Страница 18 из 19
И все же, защищая свои рубежи и присутствие, свое историческое и национальное достоинство, ограждая от глумления нашу Победу, мы предлагаем считать это общим праздником и общим историческим уроком и еще раз, хотя уже не наивно, предлагаем руку Европе и миру.
Европа весьма способствовала формированию однополярного мира и праздновала утрату Россией ее позиций на Балтике и на Черном море. Российское великодержавие в конце XX века было объявлено угрозой и Европе, и идеалам прогресса — суверенитету, самоопределению, равноправию, демократии, правам человека. Но, когда Россия самоустранилась, в тот же миг именно эти основы были попраны.
Поддержанная Европой агрессия против Югославии — суверенного государства, основателя ООН и участника Заключительного акта Хельсинки знаменовала упадок целой эпохи европейской истории. Начавшийся далее поэтапный передел мира с почти ежегодными интервенциями в суверенные страны не только имеет неевропейскую конечную цель, но и неизбежно влечет перегруппировку сил в самом Западе, что стало вполне ясным после приема в НАТО восточноевропейских и прибалтийских государств.
И в тот момент, когда Россия окончательно утратит обретения Петра Великого, не дававшие покоя «старушке Европе» с XVIII века, «закат Европы» и утрата ею положения центра всемирно-исторических событий станет свершившимся фактом.
Специфика нынешней ситуации в том, что стратегические потери России не перейдут на этот раз к ее прежним континентальным соперникам или соседям, сохраняя европейскую направленность исторического импульса и геополитического проекта. Возвращение Прибалтики, Венгрии, Чехии, Польши, балканских государств в западный ареал вовсе не будет реваншем «старой» Европы, даже если она бы еще и ощущала в себе зов предков от крестоносцев до Бонапарта. Все геополитические сдвиги встраиваются в совершенно иные конфигурации, и чем больше этих новых перемен, тем меньше эти конфигурации служат самой Европе.
Они служат в эпоху технократического глобализма глобальному управлению и евразийскому проекту.
Старая Европа, похоже, только сейчас ощутила, но неизвестно, осознала ли, что одно из следствий этого передела — это неизбежное падение ее собственной роли в мире и как союзника Вашингтона. США вышли на такие рубежи, где «старая Европа» уже не стержень интересов Вашингтона, а всего лишь обеспеченный тыл, в чем она убедилась слишком поздно, как и в том, что не российское великодержавие угрожает ее роли в мировой политики, а, наоборот, его упадок.
Тезис Рамсфелда о большей важности «новой Европы» — антирусских Польши, Чехии и Прибалтики, — действительно отражает принципиальные изменения в геополитическом мышлении части американского истэблишмента, которое устремлено в Евразию, нацелено на глобальное управление и структуризацию под американской эгидой куда более широкого региона. «Укрепление с помощью трансатлантического партнерства американского плацдарма на Евразийском континенте» нужно Вашингтону вовсе не для обороны западной части континента от угрозы с Востока, а для того, чтобы «растущая Европа» стала для США «реальным трамплином продвижения в Евразию». Так сформулировал З. Бжезинский.[36] Почему это не насторожило Европу?
«НОВАЯ» ЕВРОПА
Для глобального управления миром сегодня важнее «новая» Европа — не ее, конечно, «мнение», которое никто не спрашивает, а ее расположение в сплошной меридианальной зоне от Балтики до Черного моря. Эта зона — стратегический подступ к протянувшемуся в широтном направлении «евразийскому геополитическому эллипсу».
Президент США Дж. Буш произнес в высшей степени знаменательные слова, которые мы уже приводили: «Мы знали, что произвольные границы, начертанные диктаторами, будут стерты, и эти границы исчезли. Больше не будет ни Мюнхена, ни Ялты». В России это высказывание предпочли не заметить, однако в нем — квинтэссенция атлантической геополитики в Старом Свете. В устах американского президента формула «ни Мюнхена, ни Ялты» буквально означает: «Восточная Европа не будет отныне сферой влияния Германии или России — она будет сферой влияния США».
Противопоставление Д. Рамсфелдом «новой» (Восточной) Европы — Европе «старой» подразумевает перемещение геополитического центра континента на восток, в страны — новые члены НАТО. Эти высказывания обнаруживают глубокую удовлетворенность Вашингтона достижением одной из главных целей всей геополитической стратегии англосаксов XX века — овладением Восточной Европой, значение которой превосходно выразил выдающийся русский политический географ В.П. Семенов-Тянь-Шанский: это ключевой регион между «двумя Средиземными морями — Балтийским и Черным», и тому, кто контролирует этот регион, обеспечена роль «господина мира».[37]
Обе мировые войны и «холодная война» велись во многом за Восточную Европу; Западная — «старая» Европа была объединена, в том числе для того, чтобы растворить Германию и послужить трамплином для прыжка на Восток.
БУДУЩЕЕ РОССИИ — ЭТО БУДУЩЕЕ ЕВРОПЫ
Объединение Европы сегодня стало неоспоримым идеалом и ценностью исторического развития. Однако эти цели можно ставить в совершенно разных плоскостях мышления. От того, какую идею единения в грядущем периоде истории выберут Европа и Россия, во многом будет зависеть судьба тех идеалов, которые сделали нашу национальную историю и культуру явлением мировой истории, и судьба и роль нас самих в этой истории.
Можно рассматривать мир и Европу лишь как гигантское хозяйственное предприятие, нуждающееся в постоянной оптимизации. Но на таком пути ценность исторического наследия перестает играть роль по сравнению технократической целесообразностью.
Для гигантского киборга нет разницы между микрочипом и Платоном, Шекспиром, Гете и Достоевским. В этом проекте униформного пространства нет места не только православной России, но ни одной из великих духовных и национальных традиций человечества, в том числе и великой европейской культуре.
Русским чисто материалистический идеал и подход знаком, и они лучше других знают, что он обречен. Однако максимального величия Европа достигла тогда, когда ее история была воплощением целей и ценностей человеческого духа и национального бытия, то есть, когда она жила «не хлебом единым». Да и коммунистический и сугубо материалистический СССР поднялся на пик могущества только после того, как война востребовала национальный дух и возврат к традиционным ценностям Отечества, долга, самопожертвования.
Разве не очевидно сегодня, что вовсе не российское великодержавие представляло угрозу Европе как самостоятельной геополитической и культурно-исторической величине, и возможности конструктивного взаимодействия на континенте?
Сотрудничество России и Европы действительно может дать обеим мощный и столь необходимый импульс на пороге Третьего Тысячелетия Рождества Христова. Им обеим нужно, чтобы Россия вернула роль системообразующего фактора международных отношений.
Как никогда назрела совсем иная культурно-историческая парадигма взаимодействия в Европе.
Не пора ли Европе отказаться от тиражируемого сегодня как никогда, уничижительного образа России?
Новые вызовы не побуждают ли по-новому взглянуть на «дилемму Россия и Европа»? Она ведь не изжита именно Западом.
Именно Европа, которая уже построила свой рай на земле, все так и не избавилась от своего нигилизма к русской истории, чувства неуверенности перед ее громадностью, потенциальной самодостаточностью и необычайной устойчивостью в испытаниях, перед вечно самостоятельным поиском универсального смысла бытия. Россия своим сопротивлением переделу мира и поствизантийского пространства в пользу радикальных параисламистских стратегий защищает собой западный мир.
36
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. М. 1998.
37
Семенов-Тян-Шаньский В.П, О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк по политической географии. СПб. 1915 г.