Страница 72 из 101
Рассказ об извержении вулкана и смерти Плиния был написан его племянником в письме историку Тациту. Тот собирал свидетельства очевидцев. К сожалению, кроме писем, ничего не было найдено.
Я спустился по коварной горе и был вознагражден: туман полностью рассеялся, и внизу я увидел прекрасное голубое море и плавный изгиб берега, на который накатывали ласковые волны. Среди цитрусовых деревьев — лимонов и апельсинов — блестели белые дома.
Наши деды и прадеды верили — или притворялись, что верят, — будто Венера Медичи представляет идеальную женскую фигуру. А вот наши затянутые в корсеты бабушки и прабабушки утверждали, что в реальной жизни такой идеал красоты не поощрялся. Массивная богиня без талии хотя и вызывает уважение, однако не украшает собой альбомы репродукций. Появись она на современном пляже, и скорее всего, пробежал бы шепоток, что такой женщине следует посидеть на диете. Талию открыло Средневековье, и эта часть фигуры до сих пор является главным показателем женской красоты.
Возможно, одной из нескольких античных Венер, которая имеет шанс получить титул «Мисс Античный Рим», является Венера Каллипига «Прекраснозадая». Она стоит в Национальном музее Неаполя. Ее обнаружили среди руин Золотого дома Нерона в Риме. Скульптура являлась частью знаменитой коллекции Фарнезе. В XVIII веке ее приобрел Карл III. Рим разгневался, когда статую перевезли в Неаполь. Венера стоит, придерживая одной рукой покрывало, а в другой руке держит зеркало и через плечо смотрит на себя сзади, любуясь собственным отражением в воде. Скульптор с самого начала предполагал поставить фигуру на краю бассейна или на острове в озере, как нимф в Казерте. Для скульптуры нашли самое удачное место в музее: вы наталкиваетесь на нее внезапно, словно вы — пресловутый мифический пастух.
В гигантском помещении хранится больше предметов Этичного искусства, нежели в любом другом музее. Любопытно, что в XVI веке здание предназначалось для кавалерийских казарм. В музее находятся все известные сокровища Фарнезе — фарнезский бык, Геркулес, Флора фарнезская чаша, принадлежавшая когда-то Лоренцо Великолепному, — а также тысячи менее известных статуй из бронзы и мрамора. Есть залы, полные серебра, золота, драгоценностей; комнаты с фресками работы великих, но неизвестных художников. Я обратил внимание на отделы с медицинскими инструментами — зондами, хирургическими щипцами, имеющими современную форму; в других залах много красивой кухонной посуды — горшков, сковородок, а также обуглившихся фруктов, хлеба и мяса, хрупких и черных. 24 августа 79 года они были свежими, их приготовлялись съесть, но Везувий нарушил планы, уничтожив Помпеи и Геркуланум.
Жаль, что некоторые организаторы поездок по Европе превращают эти мероприятия скорее в историю передвижения, чем в настоящее путешествие. Гиды ведут группы в Помпеи, а Национальный музей пропускают. Не знаю места, которое давало бы чувство большей связи с классическим прошлым. Здесь находится античный «Танцующий фавн» из Зала фавна в Помпеях, а также фрагмент прекрасного мозаичного пола из того же здания. Мозаика запечатлела Александра Великого и Дария в пылу битвы. В соседнем зале лучшая из всех существующих — статуя Дианы Эфесской. Фантастическая фигура, заключенная в панцирь из символов. Из ее торса выпирают выпуклости, которые, согласно аннотации, называются женскими грудями. Я считаю, что это — орнамент из пчел. Пчела была символом Дианы Эфесской, ее изображали и на монетах. Богиня считалась королевой пчел. Устройство храма Дианы отражало жизнь пчелиного улья.
Я часто возвращался в музей и каждый раз находил нечто новое, достойное восхищения. Какими интересными казались мне гладко выбритые римские лица сенаторов периода правления Августа! Они напоминали викторианцев. Вряд ли найдется хотя бы один из них, кого нельзя было представить себе в палате общин XVIII века. В прошлом столетии, вместе с автором «Трех мушкетеров», назначенным куратором, музей проникся духом комедии. Дюма-отец путешествовал по Средиземноморью, желая поправить расшатанное здоровье. В экипаж его яхты входила очаровательная девушка-матрос в брюках клеш и аккуратном жакете. Дюма снабжал оружием Гарибальди н попросил в качестве вознаграждения должность куратора музея Бурбонов (так тогда назывался Национальный музей). Настоящей целью Дюма был поиск сокровищ в Помпеях, и должность куратора делала такие поиски легальными. Это назначение возмутило общественность. Тем не менее Дюма занимал эту должность четыре года, после чего вернулся в Париж, к кредиторам и не менее требовательной любовнице.
Глава восьмая. Живописные дороги Калабрии
Утомившись от городского шума, я решил отдохнуть. Поселился в очаровательном отеле на побережье, к северу от Сорренто. Тишину нарушала лишь английская речь: голоса доносились с моря или из плавательного бассейна. Весь день светило солнце. Небо поражало голубизной. Вечером мы ужинали под соснами, рядом с морем.
Добраться до Помпей и Геркуланума можно было по шоссе за каких-нибудь полчаса, и я несколько раз их посетил. В Геркулануме каждый раз было пусто, зато Помпеи осаждали толпы. Гёте очень точно написал об этих городах: «Много зла свершилось в мире, но мало такого, что доставило бы великую радость потомкам». В наши дни это наблюдение кажется еще более верным, чем в 1787 году, когда Гёте написал эти строки.
В его время мало что можно было увидеть в Помпеях, а Геркуланум совершенно был погребен, хотя путешественник-авантюрист мог проникнуть в туннели, освещая себе путь фонарем. Туннели эти проложили горнорабочие: Бурбоны хотели найти древние статуи. Только в наши дни солнце осветило улицы и прекрасные виллы Геркуланума. Археологи делают все новые открытия, снося дома в городе Резина. Под этим городом спрятана едва ли не половина Геркуланума. Кто знает, какие открытия нам предстоят, какие статуи из бронзы и мрамора, а возможно, и манускрипты мы с вами увидим. Вулканическая грязь, застыв, окаменела и запечатала Геркуланум, словно банковский сейф. Помпеи засыпали угли и зола, и вскоре после несчастья город разграбили. Многие жители, сбежавшие от стихии, вернулись к своим домам в поисках ценностей. Так было и с нашими современниками: после авиационной бомбежки они бродили среди обломков, надеясь найти офисный сейф.
Виллы Геркуланума — величавые сооружения, но им недостает уникального очарования Помпей. Когда идешь по ее улицам, невольно замечаешь колею, оставленную колесами античного экипажа, видишь маленькие фонтаны на перекрестках, дорожки из камней и вспоминаешь английский роман, разбудивший воображение читателей. Я боюсь еще раз прочитать эту книгу: а вдруг исчезнет ее магия? «Восстановить прошлое в свете современности, вот какую задачу решил Булвер-Литтон в изданной в 1834 году в книге „Последние дни Помпей“, — написал Гарольд Эктон в своем труде „Последние Бурбоны в Неаполе“. — Мысль о написании этой книги, возможно, подсказала ему его подруга, леди Блессингтон… Мастерство Булвер-Литтона не подлежит сомнению. Приехав в 1833 году в Неаполь, он как губка впитывал рассказы сэра Уильяма Джелла. Эрудит знакомил его с подробностями обычаев и костюмов, а Булвер создавал образы древних жителей города, направляемый лучшим чичероне, которому он посвятил одну из самых успешных исторических новелл». Приятно отметить, что итальянский путеводитель, опубликованный Амадео Маиури, не забыл упомянуть, что трагический поэт жил в доме Главка Апиция. Удивительно, как много английских туристов наносят туда сентиментальный визит.
У двух городов есть отличия: Геркуланум был модным прибрежным курортом, в котором богатые люди, вышедшие в отставку, построили себе роскошные виллы. Бедными обитателями города являлись рыбаки. Помпеи, напротив, были оживленным городом с населением, насчитывавшим около двадцати тысяч людей из всех классов общества — от самых бедных («Поделитесь с народом деньгами» — знакомая надпись, выбитая на одной из стен) до обеспеченных купцов и богатых римлян, таких как Цицерон. Полагаю, что люди из Геркуланума задирали перед помпейцами нос. Так же вели себя жители Хоува по отношению к Брайтону. Но можно не сомневаться: люди из Геркуланума отоваривались в Помпеях, да и в тамошний театр ходили на хорошую постановку. В Помпеях было много видов местного производства. По меньшей мере один продукт они точно экспортировали. Это был концентрированный рыбный соус. Кажется, его готовили из размельченных сардин и анчоусов. Использовали главным образом в кулинарных целях, а назывался он liquamen. Переводя на английский язык «Кулинарную книгу Рима» Апиция, Барбара Флауэр и Элизабет Розенбаум заявляют, что в Помпеях сохранился маленький сосуд с надписью: «Лучший процеженный liquamen. Лавка Умбрика Агатопа».