Страница 21 из 97
...Впрочем, "электоральное" значение мощной предвыборной контратаки, предпринятой Березовским и Доренко против Лужкова и Примакова, в Кремле оценивали по-разному. Одни продолжали считать, что победа была бы достигнута и так, без этих телевизионных скандалов. Другие, как тот же Волошин, были уверены, что за счет доренковских программ рейтинги Примакова и Лужкова удалось понизить на 10-15 процентов, а они, понятное дело, тоже на дороге не валяются.
* * *
Так что Березовский помог Путину, по крайней мере, тем, что устроил Примакову и Лужкову четвертование на телевидении.
И опять бойня в Чечне
Начало второй войны
Главные события в Дагестане, послужившие запалом второй чеченской войны, как уже говорилось, начались в конце июля -- начале августа. 2 августа ближе к вечеру появились сообщения, что в Цумадинском районе вблизи чеченской границы "более часа" идет бой между правоохранительными органами и "ваххабитами".
Впрочем, уже через полчаса пришла успокаивающая информация: "ситуация с вооруженным столкновением нормализуется". Она сопровождалась безапелляционным утверждением: "инцидент был спровоцирован с сопредельной стороны, из Чечни".
Этому скоротечному инциденту подозрительно скоро, уже на следующий день, -- по всем признакам, без особого разбирательства -- была дана предельно широкая интерпретация: некий "высокопоставленный руководитель спецслужб Дагестана" расценил его как попытку свержения конституционного строя в республике, предпринятую "религиозными экстремистами, которыми руководят определенные силы из Чечни и зарубежья". По словам этого "высокопоставленного руководителя", "в течение месяца, к концу первой декады сентября", экстремисты, начав с Цумадинского района, собирались "утвердить исламскую республику" на всей территории Дагестана.
Правда, уже 5 августа министр внутренних дел республики Адильгерей Магомедтагиров категорически опроверг сообщение о якобы готовящемся в Дагестане и подготовленном в Чечне вооруженном мятеже. "Распространение в СМИ непроверенных сообщений направлено на то, чтобы сеять страх и панику среди населения, -- рассерженно заявил министр. -- При этом делается попытка изобразить ситуацию в республике как крайне неустойчивую и неуправляемую".
Что-то там у них не заладилось. Не состыковалось. То ли министру забыли сообщить, что у него под боком созрел такой мощный заговор, то ли он проявил упрямство -- не согласился подтвердить, что на подведомственной ему территории такое вообще возможно. Оно и понятно: подтвердить это -- согласиться, что ситуация в Дагестане "крайне неустойчивая и неуправляемая" -- означало бы расписаться в собственной некомпетентности и профнепригодности.
Снова Басаев...
Следующий шаг к войне был сделан 7 августа. В этот день утром появилась информация, что из Чечни в Ботлихский район Дагестана проникла группа примерно из пятисот боевиков, которая захватила два высокогорных села. Руководит этой группой все тот же Шамиль Басаев.
Опять-таки подозрительно быстро, -- несмотря на то, что все происходило в отдаленной высокогорной местности, -- было установлено, что в составе группы не только чеченцы и дагестанцы, но также украинцы, узбеки, таджики, арабы, афганцы, турки (позже "появятся" еще и негры). В общем -- "международный терроризм", что и следовало доказать.
В этот же день последовало заявление генерального представителя Чечни в Москве, что "официальный Грозный не имеет никакого отношения к боевикам, захватившим сегодня два населенных пункта в высокогорном районе Дагестана". Но кого же это интересовало? Для московской "партии войны" было вполне достаточно, что боевики пришли из Чечни и во главе их стоит один из ближайших сподвижников чеченского президента Аслана Масхадова.
И началось... Дело уже не ограничилось перестрелкой, наподобие той, что случилась 2 августа. С российской стороны против шестисот пятидесяти боевиков (это была уточненная цифра; позже, правда, называлась еще и другая -- "до 1200") началась настоящая широкомасштабная операция. В Дагестан в огромном количестве начали перебрасываться дополнительные войска. Ежедневно в Махачкале приземлялись десятки военно-транспортных самолетов. Подразделения ВДВ и спецназа, готовясь к решительному удару, захватили ряд господствующих высот. Штурмовые вертолеты ("черные акулы") непрерывно наносили по боевикам огневые удары, "активно работала" артиллерия...
И вот результат: как сообщалось, за сутки были уничтожены четыре миномета, четыре зенитные установки, пять автомобилей, склад с боеприпасами. И даже... два танка. Откуда там, в высокогорье, у боевиков взялись танки, не очень понятно. Ну да ладно, на войне, в информационных сводках, много непонятного. Может, у федералов успели отнять, спустившись с гор.
Сообщалось также, что среди захваченных в плен боевиков оказался переводчик известного полевого командира иорданца Хаттаба. Он подтвердил, что на стороне "сепаратистов" воюют арабы. Опять свидетельство, что терроризм тут -- международный.
Версия «той» стороны
Лично мне -- да, наверное, и не мне одному, -- с самого начала показалось странным, что в той напряженной, на грани взрыва, обстановке, при тех накаленных отношениях между Москвой и Грозным Басаев с несколькими сотнями боевиков полез в Дагестан. Устанавливать там "исламскую республику". Зачем ему это? Неужели он не понимал, что его поход неизбежно станет искрой для нового пожара на Северном Кавказе, прежде всего в Чечне?
В одном из интервью Басаев признался, что понимал это. И все-таки предпринял этот поход.
По его версии, дело обстояло таким образом. Ключевой фигурой во всей этой заварухе оказался некто Багауддин, дагестанец, известный исламский лидер, живший в то время в Чечне, в Урус-Мартане, на положении беженца.
Весной и летом 1999-го к нему зачастили посланцы из родной республики, настойчиво призывавшие его вернуться в Дагестан. Аргументация была такова: зачем тебе тут маяться в качестве беженца? -- на родине тебе ничто не угрожает, ты сможешь продолжать жить, следуя предписаниям шариата, единственное условие -- признавать власть Москвы. В доказательство, что за шариат людей в Дагестане не преследуют, приводили селения Карамахи и Чабанмахи: тамошним жителям в этом смысле предоставлена полная свобода.
В конце концов, Багауддин поддался на уговоры, перешел со своим отрядом примерно в двести человек в родной ему Цумадинский район Дагестана и... попал в западню. Те первые бои, происходившие в этом районе 2-3 августа, как раз и шли между отрядом Багауддина и поджидавшей его милицией и военными.
Багауддин попал в окружение и запросил у Басаева помощь. Тот собрал на совещание полевых командиров. Решили, что их долг -- помочь...
После того, как Багауддина вызволили из окружения, все боевики покинули Дагестан. Однако через короткое время опять вернулись. Теперь -- откликаясь на еще один зов о помощи: теперь он исходил от жителей того самого "вольнодумного" села Карамахи, которых войска и милиция силой оружия принялись-таки отучать от "ваххабизма"...
В принципе, наверное, достаточно было и одного басаевского вторжения, чтобы говорить о наглом нападении чеченских боевиков на соседний субъект Российской Федерации. Но второе вторжение еще более усилило эту версию.