Лабиринт миров

— Вы забыли о втором болиде. — И снова в зале установилась заинтересованная тишина. — Его траектория заканчивается в районе пустыни Кызылкум. Там нет никаких поселений. Но анализ геофизической съемки показывает, что там нет и никаких энергетических аномалий. Если бы это была вторая спора, она бы уже дала о себе знать.

— Вот и прекрасно. Значит, она погибла во время удара о поверхность Земли. Одной проблемой меньше.

— Егоров писал в своем отчете о каком-то оружии, способном остановить космического агрессора. Что, если второй болид имеет к этому отношение?

— Ваша неуемная фантазия нашла бы себе гораздо лучшее применение в области литературы! Повторяю, Егоров был отравлен наркотиком, и его отчет…

— Оставим в покое мертвых. Давайте заниматься сегодняшними делами. Что бы там ни упало, мы обязаны исследовать этот район. А если там все же находится вторая спора? Что, если она до сих пор пребывает в анабиозном состоянии? Что, если она проснется?

— Вот вы этим и займитесь! — закончил дискуссию Диньков, именно так, как того хотел Вакенберг, изучавший, кроме чистой математики, еще и человеческую психологию.

Он правильно выбрал момент для своего сообщения. Он предположил, что именно сейчас, когда события набирают темп, Динькову понадобится повод, чтобы избавиться от его присутствия в комитете. Он предоставил ему этот повод и не ошибся.

— Передайте свое право голоса в комитете кому-нибудь из его членов и можете отправляться в свою экспедицию! Мы здесь, занимаясь скучными повседневными делами, с нетерпением будем ждать ее сенсационных результатов!

Глава 12

Близился рассвет. Ущербная третья луна уже касалась горизонта, а на востоке неторопливо разгоралась фиолетовая заря.

У Андрея были все основания гордиться ночным боем и своей выдержкой, позволившей ему успешно проделать этот тяжелейший поход через пустыню. С тех пор, как они покинули замок, Алан не остановился ни разу и не обращал на Андрея никакого внимания, словно забыл о его существовании. Юноша считал, что победитель ососа заслуживает лучшего отношения, и, обидевшись, решил первым не нарушать затянувшееся почти на весь ночной переход молчание, как бы ему ни было трудно.

Наконец, когда Андрею казалось, что никакая сила в мире не сможет его заставить сделать еще один шаг, Алан остановился, взглянул на посветлевший за их спинами горизонт и сказал:

— Сейчас мы сделаем привал, но совсем небольшой. Схватка с ососами отняла у нас слишком много времени. Ты знаешь, какой будет температура в этой пустыне, когда взойдет солнце? — Андрей, не желавший скрывать свою обиду, лишь молча отрицательно покачал головой. — По вашей температурной шкале к обеду она достигнет трехсот градусов.

— По какой шкале? У нас их две.

— Это не имеет никакого значения, по любой из них живое существо, оказавшееся в дневные часы на открытой местности, погибнет через несколько минут. Вот почему я так спешил. Нам еще идти не меньше часа, и солнце догонит нас… Правда, утром, пока оно наберет силу, у нас еще останется небольшой резерв времени, но это будет самая трудная часть перехода.

Ничего не ответив, Андрей развязал тесемки на бурдюке, мимоходом удивившись тому, что в сверхтехнологичном мире Алана существуют такие простые вещи, как этот бурдюк с кожаными тесемками. Наверно, Алан слышал все его мысли, потому что сказал:

— Кожаные емкости сохраняют прохладу и естественный вкус воды гораздо лучше современных термосов. Да их и нет. Многие вещи утрачены безвозвратно… Мне не нужна вода, в нашем городе не осталось биологически активных индивидуумов.

«Все-таки он робот, холодный и бездушный робот. Он выполняет свою программу, и ему нет до меня никакого дела», — подумал Андрей. В бурдюке оставалось еще много воды, и он позволил себе налить на ладонь немного драгоценной жидкости и растереть ею лицо — стало немного легче.

Песок окрасился в фиолетовый цвет неба. Воздух, несмотря на легкий утренний ветерок, оставался совершенно прозрачным, и пустыня просматривалась до самого горизонта. Вокруг не было видно ничего, кроме удручающе однообразных песчаных барханов, уже сейчас утомлявших глаза своим назойливым праздничным сверканием.

— Куда все подевалось? Совсем недавно я видел впереди какие-то строения…

— Это был очередной мираж, но теперь уже слишком поздно. Свет разрушает миражи, и нам следует поторопиться.

— Далеко еще до святилища? — спросил Андрей, покорно завязывая тесемки бурдюка и все еще сомневаясь в том, что ему удастся заставить свое измученное тело сделать хотя бы шаг.

— Не меньше двух часов, а до рассвета…

— Я знаю, ты уже говорил, рассвет совсем близко. — Закусив губу, Андрей заставил себя сделать первый шаг. Второй дался ему гораздо легче.

Через час, когда солнце ударило им в спину раскаленным валом своих лучей, на горизонте показалось нечто, напоминавшее каменный шалаш, образованный двумя поставленными на ребро плитами.

К этому моменту, по земным меркам, жара стала уже невыносимой. Казалось, каждая песчинка превратилась в крошечное светило, и ослепительное сверкание песчаных кристаллов усиливало ощущение нечеловеческого пекла.

Раскаленный воздух, струящийся над пустыней, строил и тут же разрушал призрачные замки настоящих миражей. Но, быть может, это была лишь игра больного, измученного жарой воображения. Пот заливал глаза, предметы теряли четкие очертания. Все силы уходили на то, чтобы сделать очередной шаг, и поэтому Андрей даже не заметил момента, когда его мучения неожиданно кончились.

Лишь спустя несколько минут он понял, что они находятся внутри закрытого каменного строения, стены которого вздымались над головой на десятки метров.

— Мы пришли? — спросил он, с трудом разлепляя растрескавшиеся губы, и не узнал своего голоса.

— Да. Это святилище Рикона. Ты вел себя мужественно, маленький человек, и я не ошибся, когда назвал тебя воином. Но главная твоя битва еще впереди…

— Какая еще битва?! Ты обещал отправить меня домой, как только мы придем в святилище!

— Я сдержу свое слово. Во всяком случае, постараюсь…

— Что значит, «постараюсь»?

— Как только ты возьмешь Рикон, я отправлю тебя обратно на Землю. Но энергии может не хватить, и тогда…

— Что случится тогда? Говори! — Андрей почти кричал. Все было напрасно — все его мучения. Его обманули, и он никогда не попадет домой. Он предвидел это, он знал, что добром это не кончится, не может кончиться…

— Тогда ты застрянешь в одном из переходов между мирами и дальше будешь выбираться самостоятельно. Возможно, тебе на помощь придет воин, которому ты должен будешь передать Рикон.

— Откуда он узнает обо мне?

— Он узнает.

— Ты все время говоришь загадками и чего-то не договариваешь. Ты обманываешь меня.

— Информационные копии моего уровня не умеют лгать.

— Ты хочешь сказать, в том случае, если не было заложено соответствующей программы?

— Такую программу никогда бы не создали те, кто оставил меня здесь. Это было бы недостойно моего народа.

— Ну, хорошо. Скажи же наконец, что я должен делать дальше?

— Видишь, впереди светится алтарь? Все очень просто. Ты должен подойти и взять Рикон.

— Действительно, просто… — Вот только Андрей уже не верил в простые задачи в этом мире. Что же касается алтаря, то он действительно виднелся у противоположной стены.

Небольшое каменное возвышение, прикрытое сверху сферой из голубого стекла. Подойдя ближе, он понял, что никакого стекла не было. Светился воздух, и, похоже, лежавший под сферой предмет прикрывало какое-то защитное поле. «Совсем просто — подойти и взять, интересно, что я буду делать, если останусь после этого без руки?»

— Ты не можешь отключить защиту?

— Она отключится автоматически, если ты тот, за кого я тебя принял.

— Ну, спасибо… А если нет?

— Тогда это не имеет значения. Мы оба не выйдем из этого здания. А я останусь здесь в любом случае.