Иной

— Как что? Не видишь? Злые хищные летучие мыши, — смеясь, крикнул я Михаилу Ивановичу, хватаясь за штурвал.

Началась сильная болтанка. Это нам на руку, поскольку я знал, что сейчас будет. Сам бы так поступил.

— А-а-а, что они де-де-лают?

Я видел, что Назимова вот — вот хватит удар.

— Сожрать нас хотят. Вот что! Фильмы ужасов любишь? Следи за директорными стрелками. У нас скоро третий разворот. Четр! — как я и предполагал, из мглы прямо на нас в лобовую атаку на лету мерцая, уходя в Сумрак, шли развернутым строем четыре дрампира.

Я толкнул штурвал от себя, пытаясь поднырнуть под них. Отчасти мне это удалось, но сильный удар о вертикальное оперение потряс весь самолет, и он стал плохо слушаться рулей. Видимо нежить решила, что она уже внутри и, выйдя из Сумрака, врезалась в хвост. А может быть, там тоже есть какое-то подобие нашего аэроплана? Выживем, надо будет посмотреть.

— Глянь, Сергей, какая рожа! — мой инструктор показывал пальцем на летящую нашим курсом и медленно приближающуюся к правой форточке летучую мышь.

Когда дрампир сблизившись, протянул поросшую редкой грубой шерстью неимоверно длинную лапу и царапнул вершковыми когтями по стеклу, словно пробуя его на прочность, Михаил Иванович заорал и замахал руками:

— Это не мышь! Уйди, уйди от меня тварь! Пошла вон!

Ухмыльнувшись, я взял немного левее, и еще одна нечисть перестала существовать, распоротая пусть и не вращающимися, но достаточно острыми для этого лопастями второго двигателя. Пусть со временем кровосос и восстановится, главное, что сейчас мы от него избавились.

— Не отвлекайся, Миша, — весело закричал я, пытаясь вернуть самолет на нужный курс. — Мышь, не мышь, какая разница? Держись приборов, инструктор, а то небо с овчинку покажется! Когда третий?

Назимов, все еще оглядываясь на форточку, кое-как сориентировался и дал команду на третий разворот.

Пока он разглядывал приборы, еще три кровососа раздельно атаковали наш «Ан-24», но промахнулись. Получив команду, я начал разворот и как раз во время. Из туч появилось сразу три звена дрампиров летящие не только развернутым строем. Они еще и эшелонировались по высоте, почти не оставляя мне возможности для маневра. Было видно, как их нещадно треплет на ветру.

Спасло нас только то, что самолет ложился на новый курс и нежить, видимо полагая, что мы полетим прямо, промахнулась. В этот момент кабина стала наполняться дымом и сзади опять что-то упало. Пока не было видно дрампиров я, слегка повернув голову, глянул в салон сквозь Сумрак. Там было, мягко говоря, неважно. Меня звали на помощь. Звал порванный, истекающий кровью и борющийся из последних сил Денис. Он один схватился с двумя дрампирами и они клубком катались по полу багажного отсека время от времени то, вламываясь в дверь нашей кабины, то выкатываясь в пассажирский салон. Инквизитор на смерть стоял против трех нежитей. Еще один дрампир, я понял, что это та самая кошмарная тетка, превращенная магом в прах, вернее ее останки, валялась на одном из пассажирских сидений.

«Сергей, помоги, — звал меня в сумраке Меньшиков. — Не устоим».

— Не могу, — бросил я ему. — Да…

— Держи самолет! — заорал в этот момент Назимов, — Падаем!

Сам он наклонился к РУДу левого двигателя и толкнул его вперед, увеличивая обороты до номинальных.

Быстрый взгляд на приборы: скорость сто восемьдесят, высота двести пятьдесят, скорость снижения десять метров в секунду. Много. Очень много! Видимо отвлекшись во время разворота, я потерял скорость. Так, штурвал от себя. Держать, держать, пусть самолет почти пикируя, ускорится до нужных величин. Тут сразу с двух сторон раздались удары. В дверь — это Дениска. Пока не страшно. Лишь бы выдержала. В носовой обтекатель — это очередной одиночный дрампир вскользь прошел по обшивке. Взгляд на приборы. Двести. Пора. Теперь штурвал на себя, на себя. Еще! Затем взгляд вперед.

— На курсе, — доложил Назимов. — По вариометру два метра в секунду. Высота почти… двести.

Впереди дрампиров не было видно, зато и справа и слева заходят сразу по шесть. Берут в клещи. Я подумал, что, сколько же их всего? Двадцать, тридцать? Ни хрена не видно из-за облачности. Уйти в Сумрак? А как же самолет? Навыки Иного не рассчитаны на такой экстрим.

— Четвертый, — напомнил Михаил Иванович, не отрывая взгляда от приборной доски. — Разворачивай!

В багажнике послышался какой-то душераздирающий вопль и, дверь в кабину снова затрещала, но выдержала.

— Только не через Сумрак, — прошептал я. — Насколько было возможно, аккуратно ложась на новый и последний курс. Впереди полоса. Аэропорт. И возможно, спасение, в которое я уже почти не верил. Не своё, а всех, включая лежку. Страха не было, а было веселое желание испытать себя. Испытать и как Иного и как пилота. «Клянусь, что так еще никто не летал!»

— Что? — не поворачивая головы, переспросил меня Назимов. — Какой Сумрак?

— Не видно ничего, панимаешь? — веселясь, ответил я. — Сумрак вокруг.

Прозевав наш четвертый разворот, дрампиры снова промахнулись. Теперь им придется разворачиваться и сквозь пургу догонять нас. А это не просто. С другой стороны, мы уже на прямой, и скоро войдем в глиссаду. Тогда я ни на метр не смогу отвернуть.

«Сережа, — донеслось до меня сквозь Сумрак. — Инквизитор, кажется погиб. Против меня трое…. Помоги!».

Высота сто пятьдесят. Держать, держать высоту. Снижение пока ноль. И то хорошо. От диких порывов ветра указатель скорости показывал от ста восьмидесяти до двухсот сорока. Впрочем, это стрелка пляшет как сумасшедшая. Будем придерживаться среднего значения.

«Потерпи, Дениска, мы почти сели».

— Глиссада через двадцать секунд. Режим номинальный, — доложил Михаил Иванович.

Я мельком посмотрел на него. Вроде как отошел. И то, ладно. По-прежнему ничего не было видно. Мутно-серая, как сам Сумрак, мгла, до предела насыщенная снегом, окутывала самолет. Я впился взглядом в авиагоризонт и директорные стрелки. Пока они строго параллельны. Значит, идем хотя и криво, но точно в створ. Это было наше единственное спасение в такую погоду. Из-за порывов ветра казалось, что самолет летит боком, и я из всех сил старался удержать его на нужном курсе. Хотя, впрочем, так оно на самом деле и было.

— Глиссада, — скомандовал Назимов и немного уменьшил обороты нашего единственного многострадального двигателя.

— Хорошо, — я немного отдал от себя штурвал, и самолет охотно посыпался вниз. К земле. В этот момент опять появились дрампиры.

«Дениска! Как ты там? — позвал я Даблваня через Сумрак».

— Как тебе с таким сопровождением? — как ни в чем не бывало, спросил я Михаила Ивановича. — Летал?

«Денис!».

— Да ну тебя к черту!

— Зачем же так далеко? — засмеялся я. — Вон они рядом летают. Посмотри, — и показал на почти отвесно пикирующих в нашу сторону дрампиров.

Было хорошо видно, как вибрируют под напором ветра кожистые складки их крыльев.

«Дениска? Ты живой?».

— Ну, чисто «юнкерсы», — сказал, разглядывая их Назимов. — Что делать-то будем?

Я отметил про себя, что Миша немного успокоился и сказал:

— Вниз нельзя. В стороны тоже. Можно вверх, но с одним движком не сможем. Или сможем, как полагаешь?

Назимов пожал плечами, не отрывая взгляда от приборов:

— Не уверен. Скорость двести. Ох, как болтает!

«Денис! Отзовись!».

В этот момент нас настигли дрампиры и распахнулась дверь в багажный отсек. Однако опять повезло. Нежити не учли огромной скорости пикирования и, пронзив в Сумраке фюзеляж самолета, вылетели с противоположной стороны, так и не попав внутрь. Я обернулся. На пороге пошатываясь, стоял Инквизитор.

— Скоро посадка? — оглядываясь через плечо, крикнул он.

— Скоро. Где Денис?

— Оборотень ваш? Вон он лежит. В крови весь. Двоих я замочил, но в самолете есть еще пара кровососов. Я постараюсь их сдержать до посадки. А там наши вмешаются! — ответил он и снова исчез, захлопнув дверь.

— Скорость двести. Устойчива. Высота сто двадцать. Вертикальная сильно плавает, метр-полтора. Скоро надо будет искать полосу, но, ни черта не видно, — как диктор прокомментировал происходящее с самолетом Назимов. — С кем это ты разговариваешь?