Страница 57 из 145
— Разрешите? — полы чуть раздвинулись, и заглянуло недоверчиво-настороженное лицо Романа.
— Входи живей… Не остужай… баню, — в перерывах между взмахами просипел Субботин.
— Война в Крыму, все в дыму, — Роман прикрыл за собой вход, начал озираться, стараясь определиться в обжигающем влажном полумраке.
— Сейчас все увидишь. Поберегись!
Валентин прямо из таза плеснул на камни. Мощно пыхнуло жаром-паром. Москвич попятился.
— Вот это да! Ташкент!
— Действуй, — Валентин вложил ему в руку распаренный веник.
— Что ж… попробуем…
Роман осторожно, с явным недоверием начал шлепать себя по лопаткам, но очень скоро вошел во вкус и принялся действовать от души. Начальник поддал еще. В клубах пара слышались только тяжелые шелестящие шлепки, неясные фигуры судорожно изгибались и пританцовывали, почти корчились, и вся эта картина могла бы сойти за поджаривание грешников в аду, если б не блаженное рычанье, аханье и веселый гогот.
— Антракт! Рома, за мной! — вскричал Валентин задыхающимся голосом и, пригнувшись, ринулся наружу.
— Дверь, дверь закрой, бандит! — загремел ему вслед нахлеставшийся до мясо-красного цвета начальник.
«Дверь закрыл» Роман, выскочивший с некоторым запозданием. Валентин, фыркая, как морж, уже резвился в озере. Москвич без раздумий тоже кинулся в воду, молодецки крякнул и размашистыми саженками заспешил прочь от берега.
— Эх, Валька! — восторженно вопил он. — Вот это банька!.. Еще б пивка сюда — и тогда в гробу я видел Сандуны!..
8
Две свечи давали достаточно света, чтобы за столом чувствовался почти домашний уют. В глубоких мисках дымилась уха из пойманных под вечер хариусов. Свежий хлеб, выпеченный по-полевому, в печке-каменке, врытой в землю, еще не успел остыть.
Василий Павлович в честь приезда новых людей выставил бутылку водки. Остальные из десяти привезенных Валентином «белых носков» он распределил так: три выдал горнякам, одну завхозу (тот божился, что берет для натираний), пять запер под замок в свой вьючный ящик.
Возглавляя застолье, Василий Павлович шутил, смеялся, как и положено радушному хозяину, но при этом время от времени осторожно подправлял разговор в нужном для себя направлении — должен же начальник выяснить, что за люди прибыли к нему, чего от них можно ожидать, а чего нельзя, что можно поручить, а что — нет. Ну, с Асей все было просто — студенты, они и есть студенты. Сложнее обстояло дело с Романом, человеком из столицы, представителем самого Стрелецкого.
— Значит, в основном вам пришлось трудиться в европейской части страны? — Василий Павлович подвинул к Роману миску. — Будьте как дома, не стесняйтесь. Таймени у нас здесь видите, какие здоровые, голова — во, с бычью.
— Спасибо, — Роман осторожно подхватил разваливающийся кусок отварной рыбы. — Последние два года я работал по Крыму.
— Ну и как там? — вежливо поинтересовался начальник.
— По-разному. Бывало очень нелегко.
— Еще бы! — пошутил Валентин — Какой-нибудь там ужасный маршрут от Сухуми до Батуми.
— Географию не знаешь, Валя, — весело отвечал Роман. — Сухуми и Батуми — это же Кавказское побережье.
— Ну, тогда от Алупки до Алушты, — смеясь, гнул свое Валентин. — Тоже путь не дай бог….
— Напрасно ты так, — уже серьезно возразил Роман. — Все думают, Крым — ах-ох, сплошные курорты, пляжи да кипарисы. Все это есть, конечно, но только на узкой кромке вдоль моря. А отойти на пару километров от берега, и — начинается Горный Крым, суровая страна.
— Как же, слыхали, слыхали. Там каждый год гибнут отряды отважных первопроходцев.
— Нет, кроме шуток. Вот в прошлом году, например, в такое же время, я делал маршруты в долине Бельбека, есть там такая речушка между Бахчисараем и Севастополем. Так, поверите ли, я проклял все на свете. Жара невозможная, воды нет, кругом одни высохшие русла, растения все сплошь колючие, будто из жести, и переплелись стеной. Забрался я в одну расщелину описывать разрез и едва не получил солнечный удар. Кстати, там я нашел осколок немецкой авиабомбы… По мне, так лучше уж маршрутить на Кольском полуострове, в Заполярье…
— Везде хорошо, где нас нет, — промолвил молчавший до сих пор прораб Самарин.
— А вот что действительно интересное в Крыму, — продолжал «посол», — за исключением, пардон, — тут он мимолетно улыбнулся Асе, — хорошеньких курортниц, так это — геология. Геология там потрясающе интересная, сложная, запутанная… Правда, и обнаженность там не то что, скажем, в Подмосковье…
— Чья обнаженность-то — пород или курортниц? — серьезно спросил прораб.
Василий Павлович, хлопнув ладонью по столу, захохотал первым, и с минуту за столом, как говорится, царило веселье.
— Ну спасибо, потешил! — проговорил наконец начальник, не подозревая, что главная-то потеха еще впереди. — Не ожидал, ей-ей, не ожидал! Придется немного выпить по этому случаю.
Василий Павлович налил троим, потому что Валентин и Ася не пили, и поднял свою кружку:
— Как у нас принято — за тех, кто в поле!
— Эрго бибамус! — откликнулся Роман.
— А это куда? — не понял Самарин.
— По-латыни значит — итак, выпьем, — объяснил «посол».
— Ишь ты! — удивился прораб. — Надо будет запомнить. Приеду домой — старуху свою удивлю.
— Ты запиши, а то забудешь, — посоветовал Валентин, прихлебывая остывающую уху.
— Помнится, в Крыму этом полно ископаемой фауны, — проговорил Василий Павлович. — Аммониты величиной с автомобильное колесо — это ведь оттуда, кажется?
— Да, такого добра там хватает. Из ракушняка дома строят.
— Живут же люди! — завистливо вздохнул начальник. — Тут раз в сто лет найдешь одну тварь — и то счастье.
— Ну-у, это еще как сказать… — протянул Роман. — Вот, скажем, наложились тектонические движения — и вся нормальная последовательность напластований полетела вверх тормашками. Тогда, даже имея фауну, черта с два разберешься, что на чем лежит и что за чем следует.
— Это верно, — согласился Василий Павлович. — Но все-таки, когда у тебя на руках фауна… Да что нам далеко ходить за примером…
Он грузно поднялся с места и, уже заранее улыбаясь, направился к своему вьючному ящику. Пока он возился в полутьме с замком, в палатку вошел Виктор Зайцев и с непринужденностью истинного полевика присел к столу.
— Похоже, гроза собирается, сообщил он озабоченно. — На улице у нас ничего такого не лежит, что может промокнуть?
Кажется, я сапоги оставил возле палатки, вспомнил Валентин. — Пойду погляжу.
И он торопливо вышел.
— Предыстория этого дела такова, — обстоятельно начал Василий Павлович, возвращаясь к столу. — Здесь у нас есть, а теперь же правильнее будет сказать — была, одна очень смутная толща. Многие об нее зубы ломали. И вот представь- те себе, дней десять назад…
Тут начальник вынул из коробки свою драгоценную находку и торжественно положил на стол, выбрав, где посветлее.
— Да, так вот, десять дней назад…
— О! — вдруг перебил его радист. — Вы это, случайно, не на Бугарихте нашли?
— Н-ну допустим, — после некоторого молчания проговорил Василий Павлович. — Что дальше?
— Моя работа! — неизвестно чему радуясь, заявил Виктор.
— То есть это как твоя работа? — голос начальника стал тревожен.
— А так! — ухмыльнулся радист. — Помните, студент у нас был в прошлом году, Оглоблин? Вот с ним мы и изготовили эту штуку, из какой-то его книжки срисовали. В костер потом бросили…
Роман, Ася и Самарин сидели, пока еще ничего не понимая. Начальник тяжело задышал.
— Что, не похоже? — спросил Виктор, несколько обеспокоенный его странным взглядом. — Гвоздиком я царапал…
— Гвоздиком?! — воистину страшно взревел вдруг Василий Павлович. — С-сукин сын! Убью!..
Набычившись и выставив вперед руки с когтеобразно согнутыми пальцами, он стал медленно надвигаться на радиста. А тот, опрокинув раскладной стул и глядя на начальника, как кролик на удава, столь же медленно пятился на полусогнутых ногах к выходу.