Страница 24 из 45
Пригнав моторную лодку к тому месту, которое указала сестра, парень нажимает на пятки и добирается до дому лишь в третьем часу ночи. Полчаса спустя милиция доставляет его в окружной суд на допрос.
«Ситроен» летит по шоссе на Каварну. Где-то на восемнадцатом километре 07 приказывает Станилову остановиться, предлагает ему подвинуться вправо, а сам садится за руль. Устраиваясь поудобнее, он «случайно» касается правым ботинком левой щиколотки профессора и с секунду-другую медлит в ожидании действия яда. у Станилова начинаются судороги. 07 выталкивает из машины Станнлова и тащит его по асфальту в кювет.
Теперь 07 — полновластный хозяин в машине. Он следит за спидометром и через три-четыре минуты нажимает на тормоз. Вылезает из машины, изучает обстановку и снова садится за руль. «Ситроен» поворачивает направо и останавливается шагах в двадцати от моря. Пляж, небольшой заливчик, куда Иван Белчев пригнал моторную лодку. Освещенная фарами, она напоминает огромную рыбу, прибившуюся к берегу.
07, перенеся «спящих» к лодке, оставляет их на песке. Затем возвращается, выезжает на бугор, направляет машину в сторону моря и на ходу выскакивает из нее. Через несколько мгновений раздается сильный всплеск и — тишина. Море поглотило «ситроен». Часа через два водолазы, видимо, обнаружат его на дне. 07 идет к лодке, укладывает в нее «спящих» и уходит в море…
Аввакум помолчал немного, собираясь с мыслями. Трубка его давно погасла.
— Куда? — Он пожал плечами. — Сейчас трудно что-либо сказать. Не знаю.
Последовали распоряжения: фотографии 07 разослать по радиотелеграфу соответствующим пограничным и милицейским службам; продолжать прочесывание прибрежных вод и селений; установить контроль над судами всех видов, которые покидают болгарские порты и оставляют болгарские территориальные воды.
В полдень генерал Н., несколько сопровождающих его сотрудников и Аввакум Захов вернулись на специальном самолете в Софию.
София, 20 июля 196… г.
Едва войдя к себе в комнату, Аввакум сразу же распахнул двери на веранду, потом направился к своему старому креслу с кистями, опустился на его продавленное сиденье и закрыл глаза.
В доме было пусто и тихо, и он мог наконец вздохнуть полной грудью.
Он долго сидел неподвижно, измеряя свою вину перед людьми. И чувствовал, что вина эта неизмерима. Встала она у него на дороге, словно гора, — ни прохода, ни тропинки, лишь ледяные вершины, одна другой выше.
Старинные часы с бронзовым маятником пробили два.
Он встал, расправил плечи и глубоко вдохнул воздух. Затем включил бойлер и, ожидая, пока закипит вода, раскрыл сборник задач по высшей алгебре и принялся решать первую попавшуюся.
Без пяти минут четыре он прибыл в Комитет.
Только что закончилось совещание руководителей Комитета. В приемной генерала Н. он чуть было не столкнулся с одним из помощников председателя. Аввакум извинился и впервые почувствовал какую-то неуверенность в собственном голосе, первый раз в жизни ощутил, как его обдало жаром от смущения. Вызванный к доске отличник не решил задачу.
— Как поживаете? — улыбнулся помощник не особенно весело и протянул ему руку. Однако же он улыбнулся, а от его дружеского рукопожатия улыбка показалась намного теплее. — Отдохнули? — спросил он. Взгляд у него был озабоченный.
— О! — произнес Аввакум. Впервые в жизни он ответил этим неопределенным «о». Междометия с их оттенками не имели места в его словаре. — Я вовсе не испытываю усталости, — добавил он. Эта фраза тоже казалась ему не вполне уместной, но ничего другого в голову не пришло.
Помощник положил ему на плечо руку и улыбнулся с такой теплотой, какой Аввакум прежде не замечал в его глазах.
— Генерал ждет вас, — сказал он. — Есть кое-какие новые моменты, он вам все скажет, может, вы подумаете над этим. Мы не считаем, что уже надо ставить точку, напротив! — он сделал небольшую паузу и повторил: — Напротив! — Его зеленые глаза загорелись, выражение бронзового лица стало жестким. — Генерал ждет вас, — сухо сказал он и, кивнув головой, удалился.
Хотя окна были раскрыты, в комнате, казалось, все еще висело облако табачного дыма. Генерал Н. не ответил на приветствие Аввакума и, не отрывая глаз от лежащих перед ним бумаг, указал рукой на кресло.
— Можешь курить, не спрашивая разрешения. Кончив читать, он снял очки и поглядел на Аввакума.
Работа продолжается! На этом усталом, обрамленном сединой лице безраздельно властвовали глаза, они смотрели энергично. Хотя и с пробоиной, корабль все же достиг своего порта, ничего страшного. Все по местам, по местам!
— Мы полагаем, — начал он и с завистью взглянул на дымящуюся в руке Аввакума сигарету, но тут же нахмурился: устоял перед соблазном. — Мы полагаем, что они не посягнут на жизнь профессора Трофимова. И не из сентиментальных соображений, а ради собственной выгоды. Живой ученый как-никак дороже мертвого, верно? Мертвый тебе ничего уже не скажет, а от живого в худшем случае можно хоть чего-то ждать.
Генерал извлек из кипы бумаг какие-то два документа и показал их Аввакуму.
— Две шифрованные радиограммы, — пояснил он. — Первая перехвачена вчера в полдень, за двенадцать часов до похищения Трофимова, а вторая — сегодня, опять в то же время. Позывные сигналы: CSZ. Кодовый знак — «Лайт». Связь была односторонняя.
Аввакум взял первую шифровку. Выраженная словами, она гласила: «Почтовый ящик 230 тчк накладная номер»… Далее следовало четыре пятизначных числа и текст: «О доставке посылки позаботится А».
Вторая радиограмма состояла всего из двух фраз: «Средиземное море тчк двадцать третьего июля».
Обе радиограммы были переданы на французском языке.
— У нас есть предположение, — сказал генерал, — что центр, организовавший похищение профессора Трофимова, в первой радиограмме дает 07 указание относительно того, когда он должен предпринять акцию и куда доставить похищенного. Во второй шифровке, перехваченной нашей радиослужбой сегодня, содержатся лишь два момента: «Средиземное море» и «двадцать третье июля». Можно предположить, что этой второй радиограммой центр предлагает 07 держать курс на Средиземное море и двадцать третьего июля ждать указаний о последующих этапах операции. Однако не исключено, что «Средиземное море» в данном случае всего лишь символ, истинное значение которого известно одному 07. Центр говорит «Средиземное море», но, в соответствии с предварительной договоренностью, Средиземное море может означать все что угодно: город, порт, страну, совсем другое море. Нас толкают искать профессора в Средиземном море, а на самом деле он уже где-нибудь в Альпах или на побережье Балтики.
— Это вполне возможно, — согласился Аввакум.
— Вот почему, — продолжал генерал, — для нас исключительно важно узнать содержание первой радиограммы. В первой радиограмме центр сообщает 07, куда отвезти Трофимова. То есть она поможет нам напасть на первый след похищенного. Если мы сумеем установить, что этот след ведет к Средиземному морю, тогда можно будет согласиться, что во второй радиограмме «Средиземное море» имеет не символический, а прямой смысл. Тогда мы будем твердо знать, что двадцать третьего июля профессор Трофимов будет находиться где-то в Средиземном море.
Генерал помолчал.
— Но, как видишь, — заговорил он снова, — среди прочих обозначений четыре пятизначных числа остались нерасшифрованными, их смысловое значение все еще не выяснено. А вдруг это символы, за которыми скрываются названия портов? Или же железнодорожных станций, аэродромов? — Генерал Н. пожал плечами. — Расшифровать-то мы их, конечно, расшифруем, но время летит! Мы упускаем драгоценное время!
Аввакум не слышал последних слов генерала. Он сосредоточенно смотрел на первую радиограмму, на длинный ряд цифр — маленькие джунгли, где перестаешь понимать, что означает «направо», «налево», «север», «юг»…
Но вот какое-то колесико в машине начинает проворачиваться. Эти загадки всегда следует рассматривать в свете уже сложившейся обстановки. Первая радиограмма имеет отношение только к начальному этапу акции по вывозу «груза». Когда кому-то предстоит что-то вывезти, должно быть определено направление, куда вывозить. Куда? Данный вопрос требует указания места.