Страница 5 из 110
Не станем забывать: в ту пору Черномырдин как государственная, политическая фигура был стопроцентной ТЕНЬЮ ЕЛЬЦИНА. И никто тогда не мог сказать, каким он стал бы, обретя полную самостоятельность.
Генетически Черномырдин «красный хозяйственник», «красный директор». Сделавшись в декабре 1993-го председателем правительства, он попытался действовать в соответствии с этой своей природой. Мы ведь помним первые его шаги гигантские госкредиты родному ТЭКу, постановление о регулировании цен… Помним его первые декларации о том, что он за рынок, но против базара. Или что для стабилизации экономики вовсе не обязательно делать упор на монетаристские методы… Всякий раз, когда в подобных нелепостях Черномырдин заходил чересчур далеко, сохранившиеся еще в правительстве компетентные люди реформаторы бежали с челобитной к президенту, после чего следовал суровый окрик Ельцина, адресованный премьеру, понуждавший его наступать на горло собственной песне и покорно становиться в кильватер флагманскому кораблю.
Уже на посту председателя правительства Черномырдину пришлось засесть за парту. По воспоминаниям бывшего министра финансов Бориса Федорова, понадобилось, по крайней мере, полгода, чтобы премьер стал более или менее уверенно ориентироваться в азах рыночной экономики.
Однако полноценно продолжить реформы Гайдара, развернуть их, как это задумывал его предшественник на посту главы правительства, Черномырдин, естественно, так и не сумел. Двигался по реформаторской тропе неуверенно, на ощупь, зигзагами… Не оказался он также в состоянии накренить в социальную сторону проводившиеся в стране перемены, чего требовала вся страна и что сделать было уже не так трудно, как в 1992 году… Не смог притормозить падение жизненного уровня… Допустил новый беспредел неплатежей…
В общем как бы кто ни ругал Ельцина, большинству людей хоть что-то в этих делах понимающих было ясно: даже будучи очень больным, даже став, не дай Бог, полупарализованным, он останется гарантом какой-никакой демократии, каких-никаких реформ. О Черномырдине такое твердо сказать мало кто бы решился.
И все же у главы государства в самом деле должен быть преемник. И должна быть полная прозрачность в механизме наследования власти при пожарных обстоятельствах.
После предыдущего сердечного приступа, случившегося с Ельциным в июле, много было разговоров на эту тему. Вроде бы все согласились: срочно нужен регламент передачи властных полномочий временно исполняющему обязанности президента. Одной лишь конституционной формулы, что в случае недееспособности президента его функции временно, в течение трех месяцев, исполняет председатель правительства, было явно недостаточно. Каковы критерии недееспособности? Кто ее определяет? Должна ли передача полномочий быть обязательно необратимой, или по окончании болезни все можно переиграть в обратную сторону (собственно говоря, это ведь и предполагалось сделать, после того как Ельцин оправится от недуга)? Увы, разговоры о регламенте так и остались разговорами. Ничего сделано не было. И вот новый приступ… Снова та же мельтешня. Тот же страх потерять власть… А что впереди?
8 ноября CNN со ссылкой на ЦРУ сообщило, что Ельцину для излечения требуется операция за рубежом. Забавно было наблюдать, как предупреждению американского «шпионского ведомства» решили противопоставить личные впечатления первого вице-премьера Олега Сосковца и нацминистра Вячеслава Михайлова, посетивших Ельцина соответственно 6 и 8 ноября и нашедших, что он «в хорошей форме». По старой советской привычке Сосковец даже назвал сообщение ЦРУ провокацией.
К этому времени кампания бодрячества в оценке состояния президента уже взгромоздилась на привычные накатанные рельсы и ходко покатилась по ним.
Однако болезнь есть болезнь. Она равнодушна к словесам придворных льстецов и подхалимов.
Ощущение такое, что в окружении президента существовали две фракции. Одна вполне отдавала себе отчет, что по мере ухудшения здоровья Ельцина надо освобождать его от части обязанностей не только ради него самого, но и ради страны, которой он призван руководить. Другая группа «ближних бояр», напротив, была намерена стоять до конца, никому не уступая ни грана властных полномочий.
Многие зарубежные газеты отмечали, что при всех заслугах Ельцина главный его просчет он не создал механизма передачи своей власти, и это на руку «кремлевским преторианцам», втайне мечтающим о том, чтобы отказаться от выборов и установить диктатуру секретных служб, их монополию на торговлю нефтью, металлами и оружием…
Было ясно: и в наступившем очередном цикле президентской болезни дело с разработкой подстраховочных вариантов не сдвинется с места. Градус бодрячества поднимался все выше и выше.
Можно предположить, что сам Ельцин пребывал в смятении. По-видимому, мысль о преемнике иногда приходила ему в голову, он даже предпринимал кое-какие конкретные шаги в соответствующем направлении, намечал некие формальные пути к возможной передаче власти. Затем, однако, им овладевал панический страх потерять эту власть, и он отрабатывал назад.
Между тем счетчик, отсчитывавший время до президентских выборов, звучал все громче. Все больший интерес вызывали результаты опросов, показывавшие шансы потенциальных претендентов на пост главы государства.
Впрочем, эти опросы еще мало о чем говорили.
По опросу ВЦИОМа, проведенному с 23 по 28 ноября, если бы выборы президента состоялись в следующем месяце, 6 процентов опрошенных отдали бы свой голос генералу Лебедю, по 5 процентов Зюганову и Явлинскому, по 4 Ельцину, Святославу Федорову и Жириновскому. 7 процентов заявили, что вообще не собираются идти на выборы.
ТРИУМФ КОММУНИСТОВ
Выборы президента, которые должны были пройти летом 1996 года, начались с выборов в Думу, состоявшихся 17 декабря 1995 года. Это было что-то вроде праймериз, предварительной предвыборной прикидки.
Социологи предсказывали безоговорочную победу коммунистов. Но до последнего момента теплилась надежда: вдруг ошибутся. Не ошиблись.
Не вполне точными оказались лишь предсказания, касающиеся второго, третьего и последующих мест. Согласно средним прогностическим цифрам, опубликованным накануне выборов, КПРФ, как ожидалось, наберет по общефедеральному округу 18 процентов голосов, «партия власти» «Наш дом — Россия» 12,2, «Яблоко» — 9,6, Конгресс русских общин 8,7, ЛДПР — 7,6, «Женщины России» — 7,5, «Демократический выбор России» — 5,2, Аграрная партия России, 5,1.
Как видим, согласно прогнозам пятипроцентный барьер преодолевало довольно много избирательных объединений. При этом перевес коммунистов и «патриотов» не представлялся таким уж угрожающим.
Однако уже первые предварительные результаты на пять утра 18 декабря, оглашенные ЦИКом, представили несколько иную картину. Более пяти процентов набирают лишь пять избирательных объединений: КПРФ — 23,1 процента, ЛДПР — 13,9, НДР — 7,8, «Яблоко» 6,3, «Женщины России» 5,5.
Как видим, вопреки прогнозам, ЛДПР оказалась на втором месте, опередив НДР и «Яблоко», а КРО, ДВР, АПР вообще опустились «ниже ватерлинии».
Вскоре список неудачников пополнили и «Женщины»…
На восемь утра 18 декабря картина была такая: КПРФ 21,8 процента, ЛДПР 11,7, НДР 9,2, «Яблоко» 7,9. В дальнейшем первоначальные цифры хоть и изменялись, но распределение первых четырех мест осталось неизменным.
Чуда не случилось. Коммунисты могли праздновать победу.
У всех демократически настроенных людей ощущение было одно жуткая досада. В голову лез вопрос: почему все же компартию не запретили? Почему дали вновь присосаться к истощенному телу страны?