Древний Рим

Памятник Неволеи Тихе. Помпеи

Уроки проходили на открытом воздухе. Тем более что учиться в школах-лачугах было не очень-то и удобно. Помимо грамоты тут давались некоторые отрывки из законов. Цицерон вспоминал, как он выучивал наизусть законы Двенадцати таблиц. Ребенок, окончивший начальную школу, в 12–13 лет переходил к грамматику, а в 16 лет поступал в школу ритора. Помещение грамматика было более комфортабельно. Стены заведения могли украшать бюсты знаменитых писателей и философов, барельефы со сценами из Гомера и, возможно, даже и географические карты. В школу мог тогда зайти кто угодно, ибо детям ничто не угрожало. Поэтому там всегда было много народа.

Постепенно Эллада берет культурный реванш. Растет интерес к изучению греческого языка. Без знания греческого уже немыслим культурный человек. Римские анналисты Фабий Пиктор, Цинций Алимент пишут труды по-гречески. Во II в. до н. э. большинство сенаторов владеет греческим языком. Сципион Эмилиан и все члены его кружка бегло говорят по-гречески. Публий Красс даже изучает греческие диалекты. Свободно владеет греческим языком Цицерон. Многие на нем говорят: консулы и вожди Помпей, Цезарь, Марк Антоний, Август. И даже свою последнюю в жизни фразу, обращенную им к Бруту, Цезарь произнес по-гречески: «И ты, дитя моё…» Греческие гувернеры и преподаватели философии заполнили римские дома. Возник новый прибыльный рынок знаний. В дальнейшем зарождается и система высшего образования. В высших слоях общества появляется невиданный интерес к философии, литературе, истории, поэзии Греции. Например, Цезарь встретил известие о гибели Тиберия Гракха стихом Гомера. Последняя фраза Помпея, за минуты до его гибели – цитата из Софокла, которую он обращает к жене и сыну. Молодежь из знатных семей все чаще едет для изучения греческой философии, риторики, языка в Афины или на Родос. Овидий скажет: «Учение переходит в нравы». Образованная часть римского общества впитывала знания греков. Гораций напишет:

Должность педагога возникла в Риме не сразу. Вначале эта миссия полностью возлагалась на отцов семейств. Осознание необходимости систематического обучения и воспитания привело к появлению в состоятельных семьях домашних учителей. Стала выделяться и особая категория людей из числа грамотных и достаточно образованных рабов (servi litterarii), становившихся педагогами (или дословно – «детоводами»). Наемные учителя чаще всего выбирались из числа оседлых чужеземцев, что в целом указывает на невысокую привлекательность труда педагогов. Им даже не разрешали именовать себя «учителем» (по-латыни «профессором»); но называли «школьным надзирателем» или же «начальником школы» (magister ludi). Платили учителям начальных школ гроши (из этих сумм он должен был еще и выделить средства для того, чтобы снять помещение для школы). Поэтому порой такие школы устраивались просто на улице, так как для их открытия никаких разрешений не требовалось. Начинались уроки рано (еще до петухов), шли весь день, а заканчивались поздно. Девочки и мальчики обучались совместно. Так как книги были дороги, в начальной школе использовали тексты, записанные под диктовку учителя. В лучшем положении были «грамматики» и риторы средних и высших школ, пользовавшиеся привилегиями императора.

Календарь со сменными штырями из Рима

В школе грамматика главным предметом была литература и поэзия. Студенты знакомились по переводам с произведениями греческой литературы (Гомер, Плавт, Теренций, Гесиод, Менандр, Эзоп). Историей часто пренебрегали. Оттого и не разглядели будущего. Хотя считалось престижным выучить наизусть несколько фраз или отрывков из Тита Ливия, Саллюстия, Виргилия, Горация, Овидия, Лукана, Стация и т. д. Что же касается собственно риторики, имелись риторы латинские и греческие, то есть появилась своего рода специализация. Чтобы подвигнуть юношей к изучению ораторского искусства, устраивались состязания между молодыми ораторами, и победителей награждали триумфом. Преподавание точных и естественных наук находилось на очень низком уровне. Цицерон говорил, что геометрия сводилась к искусству измерять, поскольку изучали скорее ремесло землемера, чем науку геометра. Астрономию изучали как поэтический вид. К искусству относились в высшей степени пренебрежительно. Лишь в редких случаях детей обучали искусствам (да и то в силу необходимости). Так, Фабий Пиктор отдал сына учиться живописи, поскольку его сын был немой и отец хотел как-то скрасить ему жизнь. К музыке, танцам римляне вообще относились с презрением. И даже занятия гимнастикой не приветствовались. Нагота казалась римлянам в высшей степени безнравственной, возмутительной. На палестры римляне взирали как на школы праздности и разврата, что странно для нации воинов. Сенека говорил, что занятия тут составлены из масла и грязи. Таковы были вначале римские нравы.

Состязания борцов

В отличие от греков, более обращавших внимание на воспитание гражданина и человека, римляне делали больший акцент на практические навыки. Римляне старались приобщить потомство к труду земледельца, торговца, ремесленника. Хотя Сенека и скажет: «Учимся не для жизни, а для школы», понимали, что без трудового воспитания у нации нет будущего. Катон наставлял:

У римлян даже слово «обучение» мысленно отделялось от слова «воспитание». Цицерон говорил: «Отечество родило нас и воспитало с тем, чтобы мы отдали все силы своего духа, таланта и знаний его благу: поэтому мы должны изучать те науки, которыми мы можем принести пользу государству; в этом высшая мудрость и доблесть». На тех же позициях стоит Плиний Младший: «Кто же будет настолько терпелив, что захочет учиться тому, чего не сможет применить на деле?» Об этой прагматической стороне характера обучения у римлян писал и Гораций:

В школах поддерживалась суровая, а порой и жестокая дисциплина. В порядке вещей были брань и побои, которыми осыпали учеников учителя, эти сеятели разумного и вечного. Тем от них крепко доставалось. Поэт Гораций вспоминал, что во время обучения в школе единственное, что запечатлелась в его сознании, была щедрость учителя на удары. О том, насколько безрадостным и мрачным было пребывание в стенах школы, говорит признание Августина. Вспоминая школьные годы, он говорил (возможно, преувеличивая), что всякий, кому предоставят выбор между смертью и возвращением в школу, выберет смерть. Не все стремились к знаниям. Широко распространены были равнодушие и лень. Некоторые старались увильнуть от занятий, прогуливали уроки. Придумывались различные болезни (натирали глаза оливковым маслом, пили настойку из тмина и т. п.). На уроках дети не слушали педагогов и болтали. Тут же следовало наказание. К помощи кнута прибегали чаще, чем к помощи стило. Учили детей при помощи розг и палок (лат. per baculinum). Поэт Марциал даже назвал розгу «скипетром педагога»(ferula). С тех пор закрепилось выражение «пройти сквозь лозу учителя», что означало окончить курс школы. Хотя Сократ сказал: «Когда слово не бьет, то и палка не поможет».