также Федору Яковлевичу Шишкову принадлежало село Зеленовка Симбирской губернии, и вполне возможно, что на отдых в симбирские края приезжал и сам адмирал Александр Семенович Шишков. Можно предположить по названию села, какие это были прекрасные места: заливные луга, зеленые рощи, — этакий маленький благоухающий оазис среди выжженных знойным летним солнцем полей.