Страница 88 из 101
Он на себе испытал два землетрясения, когда был ребенком. Поскольку родители не боялись, то и он без тревоги воспринимал моменты, когда картины неожиданно начинали раскачиваться, а мебель — двигаться. Сказал, что на равнине Эуфемии земля вдруг разверзлась, поглотила монастырь и запечатала его в своих недрах. По его мнению, одним из самых тяжелых последствий является влияние землетрясения на человеческую психику. Немало людей в такие моменты временно или навсегда сходило с ума.
1783 год выдался очень тяжелым. Земля затряслась 5 февраля и продолжала колебаться до конца мая. Подсчитано, что на юге Италии погибли 30 000 человек. Затем последовали эпидемии. Сэр Уильям Гамильтон сделал ряд наблюдений: он заметил, что лошади и ослы замирали на месте, широко расставив ноги, словно чувствуя приближение каждого толчка. Ленорман упоминает женщину, которую нельзя было уговорить войти в дом. Остаток жизни она провела под деревом.
Землетрясение 1908 года в Мессине, разрушившее этот город, а также и Реджио-Калабрию на противоположном берегу залива, унесло 96 000 жизней. Береговая линия Мессины понизилась на двадцать шесть дюймов, а берег возле Реджио — на двадцать один дюйм. Во время трагедии два вулкана, Этна и Стромболи, никак не отреагировали на толчки. Эксперты объяснили это сдвигом минеральных масс, находящихся глубоко под землей. Ориоли рассказывает об одной богатой женщине. Она была так потрясена всем происходящим, что приказала подвесить себя на веревке на окне дома. Там она и оставалась, а слуги ее кормили.
Невозможно поверить, что эта прекрасная страна столетие за столетием впадала в неожиданный хаос. Я приехал в очаровательный рыбачий поселок Баньяра, о котором Норман Дуглас написал: «Пережитые Баньярой катастрофы были столь многочисленными, столь сильными и разнообразными, что город, по сути, не имел права на дальнейшее существование». Однако Баньяра не только существует — освещенная утренним солнцем, она встретила меня, жизнерадостно блестя красными крышами. Изумрудные волны игриво накатывались на песок. «Мне никогда не приходило в голову, — писал Дуглас о Баньяре, — что можно с пользой провести время, если нанести короткий визит к самому почитаемому сокровищу Калабрии — а возможно, и всего мира, — про который писал синьор Маркони. Он находится в богатом ковчеге в церкви кармелитов, и это — подлинная шляпа Богоматери».
Если в церкви кармелитов и в самом деле сохранилась святая «шляпа», то выглядит она сейчас как золотая корона. Головной убор находится под замком, и увидеть его можно лишь в самые торжественные моменты. Любезный церковный служащий зажег в церкви свет и показал мне копию короны.
Еще одна странность Баньяры: мужчины здесь занимаются домашним хозяйством, а женщины ходят на работу- Сам я на рынке видел много женщин: кто-то делал покупки, кто-то торговал. Возможно, мужчины увиливают от домашней работы, поскольку огромное их количество сидит в кафе и играет в карты.
Чуть повыше Баньяры я впервые увидел очертания Сицилии. Казалось, до нее рукой подать. Она находится на другой стороне Мессинского залива, и здесь один из лучших видов в Европе. Воздух так чист, что я видел города Сицилии, сверкающие на утреннем солнце, а на дальней стороне острова — белый конус Этны, выпускающий в небо нежный дым.
В нескольких милях от Баньяры, на обочине, стоит указатель, на нем выведено слово «Scilla», а на недалеком расстоянии вдается в море знаменитая скала Сцилла. Там лежало чудовище, оно поджидало моряков, ускользнувших от Харибды, что на противоположном берегу залива. Мне говорили, что в ветреные дни узкий вход в Мессинский пролив заставляет нервного моряка вспомнить и старинную легенду, и страх Одиссея, пробиравшегося между скал. Моряк не может забыть шестерых лучших гребцов Одиссея, схваченных Сциллой.
Старинный замок на скале превратился в руины, но часть его трансформировалась в, возможно, самый элегантный и привлекательный отель в мире. И в самом деле: ничто не может вызвать у людей столь романтический интерес. В старинные ворота вбиты сотни гвоздей. Рядом висит колокол, а над аркой — фонарь. Он освещает герб княгини Руффо, владелицы замка. Невероятная история: люди в зале под высоким сводчатым потолком, сидя за большим обеденным столом, смотрят телевизор не где-нибудь, а на скале Сциллы!
Восхищение идиллической сценой подпортил рассказ об ужасном событии, случившемся на этом месте. Внизу раскинулся прекрасный песчаный пляж, на который в ужасе бежали жители Сциллы, когда землетрясение 1793 года разрушило их город до основания. Престарелый князь Руффо, бывший в то время в церкви, присоединился к объятой ужасом толпе и вместе со всеми молился, упав на колени, как вдруг земля задрожала, раздался громоподобный звук, и часть соседней возвышенности рухнула в море. Огромная волна нахлынула на берег и унесла за собой в море князя Руффо и полторы тысячи людей. Все погибли.
Первое, что я заметил, приехав в Реджио-Калабрию, было странного вида судно, стоявшее примерно в полумиле от берега. На нем была невероятно высокая мачта, сделанная из стальной решетки. Я подумал, что это маркер, указывающий на скалу или какое-то другое препятствие. Потом обратил внимание на еще одну стальную конструкцию. Она протянулась от носа судна, и длина ее почти равнялась длине самого корабля.
Пока смотрел на чудное судно, на стальную мачту вскарабкался человек и встал наверху на небольшой платформе, в то время как другой пошел по горизонтальной стальной дорожке. Лодка двинулась изменчивым курсом. Мне казалось, она вот-вот перевернется. Вдруг человек на нижней дорожке поднял руку. Что-то блеснуло… копье, гарпун… Это орудие пронеслось по воздуху и упало в море. Взметнулась пена, и на поверхность выскочила огромная рыба. Она боролась за жизнь. В первый и последний раз я увидел корабль, предназначенный для охоты на меч-рыбу, потому что сезон окончился. Человек гарпунил рыбу так же, как это делали древние греки за несколько столетий до новой эры.
Суда для охоты на меч-рыбу, своей формой очень напоминающие саму добычу, — типичное зрелище для Реджио и Мессинского залива. Есть здесь и примитивные гребные лодки с высоким шестом посередине и отходящими от него салингами (сомнительная опора для впередсмотрящего) и опасной деревянной дорожкой для гарпунщика. Постепенно их вытесняют суда побольше, со стальными мачтами.
На большинстве пляжей Реджио и Баньяры можно увидеть эти лодки, вытащенные на берег. У некоторых больших судов высота мачты достигает шестидесяти футов, а длина горизонтальных платформ составляет примерно ту же цифру. Впередсмотрящий может увидеть меч-рыбу в чистой воде. Он немедленно направляет лодку в нужном направлении и маневрирует так, чтобы гарпунщику было удобно загарпунить рыбу. Гарпуны, которые я видел, были двадцать футов длиной и заканчивались двойной вилкой. Лишь однажды я видел вилку с тремя зубцами.
Меч-рыба приходит из холодной воды в Мессинский залив метать икру. Обычно является одна или парой. Пока я говорил с рыбаком на берегу Сциллы, к нам подошли две пожилые англичанки. Они направлялись в Сицилию в составе организованной группы. Женщины подошли с гидом, молодым итальянцем.
— Видите ли, дамы, — сказал он, — меч-рыба приходит сюда для занятия любовью.
— Что он сказал, дорогая? — спросила одна из женщин.
— Он сказал, что меч-рыба приходит сюда метать икру, дорогая, — закричала ей подруга.
Женщина взглянула на нее живыми заинтересованными глазами очень глухого человека и спросила:
— Приходят сюда делать что?
— Приходят сюда, — закричала подруга, — размножаться — плодиться!
— А, поняла. Спасибо, милая.
Они пошли прочь. Гид выглядел шокированным.
Рыбак сказал, что меч-рыба — одна из самых быстрых и самых нервных морских рыб. Даже плеска весла бывает иногда достаточно, для того чтобы она пустилась наутек со скоростью тридцати миль в час. После спаривания рыбы остаются вдвоем и проявляют необычайную верность друг другу. Молодой гид не деликатничал, когда говорил о том, что рыбы «занимаются любовью», поскольку рыбаки верят, что рыбы-партнеры испытывают друг к другу глубокую привязанность. Если рыбак загарпунит самку, партнер ни за что ее не оставит: он будет отчаянно крутить подле лодки, словно стараясь помочь подруге, и часто тоже становится добычей. По этому поводу модный композитор Доменико Модуньо даже сложил трогательную популярную песню.