Страница 42 из 169
Тронковский сильно сжал локоть Галея.
— Вы располагаете картами немецких аэродромов, схемами дислокации их дивизий, планами размещения стратегических объектов? Вручите мне такие карты и схемы, и вы убедитесь, что такое трокады... Но ни вы, ни я не располагаем нужными данными. Куда бить? По каким целям? Вы человек смелый, но вашей храбрости мало, чтобы помешать гестаповцам обнаружить виллу, если они дознаются о существовании лаборатории, а тем более — о характере работы, которая в ней ведется. Оккупанты вокруг нас, а мы фактически беззащитны. Рано или поздно тайное становится явным. Где гарантия, что нацисты не завладеют моим открытием?!
Дз-и-и-ннь-нь... и-и-и-нь... Телефон напомнил о себе знакомой трелью. Галей все рассчитал заранее, и ему достаточно было нескольких секунд, чтобы оказаться у камина, за спиной садовника, и выхватить у него трубку. Буардье резко обернулся, и они столкнулись грудь с грудью. Пистолет уперся садовнику в живот. Лицо его стало землисто-серым.
— К стене! — прошипел Галей, накрыв ладонью мембрану. Буардье попятился, наткнулся спиной на раму картины и застыл.
Не спуская с него глаз, Галей приложил трубку к уху:
— Алло!..
Голос звучал четко и ясно.
— Да, месье, вы не ошиблись... С вашего разрешения, если вас не затруднит — немножко громче... Благодарю, теперь слышу лучше.
— Говорит Штуленц! Слушайте, Беккер, что вы там копаетесь, словно жук в куче дерьма? — гневно забрюзжал баритон. — Группенфюрер Мельцер третий раз требует исчерпывающую информацию. Он хочет знать, что там происходит у вас на вилле. Сам Мельцер, слышите? Передайте этому идиоту профессору дословно: если голова поляка не заработает снова, мы оторвем Кадиусу его собственную голову, тем более что она у него пустая, как барабан. И напомните ему, кто такой Мельцер. Старый болван, наверно, забыл! Это...
Наступила пауза, но тот, кто назвался Штуленцем, еще не положил трубку. Он ждал.
— Я передам вашу просьбу экономке, — по-лакейски отбарабанил Галей. Не беспокойтесь, месье...
— У меня все! — гаркнула трубка. Послышались короткие гудки.
Приблизившись к садовнику, стоявшему у стены, Галей тихо приказал:
— Руки за спину! Вперед, в вашу комнату. И не оглядываться!
Первое, что бросилось в глаза в комнате садовника, — начатая пачка сигарет на столе. Галей вынул одну сигарету, понюхал табак.
— В этом доме, Беккер, странные порядки: слуга-садовник спокойно обкуривает хозяина, который не терпит запаха табака, — усмехнулся он. Дайте огня, я тоже испорчу сигарету.
— Спички рядом, на столе.
— Какие спички? Не прикидывайтесь дурачком, Беккер! Меня интересует ваша зажигалка, и вы это поняли. — Галей постучал по столу пистолетом. Быстрее, быстрее, Беккер! Нам некогда рассусоливать. Ситуация слишком скользкая, чтобы играть в прятки. Или вы сразу будете отвечать на мои вопросы, или... Не такая уж вы цаца, а я — тоже... Нам друг с дружкой нянчиться не доведется. Зажигалку!
Тон Галея подействовал.
— Зажигалка возле кровати, на тумбочке, — быстро ответил садовник.
Блестящая игрушка на ладони Галея выглядела вполне безобидно. Он несколько раз щелкнул, подул на огонек и спрятал зажигалку в карман.
— Ловкачи вы, немцы, всегда что-нибудь придумаете! Вчера в холле вы сфотографировали меня этой штукой. Пленку уже проявили?
— Нет, она не вынималась.
— Ну вот что, месье Буардье, то есть герр Беккер. У меня нет желания прибегать к этой штуке. — Галей похлопал ладонью по пистолету. — Все будет зависеть только от вас. С фотоаппаратом мы покончили. Пойдем дальше. Что скажете о Штуленце? Кто он, чем занимается, место службы.
— Штуленц — оперативный референт отдела B-AIII имперской службы безопасности...
— Стоп, Беккер! Чем увлекаются сотрудники отдела B-AIII?
— Научные и технические проблемы, изобретения, патенты и тому подобное. Разрешите опустить руки?
— Можешь опустить... Теперь о Мельцере. Что это за фрукт, его должность?
— Группенфюрер СС доктор Мельцер возглавляет отдел B-AIII.
— Он доктор? Каких наук?
— Физик.
— Вот как!.. И с какого же времени на вас работает Кадиус?
Белесые брови немца изогнулись дугами, он заговорил, не скрывая самодовольства:
— История эта еще довоенная. Наши подобрали ключ к профессору в те дни, когда поляк стал колдовать в лаборатории технологического института. Подробности мне неизвестны. Знаю только, что Кадиус и доктор Мельцер знали друг друга. Кажется, они вместе учились в Веймаре. Однажды наш агент передал в Берлин сообщение о засекреченных исследованиях, которые вел Тронковский. Мельцер заинтересовался ими, приехал сюда, к вам, навестил своего знакомого по студенческим годам Кадиуса. Они, видимо, быстро нашли общий язык. С тех пор профессор Кадиус регулярно передавал в Берлин все сведения о работе Тронковского. Профессору, естественно, прилично платили за это.
— Коротко и понятно. А ты?..
— А я? Мельцер вызвал меня, когда вернулся в Берлин, вручил мне документы на имя Буардье, и я отбыл из Германии с заданием присматривать за Кадиусом...
Немец вдруг словно поперхнулся и умолк, в глазах на миг промелькнула радость. Галей заметил это и понял — немец увидел что-то у него за спиной, увидел то, чего не мог видеть Галей. В тот же миг сзади раздался невозмутимо спокойный голос:
— Что здесь происходит, господа?
Галей обернулся. В дверях стоял лейтенант Дапью. Нежданный гость шагнул в комнату. За ним проскользнул в дверь бледный, как мертвец, и весь какой-то сникший профессор Кадиус.
Тревога схлынула, Галей успокоился. Появление Дапью избавляло его от лихорадочных поисков ответа на вопрос: что делать дальше? Он с облегчением шагнул навстречу Дапью и тут же получил удар в солнечное сплетение. Падая, Галей увидел над собой Беккера, который бросился на него, как натренированный пес. Заломленную руку обожгла острая боль, отдалась в пальцы, из которых вырывали пистолет. Лицо лейтенанта Дапью еще раз возникло из тумана. Поджав колени и зарычав от боли в хрустнувших пальцах, Галей пружиной взвился с пола и кулаком левой руки свалил охнувшего Беккера. Под ногами блеснула синеватая сталь пистолета. Галей наклонился за ним, и новая волна боли судорогой свела тело. Он задохнулся, ему показалось, что на голову обрушился потолок.
Несколько минут он, видимо, лежал без сознания. А когда отступил розовый туман и в мозгу немного прояснилось, Галей, приоткрыв глаза, увидел у самого лица два грубых башмака. Над ним разговаривали по-немецки:
— Благодарите бога, Беккер, что после телефонного разговора у меня появилось подозрение... Я подам на вас рапорт. Как вы могли допустить, чтобы он воспользовался нашим паролем?
— Я объясню... Все произошло неожиданно...
Знакомый баритон оборвал Беккера:
— По вашей вине едва не провалилась важная операция. Об этом мы еще поговорим. Где поляк?
— Он наверху, герр Штуленц, он в лаборатории, — угодливо пояснил Кадиус, сидевший в кресле.
— А эта ваша... э... мадемуазель? Ба! Ты уже очухался! — носок башмака уткнулся Галею в ребра. — Поднимайся, приятель, незачем валяться на чужих коврах.
Выплюнув кровь, Галей стал медленно подниматься на ноги. Только теперь он понял, кому принадлежал баритон, который он слышал по телефону. Карие глаза с насмешкой разглядывали Галея, словно видели впервые.
Дапью-Штуленц ткнул Галея кулаком в подбородок и произнес без жалости:
— Вот видишь, не послушался моего совета и очутился в мясорубке. Тебе очень нужно было знать, кто таков Штуленц? Ну вот, это — я. И тут ничего не попишешь, Галей. Наивные люди, вроде членов вашей подпольной организации, даже не представляют себе, сколько методов и приемов существует в работе профессионалов, которым положено загонять вашу братию в угол. Кое о чем ты уже, верно, догадался, однако поздно, слишком поздно, приятель!