Почему он выбрал Путина?

Если вспомнить, как «на ура» Черномырдин был утвержден премьером 14 декабря 1992 года, и сопоставить это с тем, как теперь оппозиционеры, можно сказать, костьми ложились, чтобы не допустить его в Белый дом, контраст разительный. В системе «свой чужой» левое большинство перестало опознавать Черномырдина как своего, стало четко относить его к чужим.

Между тем, совершенно очевидно, что если бы Черномырдин вновь стал председателем правительства, а затем поднялся бы еще выше по ступеням карьерной лестницы, он был бы не худшим президентом России. Остановив его продвижение к президентскому креслу, коммунисты оказали очередную «великую услугу» стране. В связке с ними уже в который раз выступили «яблочники». Что ж, скажем и тем, и другим за это великое спасибо.

…Cойдя с «премьерской» дистанции, Черномырдин, однако, подтвердил, что не отказывается баллотироваться в 2000 году на пост главы государства. Ясно было, однако, что теперь его шансы на успех сильно понижаются.

«Красный» премьер

«Кандидатура согласия»

После первого провального голосования в Думе по кандидатуре Черномырдина Юмашев поехал к Ельцину на дачу и сообщил ему, что, возможно, есть такой шанс, Виктора Степановича не удастся провести в премьеры. Президент не поверил: «Не может быть!» В самом деле, как уже говорилось, Черномырдин тогда пользовался могучей поддержкой большинства так называемых «элит», трудно было себе представить, чтобы его не удалось продвинуть в премьерское кресло, тем более, что он уже отсидел в нем почти пять с половиной лет, хорошо в нем освоился. Однако «элиты» «элитами», а Дума Думой. Тут, похоже, нашла коса на камень. Глава администрации стоял на своем возможность окончательного провала существует, вполне реальная. Если он случится, если Дума трижды проголосует против экс-премьера, придется ее распускать и объявлять новые выборы. Однако в ситуации после 17 августа это было бы полным безумием: скорее всего на этих новых выборах коммунисты одержали бы еще более убедительную победу, чем в 1995-м. Так что надо позаботиться о какой-то запасной кандидатуре на пост премьера. В качестве такой кандидатуры Юмашев предложил Примакова.

Немного подумав, Ельцин разрешил руководителю своей администрации поговорить с Евгением Максимовичем, хотя оставался во мнении, что несмотря ни на что Черномырдина удастся сделать премьером.

Юмашев отправился к исполняющему обязанности министра иностранных дел, не ставя об этом никого в известность, так сказать, инкогнито. Зная, что Примаков не собирается идти в президенты, он принялся прельщать его другой перспективой: если тот станет премьером, то, среди прочего, сможет поучаствовать в иной, не менее важной, исторической миссии вместе с Борисом Николаевичем подобрать подходящего кандидата на пост следующего главы государства. Ельцин ставил условием, чтобы это был человек возрастом до пятидесяти, в крайнем случае, − пятидесяти с небольшим: во власть должно придти другое поколение, вообще политическая «элита» должна смениться.

(В скобках замечу: на мой взгляд, относительно кандидата в президенты эта установка была не очень оправданной круг более или менее приемлемых претендентов сам по себе был ничтожно узок; если еще ранжировать их по возрасту… На первом месте, наверное, должен был бы стоять один критерий: способен ли человек стать главой демократического государства России, сохранить демократический, рыночный курс. Конечно, хорошо бы еще, чтобы президент был не слишком старый, однако смена поколений во власти, наверное, должна идти естественным образом, без выдвижения на первое место такого критерия, как возраст).

Однако Примаков отказывается идти в премьеры. Уверяет, что пост министра иностранных дел его вполне устраивает никто его не трогает, он занимается своим делом, общается с Мадлен Олбрайт и прочими ведущими зарубежными политиками.

Примаков заверяет Юмашева, что делает и будет делать все от него зависящее, чтобы главой правительства стал Черномырдин. Обещает употребить ради этого все свое влияние на коммунистов. Он, как и Ельцин, уверен, что, в конце концов, Черномырдин пройдет.

После второго провального голосования в Думе Юмашев раскрывает перед Черномырдиным карты: надежды сделать его премьером мало, надо искать какой-то запасной вариант, сообщает, что он, Юмашев, уже встречался на этот предмет с Примаковым. И.о. премьера горячо уверяет собеседника, что нет, в третьей попытке они обязательно выиграют.

В Администрации президента между тем возникает разноголосица. Уже давно известно, что некоторые из заместителей Юмашева Ястржембский, Савостьянов, Кокошин наиболее подходящим кандидатом на пост председателя правительства считают Юрия Лужкова. Примаков им не нравится. Еще один заместитель, будущий глава администрации Александр Волошин возражает и против Примакова, и против Лужкова. Он продолжает стоять за Черномырдина. Полагает, что думцы не пойдут на роспуск не хватит духа: сколько раз они уже заявляли, что роспуска не боятся, но в последний момент поджимали хвост. (На это следует возражение, что такой ситуации, как после августовского дефолта, не было никогда, за все последние «ельцинские» годы противникам президента впервые выпала такая удача).

Аргументы противников Примакова сводились к тому, что он никакой не рыночник, он все остановит, задушит все реформы; да и вообще Ельцин никогда не выдвинет Примакова в премьеры: после молодого, энергичного, современного Кириенко вдруг этот осколок Совка, бывший кандидат в члены Политбюро… «Какой Примаков! Лужков это да, это действительно рыночник. Посмотрите, что делается в Москве. И, если ему дадут, он распространит это на всю Россию. Юрий Михайлович всегда, во всем, в том числе и в реформах поддерживал и поддерживает президента».

В свою очередь, противники Лужкова настаивают, что после утверждения его премьером, а в особенности после избрания президентом наступит полный мрак. То, что делается в Москве, к рынку никакого отношения вообще не имеет. Большей коррупции, чем в столице, нет нигде в стране. Сам Лужков, пользуясь своей должностью, уже неслыханно обогатился и продолжает обогащаться. При этом прикрывается «предпринимательской деятельностью» своей жены Елены Батуриной. А что будет, когда она станет женой президента? Весь российский бизнес попадет в зависимость от нее, от ее расположения или нерасположения. Все будет решаться через нее. При этом сам Лужков останется белым и пушистым, как бы не имеющим к жениному бизнесу никакого отношения.

Все доводы за и против Примакова и Лужкова были представлены Ельцину. Естественно, в несколько смягченном виде. Противники Лужкова напирали на то, что московский мэр это человек, который всегда был в конфликте со всеми теми, на кого президент делал главную ставку, с кем создавал рынок с Чубайсом, Немцовым, Гайдаром. Поэтому понятно, что какие бы дифирамбы в адрес президента, его реформ он ни пел, на самом деле, так сказать внутри, он совсем другой и к президенту относится совсем по-другому.

Что касается Примакова, среди его достоинств на первое место выдвигалось то, что он не собирается быть президентом. Стало быть, целиком посвятит себя работе, а не пиару. Работать же он умеет, с полной самоотдачей, с искренней заботой об интересах страны, а не о собственном благе.

На это защитники Лужкова возражали, что обвинения в его адрес несправедливы, что Юрий Михайлович совершенно искренне восторгается Борисом Николаевичем, что он глубоко убежден: все то благое, что сделано в России в последние годы, все демократические, рыночные реформы сделано благодаря президенту. У Примакова же, по мнению его оппонентов, явно «красная», или, по крайней мере, «розовая» политическая окраска. Он не имеет никакого отношения к рынку. Это фигура, взращенная на советских дрожжах и по своему менталитету застрявшая в советских временах.