Страница 120 из 169
Несмотря на всю свою занятость, Куртье умел выкраивать время для бесед один на один со своими сотрудниками. Особенно с новичками. Между собой мы называли эти встречи «тэт а тэт»[45]. Во время тэт а тэт в кабинете Поля обсуждались любые темы и разговор начинался, как правило, с какого-нибудь неожиданного вопроса профессора. На этот раз Куртье пригласил меня прогуляться с ним после обеда по парку. Сначала он интересно рассказывал о различных растениях, собранных в парке, — коллекция, насколько я понял, была поистине уникальная. Потом перешел к теме «Травы в китайской медицине». И наконец, совсем не к месту спросил:
— Виктор, ты что предпочитаешь, «Лидо» или «Мулен Руж»[46]?
— «Мулен Руж», «Мулен Руж», ты всю ночь колеса вертишь, Для любви или для смерти?» — вспомнил я неожиданно куплет.
— Автор куплета Морис Букэ, поэт-министр, — сказал Куртье. — Что еще ты знаешь о «Мулен Руж»?
— По-моему, началось это в октябре 1889 года, когда придумали французский канкан. Но все же лично я предпочитаю «Лидо». Оно появилось в 1946 году и классом выше, по моему разумению. «Лидо» — это кабаре-храм. Там больше вкуса! К тому же так приятно в таком большом помещении в центре Парижа осознавать себя единственным французом...
— Браво, Виктор! Французы в «Лидо» действительно редкие гости: слишком дорого! Там больше иностранцев: японцев, скандинавов, американцев. Вот уж не думал, что ты, с твоей склонностью к науке, такой знаток и ценитель развлекательных зрелищ!
— Во-первых, профессор, ничто человеческое мне не чуждо. А во-вторых, за свою жизнь я лишь дважды был в «Мулен Руж» и дважды в «Лидо». Просто больше меня не приглашали в эти уважаемые заведения богатые друзья. А своих денег, чтобы туда идти, естественно, не было. Тем не менее я не страдаю комплексом мирского аскетизма, который считаю социально опасным явлением. Эти так называемые пуритане вечно прячут в своих душах наиболее развращенные и разнузданные идеи. Куртье рассмеялся:
— Хорошо, Виктор. Я даю тебе служебное поручение — в ближайшие дни посетить «Лидо» и потом рассказать мне, какая у них программа. Я давненько там не был. Говорят, живой дельфин, который плавает в огромном аквариуме, поднимающимся из оркестровой ямы на сцену, совсем не плох. Или это в «Мулен Руж»?
— Мне можно задать вопросы, профессор?
— Пока не надо, отвечать я все равно буду не сейчас, а какое-то время спустя. Пока считай, что ты получил задание пригласить любую девушку из наших сотрудниц, благо в «кают-компании» выбор большой, в «Лидо». После представления переночуете в ближайшей от варьете гостинице — вам будут заказаны два отдельных номера. Если твоя спутница окажется парижанкой, то дома ей ночевать нельзя — только в гостинице, поэтому домой она пусть не звонит, чтобы не волновать родных. Если ты назовешь сейчас имя той, с которой хотел бы пойти в «Лидо», я постараюсь помочь тебе убедить твою даму, что посещение варьете — настоятельная служебная необходимость...
— Я приглашу Жаклин, профессор. Только, с вашего разрешения, я сам постараюсь убедить ее посетить «Лидо» в интересах науки.
— У тебя хороший вкус, Виктор. Жаклин — замечательная девушка. Желаю тебе приятно провести вечер в «Лидо».
Резкий жужжащий звук, шедший с неба, прервал речь профессора. Почти над нашими головами появился вертолет. С неожиданной легкостью Куртье затащил меня в густые кусты. Потом достал транзистор и приказал кому-то из охраны:
— Говорит первый, сбить вертолет лучом для мозга, как только он удалится на двести — триста метров от нашей территории.
Вертолет сделал крут и повернул обратно в сторону шоссе. Через несколько секунд раздался взрыв...
Вечером Куртье собрал наиболее доверенных сотрудников.
— Должен честно предупредить всех, что нам могут объявить войну, — начал он. — Пока, судя по всему, ведут разведку боем, и поручено это гангстерским организациям. Цель разведки выяснить, чем мы тут занимаемся. Интерес к нам проявляет крупная межнациональная фирма, которая, не желая вступить с нами в прямые контакты, решила привлечь мафию и с ее помощью разобраться в нашей работе... Насколько мне известно, никаких сведений о нас ни у кого нет, просто на всякий случай желают выяснить, а вдруг здесь что-то любопытное. Наша территория хорошо защищена, и попасть сюда не просто. Сегодня мы сбили вертолет-разведчик, перед этим уничтожили автокран. Хотя внешне это выглядит как несчастные случаи, возможно, они немного отрезвят гангстеров. Но все же прошу всех быть предельно внимательными и бдительными. И не волноваться: в отличие от полиции у нас достаточно сил, чтобы разгромить любую гангстерскую организацию.
Вскоре после этого я поговорил с Жаклин относительно «Лидо», и она охотно согласилась поехать со мной в Париж. Представление в «Лидо» нам понравилось. Хотя мы и, правда, были, пожалуй, единственными французами в этом зале. А столик, за который нас посадили (согласно оплаченным местам), занимала группа японцев. Девицы же, отплясывающие на сцене, были явно немецкого или скандинавского происхождения. Костюмы на танцовщицах были изящными, цветное освещение сцены — отличным, и музыка — вполне приемлемой. Кроме того, мы с Жаклин все-таки больше получали удовольствия друг от друга, чем от сцены. Мы мило беседовали на ничего не значившие темы, и нам было очень хорошо вдвоем в этом огромном полуосвещенном зале с яркими красками на сцене, где исполнялись африканские, китайские, эскимосские и прочие танцы.
После представления мы с Жаклин пошли вниз по Елисейским полям. К сожалению, улица Берри, на которой находилась гостиница «Калифорния», была рядом. Мне не хотелось идти в гостиницу, Жаклин также предложила погулять, но я сразу же заметил, что нас «опекали». Это была открытая слежка, и я подумал, что, скорее всего, это охрана, выделенная нам Куртье. Профессор предупредил, что нас будут охранять. «Вели» нас четверо молодых людей: один впереди, один сзади и двое почти вплотную за нами. Жаклин тоже заметила «сопровождение».
— Надеюсь, нас не собираются похищать, — сказала она, — но все же пойдем в гостиницу, такая прогулка малоприятна.
— Нет, не беспокойся. Это забота Куртье о нас. Охраняют, как президента с супругой.
Мы свернули налево и пошли в отель. Номера у нас были на разных этажах, и мы грустно улыбнулись друг другу, расставаясь в лифте без дверей.
Гостиница «Калифорния» известна тем, что если вы пойдете от лифта по коридору влево, то сделаете изломанный круг и вернетесь к лифту справа. В коридоре у моего номера стоял стул, а на нем сидел человек. Заметив меня, он поздоровался и сказал:
— Не беспокойтесь, мсье Виктор, профессор просил оберегать ваш сон. Я всю ночь буду дежурить у ваших дверей.
— Благодарю, — ответил я, — и желаю вам спокойной ночи!
Ночью ничего не произошло, если не считать сильного дождя. Но от него только лучше спалось. К тому же эти старые гостиницы, к которым принадлежит «Калифорния», хороши тем, что имеют окна, выходящие во внутренний дворик, похожий на большой колодец, так что здесь, в самом центре Парижа, уличный шум не проникал в комнату и не мешал спать.
Утром я поблагодарил своего стража, по-прежнему сидевшего на стуле у моих дверей, встретился внизу в холле с Жаклин, и мы отправились в Солонь. Но еще раньше у гостиницы ко мне подошел охранник-швед, которого я знал как одного из, подручных Дюшато, и, извинившись, сказал, что впереди и позади моего «пежо» пойдут автомашины с охраной — таков категоричный приказ Куртье.
— Ты случайно не восточный принц, инкогнито путешествующий по Европе? — спросила меня Жаклин, когда мы уселись в автомашину. — Что-то меня до сих пор никогда так не охраняли. Всю ночь перед моей дверью сидел охранник.
— Я четвертый сын сорок восьмой жены его величества славнейшего из королей, главного электровозбудителя душ своих подданных Махмуда Двести тридцать восьмого. Выходи за меня замуж, и я сделаю тебя своей любимой женой.
45
Тэт а тэт — один на один (франц.).
46
Мулен Руж (франц.) — красная мельница.