Мосэ

Мосэ не гнался за большими деньгами, но, когда они ему требовались, он их доставал. Доставал играючи, легко, безнаказанно.

Установка телефонов в Дзелквиане - вопрос сложный.

Откопал где-то Мосэ старые квитанции узла связи. Побросал их в портфель, купил в магазине театрального общества большие рыжие усы какого-то из гоголевских персонажей, прилепил их поверх своих черных, надел галстук и бодро направился в новый микрорайон в заводской части города.

Начал он с первого дома.

Нажал кнопку звонка и встал прямо перед глазком: в принципе Мосэ не любил, когда его обозревали через подобного рода приспособление, но на сей раз так требовали интеесы дела.

- Кто там? - послышался за дверью женский голос. Было одиннадцать часов дня, Мосэ специально выбрал это время, поскольку основная масса здоровых и работающих мужчин в эти часы сидит на работе. А дело, по которому пожаловал Мосэ, легче было провернуть с женщинами.

- Я насчет установки телефона, гражданка!

- Какого еще телефона? - не отпирала дверь хозяйка.

- Самого обыкновенного. Если хотите, чтобы вам установили телефон, открывайте, а нет, так незачем с вами и время даром терять.

- Как же нет, что вы! - выпорхнула хозяйка.- Муж и вчера к вам на телефонный узел заходил, да начальника не застал. Неужели можно надеяться?

- Как видите,- спокойно сказал Мосэ и вытащил бланк.

- Только нам устанавливается? - шепотом спросила женщина.

- Почему это только вам, вы что, лучше других? Всем ставят, к вашему дому же кабель подведен. Надо уплатить пять рублей за аппарат. Хотите, сейчас платите, хотите, внесите в сберкассу, только обязательно сохраните квитанцию,- спокойно сказал Мосэ и собрался уйти.

- Обождите, сейчас - Хозяйка ушла в дом и вынесла две трешки, Мосэ вернул рубль сдачи, заполнил корешок квитанции, оторвал его, вручил женщине и, словно бы не желая терять время, стал подниматься вверх по лестнице, говоря на ходу хозяйке:

- Думаю, дня через два-три у вас уже будет телефон! Какой вы аппарат желаете - белый или черный?

- Белый! - выпалила хозяйка. Мосэ вытащил блокнот и записал: «Один белый аппарат».

За три дня Мосэ обошел почти весь микрорайон - приблизительно квартир пятьсот. Денег насобирал кучу, но одно только беспокоило его: из пятиста семей более четырехсот пожелали иметь белый аппарат. «Где мне взять столько белых аппаратов?» - ухмылялся Мосэ, осторожно отклеивая большие рыжие усы одного из гоголевских персонажей.

Эта история прошла без шума. Большинство жителей нового микрорайона и без того уже не обольщалось надеждой на получение телефонов. Кроме того, пять рублей не такие большие деньги, чтобы из-за них гоняться за человеком, который своими квитанциями хотя бы дней на десять принес в семью атмосферу приятного ожидания.

Сам Мосэ Ортовидзе несколько иначе смотрел на эту операцию. Он опасался, вдруг кто-нибудь узнает его в троллейбусе и примется бранить да отчитывать - стыда ведь не оберешься. Но афера с телефонами сошла ему с рук. Мосэ никто не узнал. Когда он попался по другому делу, то сам рассказал эту историю следователю. Оба много смеялись. Потом следователь, запротоколировав чистосердечное признание Мосэ, приобщил его к делу (чем в конечном счете года на два увеличил срок отсидки Мосэ), а факт добросовестного признания подследственного приписал своим особым юридическим способностям.

Да, Мосэ попался совсем по другому делу. Ко второй годовщине операции с телефонами Мосэ придумал такой плутовский ход, которым вполне могли бы гордиться самые известные аферисты мира.

Мосэ теперь мог даже не выходить из дому, ему только надо было писать коротенькие письма и отправлять их по нужным адресам. Вскоре после их отправления на имя Мосэ поступали деньги.

Вот как это происходило.

Насколько вам известно, в наших вечерних газетах печатается ежедневно что-то около сорока траурных объявлений. Родные и близкие с прискорбием извещают о смерти такого-то и такого-то, панихида состоится в такие-то и такие-то дни, вынос тела тогда-то и по такому-то адресу. Мосэ выписывал эти адреса и по каждому из них немедленно отправлял письмо. Письмо это будто бы было написано одним из тех знакомых покойного, который ничего не знает о его кончине.

Чтобы не терять время на формальности эпистолярного жанра, Мосэ пользовался следующим трафаретом: «Мой… (здесь имя и отчество покойного), как ты живешь, как твои дела? Я больше там не работаю, поругался с кассиршей. Я соскучился по тебе, будет время, загляну. Будь другом, вышли, если можешь, те пятнадцать рублей, которые ты взял у меня месяца два назад. Сам понимаешь, как туго приходится человеку, когда он без работы. У меня тут еще и жена заболела, и мне надо срочно везти ее на отдых, иначе не стал бы тебя беспокоить.

С искренним приветом твой Мосэ.

Адрес: Дзелквиана,

ул. Ниношвили, второй переулок, дом № 10».

Письмо это адресат получал в день своих похорон или, в крайнем случае, на следующий день после них.

Редко когда родные покойного скупились послать пятнадцать рублей человеку, у которого, как явствовало из письма, покойник одалживал их два месяца назад (проверить это, конечно, намного сложнее и хлопотнее, нежели взять да и послать безработному человеку, у которого вдобавок жена нуждается в санаторном лечении, его же кровные деньги).

Кому охота, чтобы из-за пятнадцати рублей поминали лихом только что преданного земле близкого человека, и Мосэ Ортовидзе ежедневно получал не менее двухсот рублей. Часто денежный перевод сопровождался запиской, в которой обязательные родственники извещали Мосэ о смерти его товарища. Мосэ не читал эти слезные послания.

Мосэ погорел ровно через месяц.

Работники почтового отделения не успевали выписывать ему уведомления о денежных переводах. И ровно месяц спустя они заподозрили неладное. С чего бы это на имя Мосэ Ортовидзе всякий день поступала изрядная сумма денег и почему именно по пятнадцать рублей в каждом переводе?

Видно, Мосэ увлекся своей затеей и не все рассчитал как надо.

Почтовое начальство поделилось своими сомнениями с соответствующими органами, и Мосэ взяли.

На суде Мосэ сидел пристыженный, понурившийся.

Закон требовал своего, и Мосэ за новую и старую провинность присудили ни много ни мало шесть лет.

На улице Ниношвили, на углу у «Пьяного базара», возле аптеки стоял человек и терпеливо держал почтовый ящик.

Человек устал.

Время от времени он попеременно давал отдохнуть рукам и тогда припирал ящик к стене животом.

Прошло в общей сложности минут пятьдесят.

Интеллигентного гражданина в берете нигде не было видно.

Наконец человек, изнемогший от ожидания, решил дать ящику осторожно сползти по стене вниз, чтобы поставить его на землю. Он медленно расслабил руки.

Почтовый ящик не сдвинулся с места. Человек отступил назад. Потом схватил ящик обеими руками и рванул к себе. Ящик остался на стене.

Почтовый ящик был прибит к ней прочно и надежно.

Человек глянул в ту сторону, куда убежал незнакомец, и рассмеялся - громко, раскатисто.

Он не знал, надо ли ему сердиться? Шутка ему понравилась.

Человек шагал к своему дому, останавливался, оборачивался назад, хохотал и снова продолжал путь.

«Нужно же было именно со мной сыграть такую шутку и именно сегодня. За кого, интересно, он меня принял? Что-то непохож на местного. Ну и прохвост. Здорово он все-таки меня купил, битый час заставил держать в руках почтовый ящик тут же, на моей собственной улице, в двух шагах от родного дома. Вот и попробуй жить порядочно среди таких людей».

Попадись ему этот плут в берете, он бы не стал на него злиться: обняв за плечи, рассказал бы ему о себе, послушал бы его самого.

Мосэ Ортовидзе возвращался домой.

© «Нет аэропорта», «Молодая гвардия», 1978.

OCR и вычитка -- Угленко Александр.