Страница 10 из 169
Росовски остановился. Он зарекся уже что-либо рассказывать Аллену, но на сей раз тот слушал довольно внимательно.
— Кто же попросил этих якудза достать препараты? — произнес Аллен.
Росовски чуть заметно пожал плечами.
— Я хочу, чтобы вы сами получили посылку из Лэнгли и привезли сюда, распорядился Аллен, — извините, но поспать вам и сегодня не придется.
Аллен не стал рассказывать Росовски, что человек, связанный с якудза и передававший им наркотики, сотрудник ЦРУ. Росовски да и абсолютному большинству работников Лэнгли не следовало знать, что отдел, в котором работал Аллен, многие годы занимался вывозом наркотиков из «золотого треугольника». Тайные операции ЦРУ, включавшие организацию переворотов в различных странах, борьбу с национально-освободительным движением, убийства и подкуп видных политиков, требовали больших средств, чем предусматривалось бюджетом ЦРУ. Велики были и личные расходы сотрудников управления.
Еще в пятидесятые годы ЦРУ создало в районе «золотого треугольника» террористические группы, которые вели подрывную работу против азиатских государств. Оружие наемникам перебрасывалось самолетами созданной ЦРУ авиакомпании. Сначала она называлась «Сивил эйр транспорт», затем «Эйр Америка». Пилоты в обратный рейс брали груз наркотиков. Сотрудники управления гарантировали безопасность. Прибыль делили на всех... Возможность участвовать в бизнесе на наркотиках была лучшим вознаграждением для отличившегося агента. Деньги, вырученные от продажи героина, шли на финансирование наиболее секретных акций оперативного управления ЦРУ.
Со временем вывоз и продажа наркотиков были поставлены на широкую ногу. Отдел Аллена разработал несколько перспективных маршрутов доставки героина потребителям. В каждую цепочку доставки наркотиков обязательно внедряли несколько профессиональных агентов Лэнгли — естественно, из местного населения.
Таксист Морита был таким агентом. Узнав от Ватанабэ, что якудза интересуются такими препаратами, как проликсин и анеотин, он поспешил встретиться со своим «почтальоном» — сотрудником резидентуры, который отвечал за связь с группой, занимавшейся наркотиками. Листок, исписанный чьим-то аккуратным почерком, лег на стол Аллена.
За час до звонка Росовски Аллен встретился с Ватанабэ. Японцу было обещано пять тысяч долларов, если он выяснит, кому в действительности предназначаются эти редкие препараты. Ватанабэ согласился. После того как ему передадут посылку, которая прибудет из Лэнгли, он опять полетит в Саппоро.
Имаи был очень доволен, что хотя бы сегодняшний вечер проведет со старшим братом. Родители все-таки принадлежали к совсем другому поколению, с ними иногда было трудно. Зато для роли советчика идеально подходил Тэру Тацуока. Обаятельный, умный, тактичный, все понимающий, он был образцом для Имаи. В его холостяцкой квартире, где было столько книг, Имаи провел лучшие дни юности.
В Токио его отпустили с условием, что на следующий день он вернется. Пришлось сразу позаботиться об обратном билете.
— Хорошо, что гости быстро разошлись, — сказал Имаи.
Тацуока присел на диван.
— Признаться, я устал. Много работал последнее время, да и светская жизнь тоже требует полной отдачи.
— У вас это получается прекрасно, — сказал Имаи.
Он стоял у окна, немного отодвинув тяжелую штору.
Было уже поздно. В темном прямоугольнике окна под мрачным небом сверкало сплетение неоновых огней. Разноцветные змейки жили, двигались, разбегались, наползали одна на другую, на мгновение исчезали. Змейки существовали сами по себе, без людей. Окна домов казались тусклыми рядом с яркими змейками. Здесь, в центре Токио, было пустынно. Токийцы понемногу переселялись на окраины, в предместья, города-спутники. «Змейки выгнали их, — подумал Имаи. — Офисы банков и компаний вытеснили жилые дома».
— Любуешься? — В голосе Тацуока была ирония.
— Вечерний Токио мне не нравится. Людей не видно. Все спрятались у себя в квартирах. А там, за шторами и занавесками, за прочным прикрытием бетонных стен, творятся грязные дела. Работа в полиции заставляет видеть во всем оборотную и весьма грязную сторону. Не знаю. Во всяком случае, днем, когда я вижу лица людей, у меня не возникают такие мысли.
— У тебя просто плохое настроение, — с сочувствием заметил Тацуока. На все можно смотреть по-иному. Прекрасная теплая ночь. Звезды блещут. Парочки гуляют по улицам.
— Да, — согласился Имаи, — звезды блещут, и парочки гуляют. Но я бы им, кстати, этого не советовал. Я-то знаю, сколько преступлений совершается ночью.
Тон Имаи плохо вязался с образом щеголеватого офицера полиции, каким его знали коллеги. Но Тацуока понимал, что внешний облик младшего брата обманчив. Масару Имаи многое чувствовал и понимал точнее, чем сверстники.
— Извините, что порчу вам настроение. Но по правде сказать, при вечернем освещении здесь действительно совершается немало мерзких дел.
— Я понимаю тебя, — улыбнулся Тацуока. — Мы, врачи, видим следы недугов, вы подозреваете преступления. Тебе поручили трудное дело? — спросил он без перехода.
— Пока не пойму. Но есть верная примета: если сначала кажется, что дело не стоит и выеденного яйца, то потом попадаешь в такие дебри... Все казалось очень простым. Полицейский сбивает прохожего, который буквально сам лезет под колеса. Я сидел в той машине, все сам видел. В карманах убитого никаких документов, не удается выяснить, кто он. Обследуем весь район...
— Проверка на алкоголь, наркотики? Паталогоанатомическое исследование черепа? — поинтересовался Тацуока.
— Все как полагается, — ответил Имаи. — В протоколе вскрытия никаких зацепок. Убитый, похоже, вообще не пил, занимался спортом. Так вот, буквально накануне вашего дня рождения, когда я ночевал в деревушке, где проводил расследование, ночью залезают ко мне в комнату и выкрадывают мою записную книжку. Интересно, правда?
Ночь была душной. Сквозь открытое окно вместо ожидаемой прохлады проникал до противного теплый воздух с запахом горячего асфальта. Улицы отдавали накопленное за день тепло. В комнате раздавался нежный мелодичный звон фурин — маленького металлического колокольчика, подвешенного к потолку. Полоска плотной бумаги, привязанная к язычку, улавливала малейшее дуновение.
— Кто бы это мог быть?
— Не знаю. Но такой явный интерес к расследованию — свидетельство того, что тут могут быть самые неожиданные открытия.
— Хорошо. Кстати говоря, каждый раз хочу у тебя спросить и забываю: как ты думаешь — предварительно, конечно, — что ты найдешь? Я не слишком хорошо формулирую мысль, но, наверное, у тебя есть профессиональное предчувствие, которое тебе говорит, что это преступление связано с тем-то и тем-то. Хирург, оперируя, даже если не совсем ясен диагноз, все же представляет себе, что он может найти у больного.
Имаи задумался.
— Мне кажется, что здесь не обойдется без наркотиков. Те двое, которые залезли в дом... Они произвели на меня странное, отталкивающее впечатление. У одного — лица я не видел — длинные гибкие пальцы, у меня было такое ощущение, словно они гнутся во все стороны. Лицо второго — еще ужаснее, какая-то злобная карикатура на человека. — Имаи передернуло.
— Ты устал, — поднявшись, заметил Тацуока, — ложись-ка лучше спать.
— Да, пора, — согласился Имаи, — завтра рано вставать.
— Я отвезу тебя в аэропорт. Я рад был тебя повидать.
— Утром хочу на минутку заскочить в токийское полицейское управление. Так что спасибо, доберусь сам.
Ватанабэ внимательно осмотрел взятую напрокат машину. «Глория» фирмы «Ниссан», не новая, но сойдет. Проверил шины, тормоза, коробку скоростей, покопался в моторе — возможно, что от этой машины будет зависеть удача всего дела. Заранее все предугадать невозможно, но быть уверенным в надежности окружающих тебя людей и вещей просто необходимо.