Страница 11 из 97
Еще один аргумент Чубайса: пока Степашин остается премьером и котируется на пост президента, он в какой-то степени сдерживает Примакова (Примаков и Степашин друзья, и Евгению Максимовичу трудно будет выступить против Сергея Вадимовича). Но как только Степашин уйдет, у Примакова будут развязаны руки. Чубайс был абсолютно уверен, что Примаков и Лужков объединятся в своем рывке на вершину власти, и этот тандем Кремлю не удастся остановить, особенно при помощи такой никому не известной фигуры, как Путин: у Лужкова большие деньги, а Примаков -- "политический тяжеловес"
На эти аргументы Волошин отвечал, что считает Степашина слабым, и доверять ему страну -- безответственно.
Хозяин дома предложил такой вариант: если Борис Николанвич откажется снимать Степашина и назначать Путина, он, Волошин, попросит президента об отставке и предложит, чтобы администрацию вновь возглавил Чубайс, и пусть они дальше вдвоем -- Ельцин и Чубайс -- отвечают за происходящее.
Чубайс согласился на такой вариант.
Весь этот разговор Волошин на следующий день передал Ельцину. Как и обещал, попросил президента в случае, если он согласится с Чубайсом, отпустить его, Волошина, в отставку и -- чтобы уже Чубайс, как близкий к Степашину человек, возглавлял президентскую администрацию до новых президентских выборов.
Ельцин выслушал Волошина, ничего не сказал и вскоре снял Степашина с работы.
Олигархи молчали...
На ту дачную встречу Чубайс привез с собой банкира Михаила Фридмана, на чью поддержку в разговоре, видимо, рассчитывал. Кроме Фридмана, там же присутствовал еще один известный финансист -- Роман Абрамович. Впрочем, оба они -- и Фридман, и Абрамович, -- вроде бы в основном молчали.
Вообще, как утверждают осведомленные люди, никто из олигархов -- ни Березовский, ни Абрамович, ни Мамут, ни Фридман, ни Потанин, ни Ходорковский -- никакой особой роли, когда принималось решение о Путине, не имели. Волошин, Юмашев могли обсуждать с ними какие-то темы, выслушивать их мнение, но далее, через барьер из этих двух людей, как утверждают, оно не просачивалось. Решние о том, что и как должить президенту, принимали Волошин и Юмашев.
(Впрочем, тут мы погружаемся в глубины психологии, которая, как известно, "темна вода во облацех". Полагаю, сами же Волошин и Юмашев не смогут вам точно ответить, в какой мере мнения и советы олигархов могли их склонить к тому или иному решению. Важно, что олигархи были в числе близких к Ельцину советников и что-то там говорили советникам ближайшим…)
Точно так же было и в разговорах ближайших советников -- Волошина, Юмашева -- с самим президентом: Ельцин выслушивал их и говорил "спасибо". По его виду (нередко в таких случаях -- хмурому) совершенно невозможно было понять, согласен он с тем, что услышал, или нет. И только потом становилось известно, что он решил. Таков был стиль Ельцина.
Как бы то ни было, в том, что касается Путина, -- опять-таки по утверждению знающих людей -- преемник был исключительно выбором самого Ельцина.
Он уйдет из Кремля досрочно?
Как уже говорилось, Юмашев считал, что Путина надо назначать премьером уже в мае, сразу после отставки Примакова. Делать Степашина председателем правительства на три месяца -- значит, просто издеваться над ним: функция премьера -- "длинная", есть множество дел, которые он должен планировать заранее, вести соответствующую подготовку...
Впрочем, заменить Степашина Путиным намечалось несколько позже, -- где-то в ноябре-декабре, так что и у первого вроде бы было время поработать, и второму оставался достаточный срок -- полгода -- для "президентской" раскрутки.
Правда, некоторые, самые близкие к президенту, люди в его окружении подозревали, что Ельцин уйдет в отставку раньше положенного срока. Возможно, именно этим объясняется, что он приблизил время отставки Степашина: не исключено, что уже в тот момент он принял для себя решение покинуть Кремль до истечения своих президентских полномочий.
Путин не хотел идти «наверх»?
О своем предстоящем назначении на пост премьера и дальнейшем продвижении наверх Путин узнал где-то в конце июля, недели за две -- за три до самого события. Говорят, вообще-то он не испытывал большого желания идти ни в премьеры, ни в президенты. Его первая реакция была: "Надо подумать. У нас ведь есть нормальный кандидат -- Сергей (Степашин. -- О.М.) Я вижу себя в другой роли". Будто бы его желанием было возглавить какую-то большую компанию, государственную, не частную, -- типа РАО ЕЭС или "Газпрома", или Российских железных дорог, и там спокойно существовать со следующим президентом -- Степашиным. Чтобы не было такой ответственности...
Когда же он стал премьером, ему опять-таки хотелось притормозить события, посидеть полгода - год в премьерском кресле, не менять его на президентское -- чтобы освоиться на руководящем посту.
На вопрос, бывшего одноклассника, зачем ему это было надо -- становиться президентом (разговор происходил летом 2001 года), Путин ответил: -- Не было возможности отказаться.
Трудно сказать, насколько искренне это говорилось...
Если бы не августовский дефолт...
Между тем такое ощущение, что если бы не августовский дефолт 1998 года, Путин вполне мог бы стать следующим премьером уже после Кириенко. Валентин Юмашев подтверждает мое предположение: -- Да, я думаю, так оно скорее всего и было бы. Сергей Кириенко пробыл бы на своем посту до осени 1999-го, после чего премьером стал бы Путин, а Кириенко -- его первым замом по экономике. Затем Кириенко вновь стал бы премьером -- уже при президенте Путине.
Таким образом, можно сказать, что дефолт 17 августа 1998 года, помимо прочего, добавил российской истории еще двух "лишних" премьеров -- Примакова и Степашина.
Они "похожи характером" -- оба жесткие
18 августа 1999 года, менее чем через сутки после того, как Дума утвердила Путина премьер-министром, Ельцин, в свою очередь, утвердил представленную премьером структуру нового правительства. При этом на встрече с журналистами произнес те самые вроде бы лестные слова об одном из путинских качеств, -- они, мол, с премьером "похожи характером" в способности к жестким действиям, и это, по его мнению, "позволит проводить единую линию".
К сожалению, жесткость Путина проявилась совсем не так, как жесткость Ельцина.
Персонаж с холодными глазами
Можно ли было за оставшиеся десять месяцев "раскрутить" Путина как кандидата в президенты? Некоторые из ведущих политтехнологов и имиджмейкеров, к которым я обратился с этим вопросом в конце августа 1999 года, с ходу отвечали отрицательно. Дескать, такая "раскрутка" -- дело совершенно безнадежное. Они бы за нее не взялись. Ни за какие "бабки". Слишком далек новый премьер от того, что требуется кандидату в президенты.
Директор Центра политических технологий Игорь Бунин: -- Я считаю, что "раскрутить" Путина невозможно. Причины? Во-первых, чрезмерно тесная связь с непопулярным президентом. Во-вторых, отсутствие опыта публичного политика. В-третьих, Путин представляет собой полное тождество со Степашиным, а Степашин идет в публичную политику -- они будут мешать друг другу. В-четвертых, -- это всем видно -- его внешние, поведенческие качества для харизматического лидера отнюдь не лучшие. Перечисленных причин, по-моему, уже достаточно…
Все-таки по своим человеческим характеристикам Путин и Степашин сильно разнились. К тому же, как представлялось, в оставшееся время премьер, если он осознает свою главную ахиллесову пяту, может попытаться дистанцироваться от Кремля или сделать вид, что дистанцируется.
Бунин: -- Дистанцироваться от Кремля он не может, потому что он был взят в премьеры в качестве ручного деятеля.
На самом деле ни Ельцин не брал Путина как "ручного", полностью управляемого, ни в действительности он "ручным" не оказался.