Страница 15 из 19
Радоваться, конечно, рано ведь война только началась и как отреагирует на заявление Красильникова Сталин и поверит ли он нму, мне было неизвестно. Тем более это я знал, что нам удалось хоть немного, но улучшить обстановку по сравнению с возможной. А ведь другие считают, что все идет кувырком. Ну да ладно, как говориться — бог не выдаст, свинья не съест. Все еще впереди и я уверен, что будущие не будет таким мрачным, как у меня.
К полудню мы забурились в глухую чащобу и встали лагерем. За переход у нас погиб один раненый и ухудшилось состояние еще у троих. Все остальные ходили с мрачными лицами, хотя упаднического настроения не было, скорее это была мрачная решимость стоять до конца и отомстить за ребят. С таким чувством наши предки стояли на Куликовом поле, когда против них вышли гораздо большие ордынские полки, тоже чувство испытывали солдаты батареи Раевского во время всем известного сражения, когда сражались почти в полном окружении. Теперь и мы его чувствовали. У нас был один огромный плюс по сравнению с людьми этой эпохи. Мы знали, что победа будет за нами, нам же надо, чтобы она не была столь кровавой. Ради этого я готов был лечь костьми, но не допустить парады бритоголовых, транслируемых по телевидению, слом памятников нашим бойцам… Говорят, что от одного человека мало зависит происходящее — вранье, если человек хочет, а уж тем более и имеет возможность, хоть и малую, изменить что-то, то это произойдет. Сейчас, мы готовились именно к этому. Комбат принял решение понемногу продвигаясь в сторону фронта, мешать всеми силами немцу. Выход ко своим должен был произойти, когда обстановка по нашему случаю будет прояснена. Вот только до меня не очень дошло, как это станет известно зам, находящихся в тылу немцев.
Лежа на земле, под деревьями я жевал травинку и думал о следующих наших шагах. Точнее, о действиях нашего комбата. То, что он будет действовать не по обязательным канонам, я был уверен. Еще по службе в Чечне он дурил голову боевикам, действуя нестандартно.
— Лейтенант Стародубцев, к командиру батальона! — раздалось со стороны командиров. Сразу при разбивке лагеря, комбат приказал поставить себе палатку и теперь заседал в ней с ротными. Вот теперь придется идти и узнавать свою судьбу. То о чем я размышлял еще пару минут назад, мне станет ясно через последующие пару-тройку минут. Когда я вошел в палатку, то мне стало ясно — слишком долго медитировал, проще говоря — спал. Внутри находились все командиры батальона. В десятиместную палатку набилось почти два десятка человек. Здесь находились и снайпера, Воронов мне приветливо кивнул, когда я вошел внутрь.
— А вот и наш герой — желчно проговорил комбат — я еще пять минут, назад собрал весь состав у себя, почему опоздал?
— Виноват, по нужде отходил — покаянно сказал я, умолчав о том, что попросту сон сморил под деревом, тем более, что видеть меня почти никто из присутствующих не мог — хорошо схоронился — готов кровью искупить свою вину.
— Искупишь, обязательно искупишь. Товарищи командиры, я собрал вас всех здесь, чтобы сообщить о наших дальнейших действиях. Комиссар Красильников повез в Москву ряд образцов, могущих убедить высшее руководство в правдивости его слов. Также он сообщит ряд сведений, поспособствующих улучшению обстановки на фронте. Наши действия заключаются во всевозможном причинение вреда немцам, препятствовать их продвижению вперед. Наш батальон будет разбит на несколько мелких отрядов, которые займутся диверсиями, на дорогах, мостах и прочих важных в стратегическом плане объектах. Каждый из вас получит карту на которой будут они отмечены, в том числе воинские склады, которые, по всей видимости, уже захвачены или будут захвачены противником. Снайпера будут усиливать каждый из отрядов. Место общего сбора в лесу в пятнадцати километрах от села Высокое, что к северу от Пружан. Остаются командиры рот и взводов, товарищи командиры госбезопасности могут быть свободны и идти подготавливаться к рейду.
Дослушав до конца речь комбата, я вместе с остальными снайперами покинул палатку, оставив его с ротными и взводными. Интересно, с кем я пойду скитаться по тылам противника. Все таки намного спокойнее идти с человеком, которого ты знаешь хорошо, чем с малознакомым. Воронов догнал меня через десяток метров и хлопнув по плечу рукой сказал:
— О чем думаешь? Небось о том с кем пойдешь, так?
— Догадаться совсем несложно, думаю, подобные мысли у всех остальных сейчас в голове крутятся. А ты случайно не знаешь?
Серега состроил хитрое лицо и, оглянувшись по сторонам, произнес:
— Сия тайна мне известна, но не могу ее поведать, ибо буду наказан за разглашение.
— Хорош дурачиться, все равно в ближайшие полчаса скажут об этом. Так что давай колись, по самые гланды колись.
Воронов огорчено махнул рукой, шлепнул заодно по щеке, на которую миг назад спикировала крупная муха. По мухе промахнулся, но по щеке попал, причем получилось очень звонко.
— Блин, вот зараза. С Чернецовым ты едешь. И еще человек десять из ваших, из разведчиков вместе с вами пойдут. Если бы ты не спал под кустом, а пришел бы пораньше, то услышал бы распределение. Комбат за пару минут всех распределил, сказав, что рядовых и сержантов каждый выбирает сам в свою группу. Тебя особо упомянул при капитане, когда тот спросил про пару снайперов у себя в группе.
— Про пару, значит, нас двое с ним будет?
— Угу, двое. Ты и твой развиздяй Витек…
— Ну, это не так страшно, просто надо вовремя поправлять его и все, а снайпер из него получиться хороший.
— Как знаешь — пожал плечами Серега — у меня Якута забрали и отправили в другую группу. Жаль, я с ним отлично сработался. Во время последнего боя, с десяток немцев наваляли каждый.
— Я тоже проработал несколько, только выбирал офицеров или кого поважнее, пулеметчиков, например. Ну ладно, пора заканчивать лясы точить, вон отцы-командиры выходят. Вот же дела, сам уже являюсь командиром, да не простым, а все не могу привыкнуть толком к этому.
Воронов кинул взгляд на выходящих из под полога палатки офицеров, кивнул в ответ, мол, ты прав — пора и заторопился в сторону своих вещей. Я тоже собрался пойти укладывать свой мешок, но меня окликнул капитан Чернецов. Он отошел в сторону от основной группы командиров, которые о чем то оживлено, переговаривались в полголоса, и махнул рукой, поторапливая. Когда я подошел к нему, капитан застегнул свою сумку и посмотрел мне в глаза.
— Стародубцев, ты хороший снайпер, можно сказать самый лучший и поэтому выбор пал на тебя когда решалась дилемма — кому давать звания командиров. Но ты очень самостоятелен и любишь все делать по-своему. В этом рейде ты должен поступиться с этими чертами своего характера. Я командую группой и ты должен выполнять мои приказания, как и ранее. Теперешнее твое звание не должно в этом мешать, тебе понятно?
— Чего же непонятного — пожал я плечами — выполнять, так выполнять. Я все понимаю и не собираюсь впадать в эйфорию по поводу нового положения.
' Вот, блин, привязался — мелькнуло в голове, капитан всегда у меня вызывал чувство какой-то неприязни и сам мне платил этим же — как банный лист к одному месту'
Вслух же сказал другое:
— Я по-прежнему являюсь вашим подчиненным, будем считать, что мое новое звание не сильно помешает нашему дальнейшему отношению, как командира и бойцы.
Он несколько минут всматривался мне в лицо, потом кивнул и зашагал в сторону своих разведчиков. Мне оставалось, только забрать свой мешок, кликнуть Витька и идти следом. По зрелому размышлению, решил скинуть гимнастерку и галифе, а вместо них облачиться в 'лохмушку', выбрав лесную, темно-зеленую расцветку. Вещмешок закинул на спину, предварительно извлек разгрузку и закрепил ее на себе. В лесу точно не должно быть лишних глаз, да и комбат со своими заморочками будет далеко.
Витек собрался чуть позже, в отличие от меня, его никто не гонял по совещаниям, и тому удалось выспаться. Сейчас, опасно выворачивая челюсть в зевке, он натягивал на себя собственный маскировочный костюм. Наконец покончив со всеми завязками, он натянул лямки мешка на плечи и отрапортовал о своей готовности.