Сердце Аримана

Дверь в оружейную приоткрылась. Конан, не поворачивая головы, знал, что вошла Зенобия. Из всех, кто мог потревожить его в этот час, она, да еще Дамиун, старый слуга, обладали привилегией не стучать и не объявлять о своем появлении через стражников, что застыли в коридоре, охраняя покой короля. Мог прийти Паллантид, но даже он, доверенный из доверенных, спросил бы разрешения; что касается Просперо, полководца, и Троцеро, графа Пуантенского, то они были сейчас далеко от Тарантии, на южных аквилонских границах, с войсками.

Конан шагнул навстречу своей королеве. Она была прекрасна: точеные алебастровые руки и плечи, волна темных волос, сияющие черные глаза, алые губы и алое длинное платье, украшенное меж маленьких грудей розеткой из искристых рубинов. Его супруга, его женщина, его драгоценный приз, увенчавший победу над Немедией… Ради нее он пощадил Тараска; она стала тем выкупом, которым Бельверус*) расплатился с Тарантией за поражение в войне.

Обняв королеву, Конан приник к ее губам. Она тихонько вскрикнула, расставив руки - в левой был кувшин с охлажденным вином, в правой - поднос с двумя серебряными кубками. Кувшин ей удалось удержать, но поднос полетел на пол, и, спустя некоторое время, Конан, усмехаясь, поднял его. Случалось, манеры короля оставляли желать лучшего, особенно в вечерние часы, когда варвар-киммериец просыпался в нем, вспоминая, что заветная дверь опочивальни вскоре приоткроется перед ним.

Зенобия налила ему вина, потом уселась, оправляя волосы и поглядывая на короля тоже с затаенной усмешкой. На щеках ее выступил слабый румянец.

– Ты показал ему, мой владыка? - негромко произнесла она.

– Да.

Багряное аргосское струей хлынуло в глотку Конана.

– И?..

– Все в порядке, милая. Камень признал его. Моя кровь, мой сын, клянусь Кромом!

– А ты в этом сомневался?

– Нет. Никогда!

В чем он действительно не сомневался, так это в верности Зенобии. Она не одарила его богатством, землями или честью взять супругу из знатного рода, ибо восемь лет назад была всего лишь одной из многих девушек, полурабынь, полуналожниц, принадлежавших немедийскому владыке. К счастью, король Нимед, как и Тараск, сменивший Нимеда на троне в Бельверусе, ее не касались, и Зенобия взошла на ложе Конана непорочной. И хоть не было у бывшей невольницы ни богатства, ни знатности, всем прочим светлый Митра наделил ее с великой щедростью - и красотой, и умом, и отвагой. А кроме этих сокровищ, подарила она Конану свою любовь и верность. И он, знавший сотни женщин, позабыл о них. Так было, во всяком случае, последние восемь лет, когда знатные дамы лишь склонялись перед ним в поклонах, но юбок не задирали, а хорошенькие служанки тарантийского дворца стелили постель, но не прыгали в нее.

Зенобия вздохнула.

– Как летит время, мой повелитель! Наш сын становится взрослым! Иногда я жалею, что луноликая Иштар не даровала нам еще одно дитя…

– Не жалей, - сказал Конан. - Меньше будет споров из-за наследства. Хаген, отец Вилера, некогда разделил Аквилонию между своими потомками и едва не сгубил ее.**)

– Это могла быть девочка, - Зенобия подняла взгляд кверху, задумчиво изучая темные дубовые балки потолка.

– Ха, девочка! Опасное дело! Добро бы, она уродилась в тебя, а если б в меня, как Конн? Взгляни сюда, моя красавица, - Конан, улыбнувшись, коснулся своих скул и щек, покрытых давними шрамами. - Ты бы хотела, чтоб у нашей дочери было такое лицо?

– Ты очень красив, муж мой, - произнесла королева с глубоким убеждением в голосе. - Ты подобен льву среди мужчин!

– Но аквилонской принцессе подобает быть газелью, а не львицей. Мы - не звери, милая, и мужчина-лев предпочитает, чтоб его ласкала нежная рука, а не когтистая лапа.

Он окинул Зенобию откровенным взглятом, и та покраснела. А потом решила сменить тему.

– Ты возьмешь нас с собой, меня и Конна?

– Да. Все мы слишком засиделись тут, во дворце… Конну пора услышать звуки боевых труб, а тебе - взглянуть на земли юга. Среди моих солдат вы оба будете в безопасности.

– И камень? Наш талисман?

– Разумеется. Моя палатка в лагере столь же надежна, как тарантийская сокровищница. Солдаты же, зная, что Сердце Аримана с ними, будут сражаться вдвое яростней.

– Ты прав, - Зенобия кивнула. - Но об этом знают и аргосцы, и офирцы, и шемиты, и жители Кофа… Знают, боятся и попробуют тебе помешать.

– У Просперо тридцать тысяч воинов, у графа Пуантенского - тридцать две, и еще шестнадцать стоят у слияния Тайбора с Хоротом. Армия наша огромна, сокровищница полна золота, и талисман в наших руках… Кто сможет нам помешать?

– Армия - это люди, а люди смертны и склонны к измене; золото - вода, утекающая меж пальцев, а волшебные талисманы сегодня служат одному хозяину, а завтра - другому. Ты замыслил великое, муж мой, так будь же осторожен! И знай, что враги наши многочисленны и коварны, и они не дремлют! Им не сломить нас силой; значит, жди какой-то хитрости. Любой! Чародейства, измены, кражи!

Конан, вспомнив, что сам толковал сыну от осторожности, согласно кивнул.

– Это так. Но солдаты мне не изменят, а украсть мешки с монетой из сокровищницы нелегко - тут понадобится целый верблюжий караван!

– Они не станут похищать золото, - сказала Зенобия. - Есть вещи и подороже.

– А! - Конан с удивлением уставился на нее. - Так ты полагаешь… - Он нахмурил брови, потом задумчиво покачал головой. - Это невозможно, милая! Сердце Аримана под надежной защитой. Запоры, мечи моих гвардейцев и заклятья Хадрата - сделано все, что в человеческих силах! Хотя..

Ему опять припомнилось сказанное сыну - то, что сотворено людьми, ими же может быть и разрушено. Разумеется, так! И слова королевы мудры; к ним стоит прислушаться и позаботиться о том, чтобы ни чародейство, ни измена, ни кража не помешали осуществлению его планов.

Зенобия поднялась, широкий подол ее платья всколыхнулся.

– Завтра я хочу спуститься в сокровищницу, - сказала она. - Выберу красные камни для доспехов Конна. Они уже готовы - меч, щит, кинжал, панцирь и шлем. Оружейники закончили работу, и теперь мастера чеканки должны украсить доспехи золотыми львами Аквилонии. У львов будут рубиновые глаза и рубиновые когти… Мальчику понравится!

Король усмехнулся, отгоняя тревожные мысли. Еще бы не понравилось! Первый настоящий доспех и настоящее оружие… Они с Зенобией готовили этот подарок для сына в глубокой тайне, и посвящены в нее были лишь несколько дворцовых кузнецов да Эвкад, воспитатель Конна и его наставник в боевых искусствах. Вскоре мальчик появится перед солдатами и будет выглядеть как воин - в броне и шлеме, с мечом в руках! Пусть аквилонцы видят, кто поведет их в бой через десять лет!

– Ты придешь? - спросила Зенобия, плеснула вина - не в свой кубок, а в чашу Конана - и отпила глоток. Щеки ее порозовели.

– Приду, моя красавица. Когда сядет солнце… - Король, по-прежнему улыбаясь, глядел на нее. - Выбери самые лучшие камни для Конна. Пусть в навершии эфеса будет большой рубин, и я хочу, чтоб еще одним таким же украсили шлем. Цвет крови… аквилонский принц не должен его бояться!

– Будет так, как ты сказал, мой повелитель. Я прослежу.

Королева направилась к дверям.

Конан смотрел ей вслед и, хотя он не часто обращался к богам, сейчас губы его шептали благодарственную молитву Митре. Несомненно, сам светозарный Податель Жизни послал ему эту женщину! Провел через многие испытания, а потом одарил наградой!

Испытания же были нелегкими.

Восемь лет назад четверо заговорщиков - Ораст, бывший жрец Митры, барон Амальрик, Тараск, брат немедийского короля Нимеда, и Валерий, опальный принц Аквилонский, кузен свергнутого Конаном Немедидеса - вернули к жизни древнего мага Ксальтотуна, чья мумия три тысячи лет пылилась в стигийских подземельях. Мумию эту привезли в Бельверус, немедийскую столицу, по приказу Ораста; он же нанял заморанцев, опытных грабителей древних усыпальниц, поручив им украсть Сердце Аримана, скрытое в то время от людских глаз, затерянное и позабытое. Но Ораст выведал, что могущественный талисман, некогда похищенный у Ксальтотуна, хранится в Аквилонии, в подземелье под тарантийским храмом Митры. Заморанцы сумели раздобыть камень, хотя отряд их, кроме одного человека, уничтожил демон, охранявший Сердце. Последний оставшийся в живых доставил камень Орасту, и чудодейственная сила талисмана вызвала древнего колдуна с Серых Равнин царства мертвых. Ксальтотун, владыка канувшего в вечность Ахерона, обладал великой силой - такой, что ни один из чародеев стигийского Черного Круга не мог сравниться с ним мощью. И страшная эта мощь обрушилась на Аквилонию в грозный Год Дракона.