Страница 2 из 20
Кудрявцев утвердительно кивнул:
– Так точно, товарищ полковник.
– Тогда собирайся. Через пять часов из Раменского в Ханкалу вылетает военно-транспортный самолет. Полетишь с ним. На месте тебя встретят. Соответствующая телеграмма за подписью начальника управления в штаб нашей группировки на Северном Кавказе уже передана. Осталось только сообщить фамилию командированного к ним офицера.
Перед тем как отправиться на Раменский военный аэродром, Кудрявцев заехал в свою квартиру. Все необходимые для подобных экстренных командировок вещи хранились у него на базе отряда в тревожном чемодане. Но до вылета оставалось время, и Евгений решил заглянуть домой в надежде повидать жену и сына, которых он не видел уже два дня, когда, расставшись в понедельник утром, отправился на учебную базу «Каскада». Увы, зародившаяся у него надежда не оправдалась: жена была на работе, а трехлетний сын в детском саду. Пройдясь по пустой квартире, Кудрявцев позвонил на санитарно-эпидемиологическую станцию, где работала жена. Она, по счастью, оказалась на месте, но разговора не получилось. Евгений преувеличенно бодро сообщил, что срочно улетает в командировку. Однако бодрый тон мужа не обманул Елену Кудрявцеву. Не зная, но догадываясь, Лена начала всхлипывать, а вместо прощания прошептала в телефонную трубку:
– Береги себя, Женя.
– Все будет в порядке! – успокоил ее Евгений, но все же разговор дался ему тяжело.
После телефонного разговора с женой Кудрявцев заехал в детский сад, чтобы повидаться с сыном. У детей был тихий час, и воспитатели не хотели пускать Евгения к ребенку. Но малыш каким-то образом почувствовал присутствие отца: проснулся и заплакал, и не прекращал реветь, пока его не выпустили к отцу в раздевалку. Но как только воспитатель вывела его, зареванного, из спальни и он увидел стоящего в раздевалке отца, то сразу перестал рыдать и, подбежав к Евгению, крепко обхватил его за ногу.
– Мне придется уехать по делам, – сообщил Евгений, нагнувшись к сыну.
– Надолго? – Трехлетний Ваня поднял на отца не по-детски серьезное лицо.
Евгений неопределенно пожал плечами:
– Как получится.
– А я? – Малыш еще теснее прижался к ноге отца.
– А ты вместе с мамой будешь меня ждать. Будешь?
Ребенок быстро кивнул, но ногу отца так и не выпустил.
– Ваня, пусти. Мне надо ехать, – повторил Евгений, целуя сына и освобождаясь от его ручонок.
Малыш позволил разжать свои ручки, но как только его взяла за руку воспитатель, снова заплакал.
– Я хочу к тебе, папа! – с надрывом закричал он.
– Это что такое? – строго обратился к сыну Евгений. – Не плачь! Ты же мужчина.
И быстро отвернулся, чтобы тот не увидел выступившие на его глазах слезы. По той же причине он уселся на заднее сиденье дежурной «Волги», а не на переднее, рядом с водителем.
– Куда теперь, товарищ майор? На аэродром? – поинтересовался водитель, сидящий за рулем «Волги» с военными номерами.
Кудрявцев утвердительно кивнул, но, сообразив, что его кивок водитель не заметил, поспешно произнес вслух:
– На аэродром.
Он приехал на аэродром заранее. Однако, по неизвестным Евгению причинам, вылет транспортного самолета в Чечню отложили. Транспортный «Ил» поднялся в воздух лишь поздно вечером. И пассажиры, и пилоты понимали, чем это грозит. Через три часа, когда самолет пойдет на посадку, в Ханкале будет глубокая ночь. А действующие под покровом ночи боевики вполне могут обстрелять самолет из переносных зенитно-ракетных комплексов. По счастью, этого не произошло. И посадка на аэродроме расположенной в окрестностях Грозного российской военной базы прошла успешно. Евгений Кудрявцев мысленно поздравил себя с благополучным прибытием, в очередной раз подивившись чьей-то бездумной халатности или нерасторопности, из-за которой летчики и все пассажиры транспортного «Ила» бессмысленно рисковали жизнями.
На летном поле Кудрявцева встретил майор в сером камуфляже. Евгений отметил, что майор примерно одного с ним возраста и такого же роста, только гораздо худее и уже в плечах. Из-за своей тонкой шеи, для которой ворот полевого кителя был явно великоват, майор выглядел не просто худым, а даже тощим и каким-то изможденным. Однако голос у него оказался вполне крепким.
– Майор Снежин, управление военной контрразведки Северо-Кавказского военного округа, – представился он. – Контрразведка крайне обеспокоена участившимися нападениями боевиков на наши автоколонны, поэтому мне поручено оказывать вам всяческое содействие, ну и, конечно, предоставить для ознакомления все имеющиеся в нашем распоряжении материалы.
– Майор Кудрявцев Евгений Васильевич, – представился в ответ зам командира «Каскада», решив, что бессмысленно называть свою должность и место службы, которые и без того известны встречающему его контрразведчику.
– Юрий Александрович, – тут же добавил Снежин. – Можно просто Юрий или Юра.
– Ничего не имею против. Евгений, – Кудрявцев протянул Снежину руку, и тот охотно пожал ее.
– Я понимаю, вам бы в первую очередь хотелось взглянуть на документы, – продолжал Снежин. – Но сейчас ничего не получится. – Словно извиняясь перед Кудрявцевым за задержку с вылетом, он указал на свои наручные часы, стрелки которых показывали половину первого ночи. – Все документы в штабе, а сейчас там только дежурные. Поэтому давайте переночуем в казарме, а с утра отправимся в штаб.
– Принимается, – ответил Евгений. Перспектива отрывать от сна работающих в две смены офицеров штаба и вообще не знающих отдыха следователей военной прокуратуры ему не нравилась. – Только я должен сообщить командиру отряда о своем прибытии, – предупредил он контрразведчика.
– Это само собой. Пойдемте в диспетчерскую. Там есть линия прямой связи с Москвой.
После доклада полковнику Никоненко о своем прибытии в Ханкалу Кудрявцев вместе со Снежиным прошел в офицерскую казарму, где контрразведчику была выделена отдельная комната, бывшая первоначально бытовкой для складирования и хранения хозяйственного инвентаря.
– Пользуюсь своим привилегированным положением, – пошутил Снежин, отпирая дверь своей комнаты.
Кровать в комнате военного контрразведчика имелась только одна. Но Снежин куда-то отлучился и через пять минут вернулся с двумя солдатами-срочниками, несшими в руках кроватную панцирную сетку. Сам Снежин нес скрученный матрас с засунутой в него подушкой.
– Снова воспользовались своим служебным положением? – улыбнулся Кудрявцев, указав на принесенную солдатами панцирную сетку и матрас в руках контрразведчика. Майор все больше начинал нравиться ему.
– Пришлось, – ответил Снежин и улыбнулся в ответ.
Затем они сидели в крохотной комнатенке, всю мебель которой составляли высокая солдатская тумбочка, железная кровать да положенная на пол кроватная панцирная сетка. За разговорами постепенно перешли на «ты», затем Снежин достал из тумбочки завернутую в газету бутылку водки, нераспечатанную банку мясной тушенки и половину буханки черствого хлеба и предложил выпить за знакомство. Водка, судя по этикетке, московского завода «Кристалл» – в Чечне большая редкость. Предложение распить такую бутылку являлось знаком особого уважения, и Кудрявцев это оценил. В ответ он достал из своей дорожной сумки точно такую же бутылку и, протянув ее Снежину, сказал:
– Выпьем, когда закончим наше дело.
Еще с тех пор, когда Евгений командовал штурмовой группой «Каскада», у него укоренилось правило не брать в рот спиртного до окончания операции. Встретив твердый взгляд офицера ГРУ, контрразведчик без особого сожаления убрал обе бутылки в свою тумбочку и, подражая своему новому знакомому, ответил:
– Принимается.
Еще не было семи часов, когда утром следующего дня они отправились в штаб военной базы. Снежин провел Кудрявцева в свой кабинет и, водрузив перед ним несколько извлеченных из собственного сейфа папок с документами, сказал:
– Изучай пока эти, сейчас принесу другие.
За два с половиной часа, что Кудрявцев провел в кабинете представителя военной контрразведки, Снежин трижды оставлял его, чтобы принести новые документы. Когда же он появился в кабинете в третий раз, его лицо оказалось мертвенно-бледным. Растягивая фразы, он произнес: