Скрытая угроза

– Мы уже поинтересовались – пять дней, – подсказал Аббасу один из охранников.

Аббас бросил на него уничтожающий взгляд и вновь повернулся к портье:

– Ладно. Пока ты свободен. Можешь идти. – Он подошел к двери и отпер ее. – Но если выяснится, что ты нам солгал, пеняй на себя, – напоследок предупредил он.

– Что вы, господин? Как можно? Все так и было, – портье боком выскользнул за дверь и припустил по коридору прочь от так напугавших его страшных людей.

Аббас проводил его пристальным взглядом, после чего снова запер дверь и, обращаясь к Омару, виновато сказал:

– Мы обыскали весь номер: ничего интересного. Немного одежды в шкафу, да умывальные принадлежности в ванной комнате. Очевидно, все улики, которые могли навести на след, они забрали с собой. В отеле зарегистрировались как прибывшие из Дании туристы. Но это ничего не значит. В действительности они могут быть кем угодно.

Пока начальник контрразведки высказывал свои соображения, Омар молча осматривал гостиничный номер. Заметив на прикроватной тумбе телевизионный пульт, он задумчиво повертел его в руках, потом направил на телевизор и нажал кнопку включения. Экран осветился, в правом верхнем углу появилось изображение единицы, а из телевизионных динамиков вырвалась русская речь. Омар усмехнулся левым углом рта и, обернувшись к Аббасу, указал пультом на экран:

– Они русские.

Аббас изумленно уставился на работающий телевизор, потом повернул голову к Омару. Он собирался что-то сказать, но не успел. Как раз в этот момент в дверь осторожно, но настойчиво постучали. Подскочив к двери, Аббас отпер замок и резким движением распахнул ее. На пороге стоял его боевик из числа тех, кто вместе с Омаром гнался за сбежавшими из отеля вражескими лазутчиками.

– Простите, хозяин, – боевик виновато наклонил голову и, отыскав взглядом Омара, протянул ему изодранную спортивную сумку, которую держал в руках. – Мы нашли это у них в машине. Там был фотоаппарат с мощным объективом. – Он запустил в сумку руку и достал оттуда сплющенную с одного конца раздвижную трубу, в которой Омар с трудом узнал телеобъектив. – И еще вот это. – Порывшись в сумке, боевик достал оттуда исцарапанный металлический предмет, похожий на электродрель.

– Дай сюда, – Аббас буквально выхватил «электродрель» у него из рук и, осмотрев прибор со всех сторон, поднял на Омара встревоженный взгляд. – Это лазерный считыватель, снимающий информацию со стекол. Используется для прослушивания разговоров в закрытых помещениях. Причем, – он судорожно сглотнул, – российского производства.

Омар утвердительно кивнул:

– Что и требовалось доказать.

Аббас продолжал изучать прибор.

– Здесь имеется гнездо для микрокассеты, но... ее нет.

Подойдя ближе, Омар заглянул в принесенную боевиком сумку и вынул оттуда разбитый корпус цифрового фотоаппарата.

– Карта памяти тоже отсутствует. – Он бросил фотоаппарат обратно в сумку. – И той твари, которая была с разбившимся на машине шакалом, удалось уйти!

Последняя фраза прозвучала с угрозой, и Аббас это понял. Под пристальным взглядом Омара он низко опустил голову.

– Мухтада Аббас, я снимаю вас с должности начальника службы безопасности! – грозно произнес Омар. – За сегодняшний провал вам придется ответить по законам шариатского суда!

Омар отдавал себе отчет, что своим сегодняшним участием в заседании совета он лишь приблизился к руководителям организации, но еще не получил той абсолютной власти над тысячами боевиков «Аль-Каиды», какой обладает его отец и другие члены совета. Но то, что люди Аббаса внимательно слушают его, а сам, теперь уже бывший, начальник контрразведки не решается возражать, вселило в него уверенность.

– Уведите его! – скомандовал Омар стоящим у двери охранникам.

Двое боевиков безоговорочно подхватили под руки своего поникшего хозяина и вывели его из номера.

Глава 2

СТЕПЕНЬ ДОВЕРИЯ

Рабочий день официально закончился двадцать минут назад, но старший оперуполномоченный по особо важным делам ФСБ России полковник Егоров продолжал сидеть за столом, рисуя простым карандашом на лежащем перед ним листе бумаги замысловатые линии. Ему нравилось это занятие, которое он исподволь сравнивал с оперативной работой. Точно так же, как из карандашных штрихов постепенно начинал вырисовываться определенный узор, так и во время работы по делу разрозненные и поначалу мало что говорящие факты по мере их накопления образовывали цельную и законченную картину.

Егоров любил рисовать с детства: в пионерском возрасте активно участвовал в выпусках школьной стенгазеты, для души или по просьбе товарищей рисовал смешные дружеские шаржи, но никогда не относился к своему увлечению серьезно. Однако, когда он уже учился на третьем курсе Высшей школы КГБ, его рисунками заинтересовался преподаватель курса оперативной психологии. Он же и объяснил молодому слушателю, что любой портрет, и в том числе шарж, передает не только внешность человека, но и особенности его характера.

– Ты умеешь по внешним признакам распознавать характер человека и его наклонности. Это редкое качество. Развивай его. В будущем оно тебе пригодится, – сказал умудренный опытом преподаватель.

Егоров удивился:

– Вы говорите о теории Ломброзо? Но ведь она признана несостоятельной.

Преподаватель оперативной психологии усмехнулся:

– Мы имеем дело не с теориями, а с живыми людьми. Так что прислушайся к моим словам.

Егоров прислушался и вскоре убедился, что преподаватель оказался прав, а те рисунки, которые он в свободную минуту делал по его совету во время службы в Афганистане и позже, возвратившись в Москву, действительно пригодились ему в работе. Правда, большинство начальников скептически смотрело на это его увлечение, но их мнение уже не могло изменить отношение самого Егорова.

Сейчас его карандашный набросок трансформировался в портрет молодой женщины. Егоров нанес несколько завершающих штрихов, отложил карандаш в сторону и взял в руки готовый рисунок. Ирина. Он живет с ней уже полгода, семь месяцев, если быть более точным, – более чем достаточно, чтобы разобраться в собственных чувствах и понять, кем для него является Ирина. Дочь академика, ведущего специалиста советской ядерной программы, сконструировавшего вместе со своими коллегами ранцевый ядерный фугас, Ирина оказалась объектом покушения исламских террористов, стремившихся заполучить технологию создания ядерного оружия, и только благодаря своевременному вмешательству работавшего по делу Егорова и решительным действиям бойцов антитеррористического подразделения девушке удалось спастись. Тогда Ирине угрожала реальная опасность, и Егоров чувствовал свою ответственность за ее жизнь. Эти обстоятельства и сблизили их. Но сейчас, по прошествии семи месяцев, Егоров все чаще стал задумываться, насколько серьезны их чувства, родившиеся под влиянием опасности. Когда Ирине угрожали террористы, ей нужна была защита, и она видела в нем мужчину, который способен ее защитить. Полгода назад он действительно был нужен ей. А сейчас какой прок молодой двадцатичетырехлетней девушке от стареющего сорокадвухлетнего любовника, который лишь поздним вечером возвращается домой, а то и вовсе не приходит ночевать из-за своей работы? Пока Ирина стойко переносит его отлучки и еще ни разу не обнаружила своего недовольства. Но это пока. А что будет через месяц, через год? Бывшая жена, когда они жили вместе, постоянно высказывала ему претензии за то, что практически не видит его. Ее упреки были во многом справедливы. Егоров чувствовал свою вину перед ней и теперь боялся сломать жизнь другой женщине.

Егоров снова взглянул на портрет. В конце концов, он должен принять какое-то решение. Ирина и сама хочет определенности. Нужно серьезно поговорить с ней. Причем сделать это быстрее, а иначе получается, что он просто пользуется расположением девушки. Егоров давно собирался это сделать, но всякий раз откладывал этот трудный для себя и для нее разговор.