Страница 26 из 41
— Но разве нельзя зайти в порт тихонько, на кошачьих лапках? Ну, под водой, скажем? Ведь «Громобой» может погрузиться так глубоко, как ты хочешь.
— А ты знаешь глубины? Я — нет.
— Но может…
— Хватит! — взорвался Волков. — Во первых, я устал и хочу спать. Я не спал с момента отплытия. Во вторых, мы не застрахованы от случайностей, а одиночку, как бы силен он ни был, может погубить что угодно. У меня нет второго «Громобоя», ясно?
— Что может повредить твоему кораблю здесь, в нашем мире? — удивилась Джейн.
— Не знаю, — честно ответил Волков. — Потом я расскажу тебе одну историю. Думаю, ты поймешь, что я имею в виду. Но сначала спать…
«Громобой» мягко опустился на твердый грунт. Здесь он находился еще довольно много времени — гораздо дольше, чем требовалось для того, чтобы отоспаться и отвезти Джейн на берег. Впрочем, это — совсем другая история…
Волков проспал шестнадцать часов. Когда он проснулся, Джейн сидела рядом с его кроватью и молча рассматривала его. Увидев, что он проснулся, она заулыбалась. Волков протер глаза, с чувством зевнул и улыбнулся в ответ. И подумал вдруг, что, если бы не начинающий уже желтеть фингал под глазом, лицо девушки можно было бы назвать вполне симпатичным, а может, и красивым.
Отогнав от себя посторонние мысли, Волков командирским голосом отправил Джейн на камбуз готовить поздний завтрак (или, может быть, ранний ужин — кто знает?). Сам он тем временем побрился и залез под душ, прогоняя вялость в мышцах и головную боль. Словом, привел себя в порядок.
Ели они в кают-компании «Громобоя». Помещение, способное вместить несколько десятков человек, казалось пустым и гулким и это навевало неприятные мысли. Джейн приготовила яичницу с беконом — не самое худшее. Как-то, еще на острове, она сварила Волкову национальное английское блюдо — овсянку. Помимо того, что Волков ее не любил, Джейн еще и была довольно паршивым кулинаром. В результате он возненавидел каши во всех их проявлениях. Впрочем, яичница — это блюдо, которое трудно испортить, в результате Волков не стал ненавидеть яйца.
Закончив трапезу, Волков отправился в боевую рубку. Там он долго рассматривал берег и гавань, потом дал посмотреть Джейн. В целом, картина не изменилась, изменилась только обстановка у причалов в порту — теперь к ним приткнулось вдвое больше рыбацких суденышек. Больше никаких изменений не было и вряд ли они могли ожидаться в ближайшее время.
— Ждем еще пять часов, — решил Волков.
Джейн удивленно взглянула на него и он пояснил:
— Темнота. Когда наступит ночь мы сможем высадиться, не привлекая избыточного внимания. Я доведу тебя до дому, возьмем слуг и вернемся за деньгами. Потом, наконец, можно будет поставить точку в этой затянувшейся истории. Согласна?
Джейн кивнула. Потом подумала несколько секунд и спросила:
— Слушай, если все равно здесь сидеть — может, расскажешь мне насчет случайностей?
— Каких? — не понял Волков.
— Ну, ты говорил, что «Громобой» может погубить что угодно и обещал рассказать историю о том…
— Понял, — кивнул Волков. — Ну что ж, пойдем.
Они направились в боевую рубку «Громобоя» — единственное место на борту, кроме собственной каюты, где Волков после гибели друзей не чувствовал себя подавленным. Но сейчас дело было не в этом. Просто рубка идеально подходила для задуманного.
— Взгляни сюда, Джейн, — Волков сидел за пультом. На огромном, в половину стены, экране справа от него появилось изображение корабля в трех ракурсах — сбоку, сверху и спереди. — Ну что, красив?
С точки зрения Волкова корабль на экране был, несомненно, красив. Классический линкор с четыремя башнями главного калибра и целой пирамидой надстроек, воплощение мощи и стремительности. Лучший надводный корабль его мира…
— Не знаю, — честно ответила Джейн. — Уж больно он какой-то… Тяжелый, если спереди, — честно закончила она.
Действительно, невероятно изящные и гармоничные обводы корабля спереди были не видны. Огромный линкор, чудо русского кораблестроения, казался грузным, расплывшимся под собственной тяжестью. Волков усмехнулся.
— Ты видишь перед собой самый мощный боевой корабль, когда-либо существовавший в нашем мире. Броня его достигала метровой толщины, в четырех башнях размещались шестнадцать орудий калибром четыреста двадцать миллиметров. Я не говорю уже о мощнейшем ракетном вооружении, зенитках и легких орудиях. Его водоизмещение было, не много ни мало, девяносто шесть тысяч тонн, а экипаж… Кстати, как думаешь, сколько?
— Человек пятьсот, не меньше.
— Восемьсот. И для такого корабля это — невероятно мало. Это было лучшее, что смог еще тогда, в мирное время, создать военный гений нашего мира. Суперлинкор «Победа», прошу любить и жаловать. Ни до, ни после него не было создано ничего подобного. В годы войны вице-адмирал Гаранин на этом корабле наводил ужас на наших врагов.
Так вот, теперь о том, что я хочу тебе рассказать. Этот корабль строился для штурма вражеского побережья. Планировалось построить серию из десяти таких кораблей — ядро будущего флота. Прежний мы потеряли в годы смуты по собственной нашей дурости. Пришлось отстраивать все заново — эти вот линкоры, крейсера, эсминцы. Хорошо хоть подводный флот был частично сохранен и мы смогли восстановить его достаточно быстро.
Будь этот план осуществлен, мы смогли бы властвовать над морями. Но, хотя корабли были заложены одновременно, как обычно первым отстроили один — для испытаний. С тем, чтобы в случае нужды можно было еще внести изменения в проект.
«Победа» оказалась непревзойденным кораблем. Вот только наших умников из высокой правительственной комиссии смутил один момент — скорость корабля не превышала тридцати двух узлов, в то время как новые американские линкоры, которые в тот момент только-только заложили, должны были по проекту разгоняться аж до тридцати четырех. И хоть ты тресни — плевать комиссии, что наши корабли способны два-три американских запросто разметать, главное, скорость-то все равно ниже.
Резерв мощности двигателей был уже исчерпан. Пришлось срочно искать выход. Мрачно это все было. Я сам обо всем узнал случайно — кое-какие данные уже здесь, на базе нашел. Короче, подставили моряков. Спустили на воду сразу два корабля в облегченном варианте — «Паллада» и «Петропавловск». Вместо шестнадцати четырехсот двадцати миллиметровых орудий — дюжина пятнадцатидюймовок, а броню сделали втрое тоньше. И плевать всем было на то, что остойчивость у кораблей оказалась так себе, а огневая мощь чуть не вдвое упала. Главное — до тридцати шести узлов разгонялись. Хорошо, нашлись умные люди, которые сообразили — вместо линкоров получили мы линейные крейсера. Мощные, быстроходные, но уже не то.
Четвертый корабль — «Гангут» — достроили более грамотно — броня почти полноценная, раза в полтора только слабже, чем у «Победы», орудий, правда, всего дюжина и почему-то четырехсот девятимиллиметровые. Шестнадцатидюймовки, короче. Ну да это было уже не столь опасно. Просто непонятно мне до сих пор, почему вооружение облегчили и калибр поменяли — в конце концов, на эти новые орудия опять же времени больше ушло.
Пятый корабль должны были достроить опять в измененном варианте — вместо шестнадцати четырехсотдвадцатимиллиметровок должны были поставить на нем дюжину пятисот двадцати двухмиллиметровых орудий. Впрочем, это был не худший вариант. Вот только война помешала, так и не спустили его на воду. НАТО начало атаку очень грамотно — первые удары пришлись не только по военным базам, но и по промышленным объектам. Почти сразу сгорели крупнейшие верфи. Десятки недостроенных кораблей были разрушены прежде, чем их успели спустить на воду. Ни одного крупного боевого корабля Россия после этого так и не построила.
Короче, вместо полноценного флота получили мы всего четыре линейных корабля, построенных по одному проекту и друг на друга при этом не похожих. А ведь если бы не теряли время на разные эксперименты, то штук восемь точно на воду спустили бы. Но не в том дело даже, что мало кораблей построили. Хуже, что получили набор кораблей, из которых флот составить трудно было. Ну не приспособлены они для действий в одном строю оказались.