Страница 79 из 95
И еще одна история о Святой Варваре.
…Три аббата-цистерцианца направлялись на генеральный капитул. Их путь проходил через лесную чащу. Сумрачно и страшно было монахам, казалось, за каждым деревом таится опасность… Шли они быстро, стараясь как можно быстрее миновать лес. Но вдруг один из аббатов, Иоанн, услышал, как его кто-то зовет. Братья свернули на голос — никого. И тут они вновь услышали жалобные мольбы. Опустили глаза — перед ними лежала окровавленная отрубленная голова. В ужасе замерли святые братья — не иначе как дьявольские козни! Но голова объяснила, что отсек ее острый меч разбойников. И, так как смерть наступила без исповеди и причастия, грехи не позволили бы душе попасть на небеса. Только благодаря заступничеству Святой Варвары, которую всю жизнь почитал бывший обладатель головы, ему было разрешено дождаться исповеди… Монахи причастили беднягу. Душа его в образе белой голубки отправилась прямиком в царствие небесное… А Варвара по-прежнему опекает тех, кому суждена внезапная смерть — на поле брани или от руки предателя.
Что ж — подобный конец был не редкостью среди тевтонцев.
«…А братья со своими людьми ушли в мире…»
С недавнего времени на «лобном месте» Калининграда, рядом с областной Думой, высится трехтонный валун диаметром полтора метра. Нашли его в Чкаловском лесу местные историки-краеведы. Говорят, что был он заложен при строительстве Кенигсберга в основание орденского замка. В прошлом веке замок был разрушен — восстановить его планируют только сейчас. После того как в самом сердце города вырастут крепостные стены, реликвию возвратят на прежнее место. А пока стоит он «нерукотворным памятником» тому, кому предписывают честь основания города, — чешскому королю Оттокару Пшемыслу II. Это его герб — корона и крест — глубоко впечатан в шероховатую поверхность древнего камня…
Отряд под предводительством Оттокара ворвался в Самбию огненным вихрем. Да и могло ли быть по-другому, если за меч взялся внучатый племянник самого Фридриха Барбароссы? Кстати, у двадцатипятилетнего короля Богемии борода была не хуже, чем у деда, и так же горела на солнце жарким пламенем. И в битве он был не менее горяч. Подобно стопудовому тарану, теснил он пруссов, загоняя их все дальше и дальше, в глубь лесов и болот. Там, где останавливался со своим войском грозный монарх, вырастали замки. Первым стал Меденау — земляной вал, окруженный частоколом. И по сей день кажется, будто пятнадцатиметровую насыпь возвели вчера… Следом появился Варген — единственное сохранившееся деревянное тевтонское укрепление. Варгенау — так пруссы называли ручей неподалеку — был перекрыт плотиной. Искусственное озеро надежно предохраняло замок от вражеских поползновений. Несколько лет назад искатели водолазы-любители спускались на дно обмелевшего теперь водоема. Говорят, под водой вдоль плотины стоят четыре военных немецких грузовика, сброшенных в воду во время отступления. А вот рыцарских сокровищ нет и в помине.
Если судить по размерам крепости, в ней зимовали не меньше пяти тысяч рыцарей разом. Набирались сил после лихих боев, а чтобы согреться, жгли окрестные прусские поселенья, да потешались, глядя на то, как мечутся на снегу насмерть перепуганные самбы… Перезимовали — и ушли навсегда, никогда больше так и не посетив основанную ими крепость… Но, как это случается в истории, трагедия нередко оборачивается фарсом. Много веков спустя в Варгене организуют «Ярмарку дураков» — «Наренмаркт». В середине XIX века толпы кенигсбергцев станут приходить сюда, чтобы, накупив разноцветных свистулек и трещоток, отправиться пешком в город, оглашая окрестности развеселыми звуками…
История возникновения самого Кенигсберга необычна. В 1255 году король Оттокар с братьями-рыцарями захватил прусское городище Твангсте над Прегелем. Через него по реке проходил Великий Янтарный путь. Чистые и светлые воды Прегеля издревле несли в себе какую-то тайну. Древние греки полагали, что именно он есть не что иное, как Кронус — река времени и забвения… По прусскому преданию, здесь утонула жена племянника Верховного жреца, которому тот отдал священные земли у Хроно и Халибо — то бишь у Балтийского моря. Несчастную звали Преголла — отсюда и пошла название Прегель. А до этого река называлась Скара — «изогнутая». Потом пруссы нарекли ее «Претора» — «бездна». То ли потому, что она была глубока, как море — кое-где глубина достигает двадцати двух метров — то ли оттого, что не понимали, куда она все-таки течет: то ли в небеса, то ли в пропасть…
Рядом с Твангсте крестоносцы возвели деревянный замок. Когда-то давно, в пустынях Сирии, Тевтонский орден владел крепостью Монт Рояль — Королевская гора. Увы, в ходе войны с «неверными» форпост был навсегда утерян. Новую крепость тоже нарекли Королевской горой. Только звучало это на немецкий манер — Кенигсберг. Утверждают, что сам Оттокар указал место, где надо заложить первый камень. Указал — и отбыл на родину. Через пять лет после основания Кенигсберга за разгром венгров и половцев он получит прозвище Железный. Государство Железного Короля станет сильнейшим в Европе, а сам он едва не сядет на престол Священной Римской империи — да будет предательски убит… Но нам нет сейчас дела до бесславной кончины Оттокара. Нам интересно другое — будущую столицу Пруссии и самый западный город России заложил славянский король.
Годы спустя деревянная крепость превратилась в грозный замок с башней, что, по свидетельству очевидцев, застила солнце. Здесь выбирали гроссмейстеров, короновали королей, встречали русских царей и французских солдат — кого «за здравие», а кого и «за упокой». Под защитой крепких стен росли города. Сначала появился Альштадт. Клеточки на плане города заполнялись быстро. Каждая из них — новый двор. Заштрихована последняя клетка на плане — город построен. Тут на улицах появлялся всадник с длинным копьем наперевес. От основания до острия — расстояние между домами; заденет копье стену — придется хозяину ее ломать или платить штраф…
В 1300-м в деревянном соборе отслужили первую мессу. Ландмайстер Конрад фон Тирберг вручил альтштадцам грамоту об основании города, долгие годы служившую им Конституцией. И, едва смолкли праздничные трубы, рядом был заложен Лёбенихт. Он расположился далеко от реки, поэтому его жителям волей-неволей пришлось заниматься ремеслами и возделывать землю. В «городе мастеров» появились первые гильдии солодильщиков, сапожников, кузнецов, землепашцев… Возник даже союз нищих — заплатив налог, они могли спокойно просить милостыню.
Укрепления Лебенихта были невысоки — младший брат могущественного Альштадта. Но — «бог любит троицу», и в 1327 году возник третий город. Его называли то Прегельмюнде, то Нойштадт — однако в историю он вошел под именем Кнайпхоф, по названию острова, на котором появился. Кнайпхов был настоящим купеческим поселением. Папа Александр IV еще в XIII веке предоставил торговые привилегии Ордену, и новый город тут же вошел в торговый Ганзейский союз. В одночасье был построен порт со складами — ластади, оборудованными по последнему слову средневековой механики. Склады стоят и по сей день. Древесина, смола, хмель, сало, соль, оленьи и медвежьи шкуры — Пруссии было чем удивить соседей. Одна только Россия потребляла пятую часть всей селедки, добываемой в здешних водах. А из России сюда везли лен, пеньку, древесину — любому товару расторопные прусские купцы находили применение.
Собственной церкви в городе не было, и набожные жители вскоре затеяли строительство Кафедрального собора. Его посвятили Деве Марии и Святому Адальберту, первому крестителю Пруссии, которого язычники принесли в жертву своим божествам. Через пятьдесят лет храм распахнет двери для первых прихожан. Не такой уж долгий срок, если учесть, сколько времени возводились в те годы церкви и в более богатых городах. Собор простоит невредимым до 1944 года…
В XVII веке полноводная и неспокойная речка затопила остров Кнайпхоф, да так, что в Кафедральном соборе воды было по щиколотку. Чтобы стихийные бедствия не докучали горожанам и они всегда имели чистую питьевую воду, в 1382 году крестоносцы начали строить Ландграбен — «кривые канавы». Это сооружение даже сегодня поражает воображение.