Страница 6 из 93
Что касается Шема, то он отличался от южных хайборийских королевств, причем в лучшую сторону - он был раздроблен на отдельные города-государства и в военном отношении опасности не представлял. Западная его часть, выходившая к океану, называлась Пелиштией, и ее владыка, сидевший в столице Асгалуне, считался правителем Шема, но лишь номинально; у каждого шемитского города было собственное войско, свои законы и свои боги. Разумеется, у этого лоскутного королевства имелись свои амбиции, но его населяли купцы да искусные ремесленники, и жили они торговлей. Им нужен был мир и защита от посягательств сопредельных Стигии и Кофа, а мир могло обеспечить лишь покровительство Аквилонии и надежный союз с ней. Как гласили древние легенды, народ шемитов в незапамятные времена пришел с востока и кровной связи с хайборийцами не имел. Некогда были они степными кочевниками, но та эпоха давно миновала, оставив на память песни да сказки, предприимчивость и несомненную храбрость, отличавшую и шемитских купцов, и шемитских солдат. Как водится, шемиты не упускали случая ограбить слабейшего, но с равным или более сильным противником предпочитали не ссориться, а дружить. Но даже им, хитроумным, изворотливым, готовым заплатить и отступить, не обнажая оружия, не удавалось договориться со стигийцами.
Стигия!
Стигия являлась истинной целью Конана. Не Офир и Аргос, даже не Коф и Зингара, и уж тем более не Шем… Стигия, страна колдунов, земля Сета, Змея Вечной Ночи!
И у нее были свои особенности, куда посерьезней, чем у южных хайборийских соседей или торговцев-шемитов. Взять хотя бы войска, морские и сухопутные… Кораблей в стигийских портах насчитывалось немного, куда меньше, чем в Кордаве, столице Зингары, в Мессантии, столице Аргоса, или в шемитском Асгалуне. Хоть у стигийцев и имелись боевые галеры и торговые суда, силу их составлял не флот, а сухопутная армия, многочисленная, прекрасно обученная и хорошо вооруженная. Эти войска стояли в лагерях близ стигийских городов и в крепостях, охранявших границы державы Сета. Что же касается кораблей, то они редко выходили в море, совершая, в основном, плавания по великой реке Стикс, тянувшейся от западного побережья на восток, а потом резко поворачивавшей к югу, к Кешану, Пунту, Зембабве и Черным Королевствам.
Сами же стигийцы являлись древним и загадочным народом, коего отличали мрачный нрав, жестокость и таинственное могущество. В минувшие времена рубежи их владений простирались к северу от Стикса, охватывая шемитские степи и благодатное аргосское побережье, нагорья Кофа и Офира, а также пустыни близ Замбулы, одного из великих туранских городов. В ту эпоху Стигия граничила со Ахероном - с Ахероном, где властвовал Ксальтотун, с Ахероном, который пал под натиском варварских племен хайборийцев, захвативших с течением лет, вместе с пришедшими с востока кочевниками, и Аргос, и Шем, и Коф с Офиром, и все земли между излучиной Стикса и морем Вилайет, принадлежавшие ныне Турану. И стигийцы никогда не забывали о том, по чьей милости их держава уменьшилась втрое.
Но к самим горбоносым и смуглым стигийцам Конан не питал ни отвращения, ни ненависти. Держава их лежала слишком далеко от Аквилонии, и он не собирался присоединять Стигию к своим землям, не хотел уничтожить ее народ и сравнять с песками пустыни ее города, не жаждал навязывать мрачным обитателям долины Стикса иную веру; он даже не желал возвеличивать светозарного хайборийского Митру над стигийским Сетом. В конце концов, каждый народ верит в своих богов; его дело, его право! Сам Конан отдавал предпочтение Крому, божеству своей родины, Владыке Могильных Курганов; стоило ли требовать, чтоб стигийцы перестали поклонять Сету?
Нет, этого он не желал, а хотел лишь сокрушить власть Черного Круга и главы его Тот-Амона, истинного владыки Стигии.
Большинство людей в Туране, Шеме и в хайборийских королевствах о Черном Круге не ведали ничего либо считали этот зловещий союз темных магов и жрецов Сета досужей выдумкой и страшной сказкой. Но Конан знал правду! Знал, сколь могущественны стигийские колдуны, сколь они злобны и властолюбивы; знал, что тайная их власть простирается ко всем престолам и странам обитаемого мира - и в хайборийские земли, и на далекий север, в Ванахейм, Асгард и Гиперборею, и на восток, в Туран, Иранистан, Вендию, вплоть до самого Кхитая. В самых далеких краях были у них союзники - колдуны и ведьмы снежной Гипербореи, называвшие свой орден Белой Рукой, и маги Алого Кольца, державшие в страхе Кхитай, Кусан, Камбую и Уттару. Временами Конан задумывался над тем, почему светлые чародеи не объединились в подобный же союз, чтобы дать отпор силам зла; быть может, причина заключалась в том, что светлых чародеев не существовало вовсе? Возможно, те, кого он привык считать светлыми магами, были таковыми лишь не темном стигийском фоне, и среди адептов магии и колдовства имелись только два оттенка - совсем черный и серый?
Если так, то он, Конан, послан в мир с такой же целью, как и тайные слуги-воители Митры: восстанавливать справедливость! Хранить Великое Равновесие между силами добра и зла, уничтожать демонов и колдунов с их темной мощью, разгромить Черный Круг, и Алое Кольцо, и Белую Руку! Затем боги и провели его через многие испытания, даровав в конце концов королевскую мощь, непобедимую армию и огненный амулет, сердце самого Аримана!
Долгое время готовился он к южному походу и, наконец, решил, что осуществит его в две стадии. Вначале следовало разобраться с Аргосом и Зингарой, Кофом и Офиром; привести их к покорности, посадить на их престолы надежных людей, связать договорами, занять крепости, поставив там аквилонские гарнизоны. Тогда его войско беспрепятственно пройдет через южные земли, а затем, имея надежный тыл, пополнения людьми, хлеб, вино и фураж, форсирует Стикс и обрушится на Стигию. План был хорош и проблема заключалась лишь в том, откуда нанести первый удар: с востока, от берегов Тайбора на офирскую Ианту и дальше, на Хоршемиш, столицу Кофа, и шемитский Эрук, или с запада, на Зингару и Аргос. В каждом случае были свои преимущества: восточная дорога позволяла прервать связи Стигии с Тураном, где обычно вербовались наемники, а, следуя западным путем, армии Конана выходили к морскому побережью, что открывало простор для флота. Не аквилонского, разумеется, а кораблей Зингары, Аргоса и Шема, которые будут у него в руках!
По зрелом размышлении Конан счел, что надо нанести два удара, ибо сил у него имелось предостаточно. Он разделил их на три части: две армии и вспомогательный корпус, стоявший у слияния Тайбора и Хорота. Под командой графа Пуантенского, занявшего позицию на берегу Алиманы, там, где смыкались рубежи Аквилонии, Аргоса и Зингары, было восемнадцать тысяч конных рыцарей, его собственных и пришедших из Таурана, а также десять тысяч пехотинцев и четыре тысячи боссонских лучников. Примерно такими же силами располагал и Просперо; его рыцари были набраны в королевском домене, в землях Шамара, Тарантии и Танасула, и пехотинцы были оттуда же. Ему были приданы две тысячи боссонцев и две тысячи арбалетчиков, составлявших ранее часть столичного гарнизона. Эта западная армия была сосредоточена на границе с Офиром и за пару дней могла добраться до стен Ианты.
Итак, одно войско нацелилось на Аргос и Зингару, а другое - на Офир и Коф; но властителям сих стран было ясно, что главный удар последует там, куда прибудет аквилонский король со своим огненным талисманом, дарующим победу. И не только с ним, но и с шестнадцатью тысячами гандерландских пехотинцев, поджидавших его у слияния Хорота с Тайбором.
Конан еще не решил, куда отправится, и время для раздумий у него пока имелось; он предполагал выехать из Тарантии не раньше, чем через двадцать дней. Лето истекало, и срок этот был подсказан самой природой и долгим опытом; оставалось выбрать лишь направление. Сейчас, разглядывая карту, он вновь и вновь прикидывал все преимущества и недостатки каждой из дорог; левая рука его попирала океанский берег с богатыми портовыми городами Аргоса и Зингары, правая левая скользила по офирским равнинам и горам Кофа.