Страница 13 из 33
– Andrew?
От неожиданности она приподнялась, и села на кровати.
– Ты не спишь? – спросил он.
Нет, она не спала. Увлеклась фильмом, и даже не представляет, сколько сейчас времени. Но почему sweetheart не спит, разве он не получил то, что хотел – пусть за неразумную плату, но это лучше, чем ничто.
На экране Тина в компании своей мамы пила на кухне чай, они мило болтали, как две лучшие подружки, рассматривали какие-то фотографии, – полная идиллия.
Снова услышав голос Андрея, Имоджин выключила телевизор.
– Мы так и не поговорили, – мягко напомнил он. – Я хотел услышать твой голос – в интимной тишине, когда ничто не мешает ему рассыпаться нежными переливами.
– Ну… послушай мой голос…
И она стала напевать саундтрек к «Титанику».
– Ты сейчас одна? – спросил Андрей.
Имоджин оглядела быстрым взглядом комнату – надо бы прибраться.
– Да, если не считать героев фильма, который я только что смотрела.
Он стал что-то сбивчиво говорить, она же, на ходу собирая разбросанную одежду, прикидывала, успеет ли прибраться до его приезда. Не разобрав толком, что он говорит, продиктовала свой адрес.
– Какой, говоришь, фильм… – растерянно спросил он.
– Прочисть уши ватными палочками, возьми ручку, и запиши мой адрес.
– А-а… да… ватные палочки – это моя страсть.
Она громко рассмеялась.
Закончив разговор, Имоджин вынула из шкафа новое полотенце и направилась в ванную.
«Фильм! – подумала она. – Надо будет спросить Илону, чем закончился этот фильм».
То, что произошло сегодня в баре, взбудоражило её. Быстрое, полное, обоюдное удовлетворение. Какой-то скоростной спуск. Единственное, что беспокоило Имоджин – не заподозрят ли чего администратор, бармен, или другие работники. Конечно, не стоило так рисковать – на работе, да ещё с клиентом. С другой стороны, правила на то и правила, чтобы их нарушать. И теперь она задумалась: стоит ли дальше нарушать их. Это что же может получиться – отношения? С кем? С каким-то непонятным русским, внуком варвара, въехавшего в Будапешт на танке? Тот, старый Andrew, взял город, а этот, молодой, с ходу взял её. Прямо сюжет для фильма «Любовь и другие катастрофы», ни больше, ни меньше!
Квартира постепенно приобретала вид, пригодный для приёма гостя. Разложив все вещи по местам, Имоджин взяла тряпку, вытерла пыль, затем, вымыв руки, прошла в комнату, раскрыла шкаф, разделась. Майка и шорты мягко опустились на пол. Выбрав халат – шелковый, терракотового цвета, набросила на себя, снятую одежду подняла и положила на полку. Закрыла шкаф, принялась разглядывать своё отражение в зеркальной дверце шкафа.
«Я не чувствую ни стыда, ни сожалений. Я действовала не по своей воле, а повинуясь силе более высокой. Я была бескорыстна… старалась, по крайней мере, это меня оправдывает. Ни на что не рассчитывала, ничего не предусмотрела заранее. Конечно, не стоило отдаваться совершенно незнакомому человеку, а уж тем более приглашать его домой. Я ведь совсем его не знаю».
Спохватившись, она одернула себя: «Что за меланхолия, подруга?!» Запахнув халат, она завязала пояс, и решила, что новая, подкованная сексологом Имоджин переспит с Andrew… раз двадцать, и выкинет его из головы. Делов-то куча.
А в следующее мгновение она обнаружила, что стоит у двери и нетерпеливо смотрит на трубку домофона. Раздался звонок. Не спросив, кто, Имоджин сразу нажала на кнопку. Затем, повернув ключ, приоткрыла дверь, и замерла в сладостном ожидании. С лестницы доносился звук шагов.
– Варвар!!!
Глава 9
Обучение проводилось каждый день с девяти до пяти в конференц-зале отеля.
Том Джефферсон из «Эльсинор Интернэшнл» рассказывал о расходных материалах и инструментах, двадцать сотрудников из семи стран внимательно его слушали, или, по крайней мере, делали вид – всех предупредили, что трэйнинг-менеджер будет составлять резюме на каждого и передаст свои замечания главам представительств.
Вместе со всеми Андрей слушал Тома, видел его благообразную седую голову, а перед глазами то и дело поднимались волны винтажно-медных волос, и вставали слишком ясные картины. Имоджин!
Андрей не просто не остался нечувствительным к её прелестям, красота её дразнила и манила гораздо сильнее, чем в день знакомства. Он не мог не признать, что оставлять такую красоту без внимания было бы просто обидно. Быть у ручья, и не напиться?! По меньшей мере это неразумно.
Имоджин шутливо требовала компенсации – из-за того, что проводит с ним всё своё время, она не бывает на улице Ваци, и на десять дней лишилась источника доходов. Но когда Андрей полез за бумажником, она его остановила – мол, шутка. Но намекнула – если бы он что-нибудь подарил ей на память… Гуляя по городу, они зашли в один из магазинов на всё той же фешенебельной Ваци, выбрали кожаную сумку актуального в этом сезоне лилового цвета, к ней подобрали по цвету берет, и на этом Имоджин остановила Андрея – всё, достаточно.
Однажды, придя к нему в номер (ей удавалось беспрепятственно проходить мимо швейцаров), она застала его мило болтающим с женой по телефону. Не понимая по-русски и не слыша голос абонента, она догадалась, что на проводе – женщина.
– Ты с кем разговаривал? – спросила Имоджин, когда он закончил.
Он ответил спокойно: «С женой». Она была крайне удивлена – настолько его облик не вязался с образом женатого мужчины. По крайней мере, в её глазах – она-то понимала в этом толк.
– Ты обманываешь, ты ведь холостяк, а это была просто подружка, – убежденно сказала она, кивнув в сторону телефонного аппарата.
– Нет, какой мне смысл тебя обманывать?
– Не знаю, но ты действительно не похож. Я видела фильм «Цветок кактуса», там главный герой разыгрывал женатого мужчину, чтобы его любовницы не имели на него видов, не претендовали на что-то большее, чем ни к чему не обязывающий секс.
– А что кино… Это выдумка, чья-то фантазия.
– Кино не копирует жизнь, darling, но оно отражает действительность. Сюжеты фильмов берутся из жизни, и даже иногда моделируют действительность, создают новую реальность.
Она спросила, не рефлексирует ли он, не испытывает ли что-то вроде чувства вины.
– Ты мне объясни, что это такое, тогда я отвечу. «Рефлексия» – что-то ругательное, этого у меня точно нет, а что в твоем понимании «чувство вины»?
– Ну-у… что-то типа совести.
– Совесть – это химера.
– Ты играешь, Andrew. Очень убедительно, но играешь. А я бы хотела услышать серьёзный ответ. Пожалуйста, sweetheart.
– Послушай, говорю, как моралист моралисту. Я чувствую, что совершаю не совсем пристойный поступок, но оправдываю себя тем, что поступок этот – безразличный сам по себе, и ни на йоту не утяжеляет бремя мирового зла. И вместе с тем я отдаю себе отчёт в том, что такими рассуждениями лишь обеляю себя в своих глазах, на деле следуя только голосу собственных страстей.
– Значит, ты всё-таки считаешь, что поступаешь нехорошо?
– А что такое «хорошо» и «плохо»? Один мой знакомый говорил: «Не грузи меня лишней информацией»; это, по-моему, очень правильный подход.
Она долго сидела с отсутствующим видом и молчала – всё время, пока Андрей раскладывал свои бумаги и собирался на прогулку. Потом, когда он присел перед ней на корточки, и вопросительно заглянул в глаза, сказала:
– Ты играешь со мной, Andrew. А я ведь попросила хотя бы чуточку побыть серьёзным.
– Подожди, не так быстро. Что не так?
Она поднялась, и пошла к выходу.
– Всё так… Всё так, как нужно.
Надевая на правую ногу туфлю, спросила:
– А что с ним стало, с твоим проницательным другом, просившим тебя не грузить его голову?
Снова присев перед ней, он взял вторую туфлю:
– Давай, надену.
Она подняла левую ногу.
– Он спятил – в прямом смысле слова, – сказал Андрей.
Поднявшись, он обнял её. Не поднимая взгляд, она опустила свою голову ему на плечо.