Страница 38 из 40
Когда София объяснила сложную систему шифровки, Аввакум предупредил, что начинает передачу. Он попросил сообщить ему, на волне какой частоты иностранная радиостанция связывалась с тайным радиопередатчиком на нашей территории, ее позывные и позывные тайного передатчика.
Через каких-нибудь пять минут он уже имел в своей записной книжке и частоты волн и соответствующие кодовые знаки.
Аввакум закончил «встречу» и спрятал передатчик.
27
Когда Аввакум постучался в дверь бай Гроздана, тот как раз просыпался — кончался его послеобеденный отдых. Аввакум увел его во двор и спросил с улыбкой:
— Вздремнул маленько? Председатель кивнул головой. Аввакум отошел с ним подальше от дома и зашептал:
— Во-первых. Немедленно свяжись с секретарем партийной организации, подберите четырех толковых, заслуживающих доверия парней. Двое из них пусть держат под наблюдением Ичеренского, а двое других — Кузмана Христофорова. Если кто-либо из этих красавцев попытается улизнуть из села, немедленно предупредить меня. Я буду либо у Балабаницы. либо у Анастасия, ветеринарного врача. Запомнил?
Во-вторых. Позвони из канцелярии кооператива вот по этому номеру в Смолян. — Аввакум вытащил из кармана какую-то бумажку и дал ему. — Как только тебе ответят, прочтешь то, что я тут написал, раз, потом еще раз, чтобы тебя правильно поняли. Под вечер к тебе приедут двое; так вот, ты должен их устроить на квартиру в том доме, что против двора Балабаницы. Запомнил?
— Все это я отлично запомнил и сделаю, как ты велишь, — помолчав немного, сказал бай Гроздан. — Ну, а разве геологи сегодня вернутся?
— Вернутся, — подтвердил Аввакум. — Они взяли у бай Марко продуктов на два дня.
Аввакум незаметно пожал председателю руку и направился к дому бай Спиридона.
В пятом часу из Смоляна прибыли два лейтенанта в гражданской одежде. Они представились закупщиками торговой организации, и председатель устроил их у Надки, в ближайшем соседстве с Аввакумом.
Немного позже вернулись геологи. Когда они показались со стороны Лук, Аввакум сидел в старой корчме. Он их встретил и как-то особенно торжественно поздоровался с Бояном Ичеренским.
— Я сделал несколько интересных открытии, — сказал он.
— Вот как? — Геолог поднял брови. — Я очень рад.
— Похоже, что столица Момчила находилась у подножия южных склонов Карабаира.
— Превосходно! — усмехнулся Ичеренский. — Это поистине великое открытие.
— По такому случаю завтра я тебя угощу стаканом вина, — с серьезным видом сказал Аввакум и протянул ему руку.
Подходя к дому Балабаницы, он заметил у забора Надки незнакомого мужчину — тот стоял возле калитки и курил сигарету. Аввакум нагнулся, чтобы очистить от грязи ботинки.
— Вас зовут Асен? — спросил его незнакомый. Мое имя Петр, — ответил Аввакум.
Они поговорили минуту-две, потом Аввакум поднялся к себе в комнату. Он запер дверь на ключ, вынул передатчик и передал в Софию радиограмму.
«Весьма срочно. Распорядитесь, чтобы сегодня вечером, без четверти десять, над Карабаиром кружил самолет. Повторяю…»
Закончив передачу, он сел за стол, достал листок с английским стихотворением, блокнот, где записано, как пользоваться ключом, и начал терпеливо составлять сложную шифрограмму; получилось пять колонок пятизначных чисел.
В сенях давно хлопотала Балабаница. Он открыл дверь и вышел на лестницу.
— Ты не спустишься сюда? — спросила Балабаница.
— Нет, — сказал Аввакум и зевнул. — Сегодня я столько отмахал пешком! Лазил на Карабаир! — Он снова зевнул и добавил: — Так чго я лягу спать, милая хозяюшка, а завтра вечером мы с тобой разведем большой огонь и будем болтать до первых петухов.
Он снова запер дверь, еще раз проверил шифрограмму, затем погасил свет и закурил трубку.
В ветвях сосны за окном шумел ветер. Пошел дождь.
Минуты текли медленно. Ему казалось, что они ползут как черепахи. Чтобы не заснуть, он проглотил две таблетки кофеина.
Было без двадцати минут десять. Он раскрыл обе створки окна, сел у передатчика и прислушался. Дождь о чем-то шептался со старой сосной.
Часы фосфоресцирующими стрелками гипнотизировали его. Их механизм, отсчитывая секунды, как будто учащал биение его сердца.
Точно без пятнадцати десять послышался далекий гул. Он то нарастал, то становился слабее, то снова тревожно рокотал в притихшей темноте.
Над Карабаиром летел самолет.
Аввакум надел наушники, зажег фонарик и нажал на ключ. Через каждые три секунды он посылал в эфир условный сигнал. Звал ультракоротковолновую станцию, искал ее в ночи.
На лбу у него выступил холодный пот.
И когда он ощутил, как от напора крови готово разорваться сердце, мембран коснулись первые точки и тире ответных кодовых сигналов.
Аввакум сжал губы, вперил взгляд в шифрограмму и передал тайной радиостанции:
«Слушайте внимательно. Немедленно ликвидируйте археолога, не теряя ни минуты, еще до полуночи. Передатчик и шифр отдайте ветеринарному врачу. Прекратите всякую связь. Очистите свою квартиру. Подробности вам сообщит ваша жена. Конец. Повторяю…»
Дождь усилился, временами налетали порывы холодного северо-восточного ветра.
Аввакум отбежал на несколько шагов от старой сосны и приник к траве, головой к окну. Не прошло и трех минут, как у перелаза появилась фигура Ичеренского. Был он без пальто и без фуражки. Подойдя к дереву, он постоял под ним немного и начал быстро и бесшумно взбираться вверх. Достигнув уровня окна, он приподнялся и заглянул в комнату, потом протянул к окну руку.
Сквозь тихий шум дождя слуха Аввакума достигли отрывистые металлические щелчки.
«Стреляет в меня из бесшумного пистолета», — подумал Аввакум. Ичеренский спустился с сосны так же ловко, как и взобрался, и, не оглядываясь, устремился обратно к перелазу.
28
В это время я сидел у себя в комнате, как говорится, в трепет ном ожидании. Не то чтобы меня одолевал страх от того, что могло случиться, нет. Просто было холодно, и я озяб, сидя на стуле. У меня тряслись лаже колени и плечи. Я всегда дрожу, когда холодно.
Сегодня после обеда Аввакум страшно удивил меня. Он пришел ко мне и прямо, без обиняков, спросил, готов ли я оказать небольшую помощь в спасении невинного человека.
Я тут же изъявил согласие, хотя и почувствовал при этом, как у меня защемило сердце.
Тогда Аввакум вынул свое служебное удостоверение, поднес мне его к глазам, и я добросовестно прочитал, что в нем значилось.
Но от того, что я прочитал в его удостоверении, щемящая боль в моем сердце ее только не ослабла, а как будто удвоилась. В этот день я, видимо, слишком переутомился на работе.
Но у Аввакума настроение было хорошее. Он предложил мне сесть (хотя я сам должен был предложить ему стул) и сказал:
— Будем говорить как мужчины и как коммунисты. Дело это довольно опаснее, но если к нему отнестись с душой, то все кончится благополучно.
— Конечно, ведь речь идет о спасении невинного человека, не так ли? — сказал я. — Можешь на меня рассчитывать.
Он закурил, и, хотя я не курю, рука моя тоже потянулась к его сигаретам. Мне просто хотелось составить ему компанию. Так приятнее.
— Итак, — сказал Аввакум, нахмурив брови, — ты не должен выходить из дому до тех пор, пока все не будет полностью завершено. Скоро к тебе придет человек, он будет твоим гостем до десяти часов. Этот человек принесет с собой маленький аппаратик, который ты не мешай ему поставить туда, куда он сочтет нужным.
— Конечно, я не стану мешать, — сказал я. Потом спросил: — А хозяева? Бай Спиридон и тетка Спиридоница?
Аввакум усмехнулся.
— Я позабочусь, чтобы эти милые люди провели время где-нибудь и другом месте. До десяти часов вечера тут будет полное спокойствие. А как пробьет десять, твой гость перейдет в комнату напротив, и ты останешься один.