Страница 44 из 45
Снежный домик получился довольно уютный. В нем для троих места было достаточно, даже еще один мог бы поместиться. И если бы не внушающий тревогу кашель профессора, Аввакум и Наташа могли бы взглянуть друг на друга улыбающимися глазами. Соорудить такие снежные хоромы! В них было так хорошо!
Но они глядели друг другу в глаза без тени улыбки. Трофимов, свернувшись в своей шубе, словно кокон, маленький, беспомощный, без конца кашлял.
День вступал в свои права.
Аввакум вылез наружу и поглядел вокруг. 07 сделал для себя в снегу небольшое углубление и теперь силился устроить сверху какой-то навес.
— Для вас вполне достаточно, — сказал Аввакум.
— Как-нибудь дождусь своих, — буркнул 07.
Снег стал редеть. Он продолжал падать, по теперь сквозь белую завесу можно было видеть гораздо дальше.
— Пойдемте-ка осмотрим местность, — предложил Аввакум.
07 поморщился, подумал и, пожав плечами, согласился — ему ведь было все равно: пока прибудет «Франклин», он может заниматься чем угодно.
Пройдя метров сто, они увидели небольшой заливчик. У них под ногами был покрытый льдом остров — тут и там проглядывали обломки скал. Здесь, на берегу, ощущалось леденящее дыхание океана, укрывшегося белым саваном.
— «Франклину» ничего не стоит подойти сюда, — сказал 07.
— Хм, как знать!
Как понимать ваше «хм»?
— А очень просто: ваш «Франклин» может прийти слишком поздно, — ответил Аввакум. — Во всяком случае, для некоторых из нас.
07 промолчал.
Неподалеку стояла кучка пингвинов. Заметив пришельцев, пара пингвинов направилась приветствовать их. Пришельцы были людьми, а у пингвинов с дедовских времен сохранился обычай приветствовать людей. Птицы выступали медленно, важно, словно посланцы великой державы.
— Посмотрим, кто это не нуждается во «Франклине»! — процедил сквозь зубы 07.
Схватив кусок льда, он сделал шаг вперед и швырнул в приближающихся пингвинов. Попасть в них он не сумел. Птицы повернулись и побежали обратно к своим. Они возмущенно кричали, за ними закричала и вся стая.
07 побагровел от ярости.
Пингвины бросились в воду.
— К чему это? — заметил Аввакум.
— Знаю я к чему, — ответил 07. — Вы меня не учите! Аввакум сжал кулаки, перевел дыхание. У него еще было время.
Они пошли вдоль берега. На ровной каменистой площадке они увидели лежбище тюленей. Животные не обращали на них ни малейшего внимания.
Аввакум вспомнил о своем весле. Сейчас оно было бы как нельзя кстати, тюленьим жиром можно было хоть немного обогреть их снежный домик, в котором лежит профессор. Маленький костер!
Мысль о костре позволила ему преодолеть отвращение. Он нашел увесистый острый камень и с бьющимся сердцем приблизился к животным.
07 стоял в сторонке и наблюдал за ним.
Когда судорожные движения тюленя с разбитой головой прекратились и все остальные звери кинулись в воду, Аввакум провел ладонью по лбу — он покрылся испариной.
— Странно! — усмехнулся 07. — Да вы чувствительны, как девушка!
— Пошли вы к черту! — буркнул Аввакум и поднял измазанную тюленьей кровью руку.
— Если это вас обижает, я беру свои слова обрат но, — сказал 07.
Затем Аввакум нашел плоский острый камень и, склонившись над тюленем, стал отделять от туши большие куски жирного мяса.
Часов в десять они вернулись к снежному домику.
Швырнув под ноги свою часть ноши, 07 помыл снегом руки, свернулся под своим навесом и тут же уснул.
Аввакум снял с себя рубашку и разодрал ее в клочья. Смешав их с тюленьим жиром, он сделал посередине шалаша небольшое углубление, положил в него пропитанные жиром лоскуты и поднес зажигалку.
Маленький костер разгорелся быстро. Поднималась копоть, распространялся неприятный запах, но все-таки в снежном домике горел огонь, он давал тепло. Подогрев в бутылке ром, Аввакум поднес его ко рту профессора. Отпив немного, профессор перестал кашлять и вскоре уснул.
Аввакум обжарил над огнем несколько кусков мяса.
Наташа зачерпнула горсть снега и, положив окоченевшие руки Аввакума к себе на колени, стала смывать с них кровь. Затем, чтоб согреть их, она прижала их к своей груди. С неба падали чудесные белые цветы.
07 проснулся часа через три, перед наступлением сумерек. Он подошел к шалашу и крикнул:
— Эй, вы! Уже все мясо уничтожили?
Аввакум осторожно отстранил Наташу, которая спала, свернувшись у его колен, подложил в огонь тюленьих костей и кусочки шкуры и, взяв кусок обжаренного мяса, выбрался наружу.
Был полдень. Где-то за толстым слоем туч садилось солнце. Пролетали снежинки. Спускались серые печальные сумерки.
Аввакум протянул 07 кусок обжаренного мяса.
— Крайне сожалею, если оно приготовлено не совсем по вашему вкусу, — сказал он, кланяясь. — Может, бифштекс покажется вам несколько недожаренным или пережаренным?
07 не ответил. Откусив мяса, он принялся медленно жевать.
Потом оба они отошли в сторону, закурили. Аввакум сперва поднес зажигалку 07.
— Напрасно вы стараетесь! — усмехнулся тот.
— Ах вот как? — сказал Аввакум. — А почему, скажите на милость?
— Очень просто! — ответил 07. — Вы проиграли и во втором туре. Безнадежно проиграли. Да и вообще у вас последнее время одни поражения: Пеньковский, Абель, ваш Асен… Прискорбно, не так ли? Как тут не отчаиваться! — Он рассмеялся. — А теперь вот пришел ваш черед! Кто выходит побежденным из игры, того ждет единственный удел — петля на шею, таков закон!
— Вы придерживаетесь этого закона?. — Аввакум сверлил его глазами.
Безусловно! — торжественно ответил 07.
— Тогда приготовьте свою шею! — посоветовал Аввакум.
07 задумался, потом сделал шаг назад и тихо спросил:
— Значит, все-таки… Все-таки вы сумели связаться со своими, да?
— Да, — кивнул Аввакум.
Тихо падал снег, спускались сумерки.
Прикурив от окурка новую сигарету, 07 молча пожал плечами и загляделся вдаль. Черинг-кросс стала ускользать, растворяться где-то за снегами, по ту сторону сумерек.
— Если советская станция «Мирный» подоспеет на помощь раньше, чем придет ваш «Франклин», я непременно осуществлю свою угрозу, — сказал Аввакум. — Вы сами этого пожелали.
07 молчал. Что уже сказано, то сказано. Вернуть того невозможно.
— Если же «Франклин» придет первым, — продол жал Аввакум, — то прежде, чем сюда явятся ваши люди, я постараюсь отправить вас к праотцам. Мы будем драться честно, голыми руками. Согласны?
Иного выбора нет, — глухо ответил 07.
— Я нисколько не сомневаюсь, что задушу вас, — за метил Аввакум. Он помолчал. — А если даже счастье изменит мне, вы выйдете из этой битвы с такими синяка ми, что от них вам вовек не избавиться. Потому что теперь уже всему миру известно, что профессор Трофимов жив, что он был похищен и стал жертвой шантажа. «Франклин» передаст профессора первой же советской подводной лодке, которая встанет у него на пути, в этом можете не сомневаться.
Снег все шел не переставая, было очень холодно, стояла жуткая тишина.
— Вы умрете с чувством горечи в душе, — сказал Аввакум. — Да, с чувством горечи, — повторил он, — потому что ваши победы, которыми вы кичитесь, — это всего лишь обглоданные кости, и ничего больше. Жалкие об глоданные кости, и ничего больше! Потому что и Пеньковский и Асен долгое время, до того, как мы их разоблачили перед всем миром, очень долгое время плясали под нашу дудку и водили вас за нос. А Рудольф, так тот и вовсе сыграл с вами такую ужасную шутку, что ее, как вам известно, хватило на несколько десятилетий. Так чему же радоваться, чего торжествовать, если мне изменит счастье?
07 молча, стиснув зубы, ковырял носком ботинка снег. Сейчас даже Черинг-кросс покинула его душу. Аввакум направился к снежному укрытию.
— Как бы мне ни было противно, — сказал он, — но вы сами пожелали, чтоб я исполнил закон. Если «Франклин» придет первым, я непременно задушу вас!
Эти слова он произнес спокойно, твердо, с холодной уверенностью. 07 вздрогнул, по спине у него побежали мурашки, словно к ней прикоснулись куском синего и жестокого вечного льда.