Страница 24 из 101
Я узнал, что отель стоит на периметре старого города, значит, до него всего несколько сотен ярдов, а потому после ужина решил туда прогуляться. Через несколько минут я вошел в другой мир. В Новом Бари был исключительно шумный вечер: громкоговорители в темноте разносили гнусавые голоса гигантов. Казалось, на улицах праздновали какое-то важное городское событие. Движение в тот вечер тоже было ненормально шумным. Пришлось с главного проспекта свернуть на второстепенную улицу, но едва я оказался в обволакивающей тишине Старого города, как обо всем позабыл. Массивные каменные стены полностью заслонили собой шумный современный город. Улицы в большинстве своем были узкими, и по наружности — восточными. Другие, главные улицы Старого города хорошо освещены и запружены народом. Луна проливала свет на старинные двери и белые арки, выхватывала из темноты дворы. Ступени поднимались к домам, где долгие столетия жили люди.
Скоро я безнадежно потерялся. Оказалось, что я позабыл в гостинице карманный компас, который обычно ношу с собой. Не желая обнаружить свое иностранное происхождение, обратившись к прохожим, я шел вперед по узким улочкам — повернул налево, потом направо. То и дело меня привлекал то ли двор, залитый лунным светом, то ли звук высоких голосов, в которых слышались арабские нотки, то ли старинное здание, массивное, точно крепость. Казалось, что там среди жильцов есть крестоносцы. Я подумал, что, если случай не выведет меня из уличного лабиринта, придется все-таки попросить о помощи.
Выйдя из очередного переулка, я оказался на широкой и пустой площади и замер, глядя на залитую лунным светом великолепную норманнскую церковь. Фонари освещали башню, в ней я узнал колокольню, ту самую, которую в гостинице показал мне портье. Прекрасное здание, с окном-розеткой над западным фронтоном, напомнило мне некоторые норманнские церкви Англии, хотя было и отличие. Где, например, в Англии вы увидите боковые колонны, покоящиеся на спинах двух слонов? И все же, думаю, люди, построившие эту базилику, говорили на том же языке, что и те, кто возвели Даремский собор и собор в Или. Я подумал, что, возможно, единственная причина, по которой чувствуешь себя в Апулии, как дома, это то, что в каждом городе встречаешь дома, похожие на норманнские здания английских городов и деревень.
Из-под высокой арки я прошел на другую площадь, похожую на первую, но еще более величественную. И снова передо мной предстал массивный норманнский храм, купающийся в лунном свете. Оказалось, что это — церковь Святого Николая, центр церемоний, намеченных на последующие три дня. Широкие ступени призывали подняться к трем великолепным дверям. Над ними тоже имелось окно-розетка. Не успел я восхититься архитектурным шедевром, как на пустынной площади появилась группа паломников, опирающихся на длинные посохи с набалдашниками в виде сосновых шишек. Такие же палки я видел в городе Святого Ангела.
Паломники дошли до середины площади и положили посохи на булыжное мощение. Группа была женская, за исключением трех мужчин. Должно быть, крестьяне из какого-нибудь небольшого местечка в Мурдже или Капитанате. Паломники хриплыми старческими голосами громко запели гимн, в котором я угадал лишь два слова — «святой Николай». Отворилась дверь маленького монастыря, и из тени вышел доминиканский монах со связкой ключей Он поднялся по ступеням церкви и вошел в боковую дверь, а коленопреклоненные паломники продолжали петь гимн святому.
Я подумал о том, что пора бы вырваться из Средневековья и отыскать дорогу в отель. Пришлось обратиться к прохожему, и он с любезной настойчивостью проводил меня сначала до одного угла, потом до другого, пока не вывел на нужную дорогу.
Жители Бари вот уже тысячу лет посвящают три майских дня — с седьмого числа по девятое — празднованию мощей святого Николая Мирликийского, являющегося, конечно же, рождественским Санта-Клаусом. Моряки украли реликвию из гробницы в Малой Азии. (Жители Бари предпочитают говорить «спасли».) Сделали они это, возвращаясь из Антиохии, куда доставили апулийскую пшеницу. После всех испытаний и опасностей священная реликвия надежно покоится в серебряной раке в крипте церкви Святого Николая. Самыми последними потрясениями можно считать события Второй мировой войны — высадка союзников, немецкие воздушные бомбардировки и взрыв в гавани американского корабля. Мощи плавают в жидкости, прозванной «манна святого Николая». Их чудесная сила помогла сделать святилище на юге Италии одним из самых популярных в мире.
Мне очень захотелось посетить праздник, когда я услышал, что во время церемонии статую святого Николая отнесут в гавань и отправят в дневное плавание на рыбачьей лодке. Верующие думают, что святой покровитель моряков с удовольствием проведет день на воде. В Италии, а также и в Греции святых выносили раз в год на море и даже купали в нем, но стать свидетелем того, как великий святой — вытеснивший в Греции даже Посейдона — отправится в морское путешествие, казалось мне невероятно заманчивым.
Святой Николай защищает не только матросов и рыбаков, он является и святым покровителем детей, грабителей, волков, России и ростовщиков. Некоторые исследователи полагают, что вывеска ростовщика представляет собой не шары Медичи, а три мешка золота, которые добрый святой зашвырнул в дом вдовца, чтобы у трех его дочерей было приданое. Трансформация в Санта-Клауса — еще одна ипостась этого разностороннего святого.
Если бы устроили рейтинг, Николай оказался бы среди святых на одной из первых строчек. В одной только Англии ему посвящено более четырехсот церквей, а что уж говорить о старинных фамилиях, образованных от его имени — Николе, Николсон (Nicholson, буква h вкралась сюда в XII веке), Никсон и менее очевидные — Коул, Колли, Коллис, Колет и Коллинз. Во Франции популярны женские имена — Николетт и Колетт.
О краже реликвии рассказали три исследователя тех времен. Среди них — Иоанн Архидьякон, чья история стала известна в следующем, 1088 году. Это красивый средневековый рассказ, в котором, я думаю, натренированное ухо способно распознать эхо интервью с главными актерами той драмы. Название довольно длинное: «Translatio S, Nicolai episcopi ex MVra LVciae urbe ad Apuliae oppidum Barim vel Barim, scripta ab Joha
Автор говорит, что, когда моряки Бари разгрузили в Антиохии свою пшеницу, то повстречали команду венецианцев. Те сознались, что запаслись молотками и ломами, чтобы перед возвращением домой завладеть реликвией святого Николая в Мире. Не говоря ни слова, моряки Бари спешно покинули Антиохию, прихватив собственные ломы и молотки.
Такие действия можно назвать самой странной смесью набожности и бессовестности. Культ реликвий Церковь переняла у Востока. Хотя лучшие умы осуждали эксгумацию тел, одинаково отвратительную в глазах римлян и евреев, а тем более торговлю фальшивыми реликвиями, распространившуюся со времен святого Августина, ничто не могло остановить всеобщего желания заполучить святые мощи, способные к чудесным исцелениям. Больше всего в этом преуспели венецианцы. От капитанов кораблей, возвращавшихся из восточных путешествий, каждый раз ждали святых реликвий — купленных либо украденных. Самым большим торжеством для венецианцев стало похищение останков святого Марка из Александрии. Это событие произошло в 828 году. Египет тогда стал мусульманской страной, а святой будто бы во сне выразил желание быть «спасенным» и перевезенным на христианскую землю. Похожая ситуация была в Мире, ныне разрушенном городе на южном побережье Турции. В 1087 году он был захвачен неверными. Как и в Александрии, христианам Миры было дано право молиться и ухаживать за своим святилищем. В том и другом случае моряки Венеции и Бари ограбили церкви и уплыли восвояси с драгоценными реликвиями братьев-христиан.
19
«Перенесение св. епископа Николая из ликийского города Миры в Бари, город Апулии, написанное барийским архидиаконом Иоанном по велению Урсона, архиепископа Барийского и Канусинского, около 1088 года от Рождества Господа Нашего, у Сурия, 9 мая».