Роза и лилия

Жанна так вздрогнула, что король не мог не заметить ее состояния.

Она закрыла лицо ладонями и зарыдала:

– Это слишком ужасно!

Коннетабль, который прежде, казалось, ничего не замечал от ярости, приблизился и положил руку ей на плечо.

– Сударыня, – сказал он, – постарайтесь успокоиться. Подумайте о том, что вы спасли жизнь вашего короля.

Жанна подняла лицо с покрасневшими глазами. Ей хотелось спросить: а что будет со мной, когда его не станет?

Карл VII выказал редкостную благосклонность: он сам проводил Жанну до двери. Лица стражников вытянулись от изумления.

– Да хранит вас Господь, – сказал король.

Жанна склонилась к его руке.

На другой день один из придворных принес Жанне высочайше утвержденную грамоту, из которой следовало, что арендное соглашение по дому на улице Бюшри отменяется, ибо его величество дарует право полной собственности на дом Жанне де Бовуа и ее наследникам.

Соседи судачили о неудавшемся похищении еще не один день. Торговля Жанны процветала.

Как удалось Гийоме так вовремя появиться? Гийоме сам рассказал об этом с пылом юнца, увенчанного лаврами победителя. Он как раз закреплял наружные ставни, когда из переулка быстрым шагом вышли двое и устремились за Жанной. Гийоме не спускал с них глаз и догадался, что дело нечисто. Не имея никакого оружия, из которого он смог бы поразить негодяев на расстоянии, он воспользовался шестом с крючком, при помощи которого они подвешивали к балкам гроздья чеснока и лука. Как выяснилось, чтобы сломать берцовую кость, ничего лучше и не придумаешь.

Вышло так, что в тот же момент на улице с метлой в руках появилась портниха, забывшая сообщить клиентке, что на другой день ждет образцы новых тканей. Увидев, что на Жанну набрасывают мешок, она перво-наперво вонзила в ближайшего к ней бандита булавку, которой крепятся волосы. Это не совсем обычное оружие сработало на славу, судя по реакции негодяя, получившего укол пониже спины. Парень отпустил Жанну и схватился за поясницу, а портниха принялась развивать успех, обрушивая на его голову удары ручкой метлы.

Пока Жанна была во дворце Турнель, явились стражники из резиденции прево, чтобы забрать преступников. Следом пришли королевские стрелки и предъявили на них свои права. Нападавшие вместе со своими сообщниками окончат дни на Гревской площади, а может, у позорного столба на главном рынке города, у Трагуарского креста или одной из многочисленных парижских виселиц: у собора Парижской Богоматери, Пор-Сен-Ландри, Сен-Жермен-де-Пре, ворот Бодуайе или на Монфоконе. Прево не любил шутить с теми, кто похищал людей. Но двум принцам, Людовику и Карлу, ясное дело, ничего подобного не грозило.

Воспоминание о виселице у Сен-Жермен-де-Пре заставило Жанну вздрогнуть. Когда отец Мартино в свой черед пришел на улицу Галанд разузнать о происшедшем, Жанна почти перестала владеть собой.

– Я возвращаюсь в Нормандию! – заявила она. – Париж – это город подлецов и убийц!

Отец Мартино сохранял спокойствие.

– Ваших родителей, Жанна, – сказал он, – убили как раз в Нормандии. Вы попадете из огня в полымя. Успокойтесь, и вы забудете думать об этом.

Жанна не смогла сдержать слез:

– Выходит, везде заправляют убийцы!

Отец Мартино не знал подоплеки событий; Жанна как могла связно все ему рассказала.

– На земле все имеет свою цену, Жанна, – произнес священник. – За красоту надо платить, ибо ее норовят купить уроды. Если купить не удается, они стараются ее уничтожить.

Успех и богатство порождают льстецов и завистников. Вторые, возможно, даже лучше первых, ибо их проще вывести на чистую воду. Вы платите за вашу привлекательность и случай, который приблизил вас к власть имущим. Быть вхожей ко двору – все равно что танцевать на раскаленных углях. Выгода от скромности и сдержанности вовсе не только нравственная, но и весьма осязаемая. Быть незаметным намного спокойней, чем изумлять мир своей удачливостью.

– Значит ли это, что я должна уйти в монастырь? – недовольно спросила Жанна.

Отец Мартино улыбнулся:

– Не думаю, что у вас есть к этому призвание, Жанна. Кроме того, вы обязаны вырастить сына.

Жанне было нечего возразить.

– Что же тогда? Как мне жить в этом городе, где на каждом шагу ловушка?

– Жанна, в человеке борются ангел и зверь. Не надевайте личину ангела. Не вы ли рассказывали мне о том, как на пути в Боте-сюр-Марн вонзили нож в глаз налетчика?

– Я защищалась… – попыталась возразить Жанна.

– Как зверь!!

Жанна растерялась.

– Обуздывайте животное начало в самой себе и опасайтесь его в других. Учитесь не поддаваться соблазну жалости. Вы не сможете сделать из вашего сына мужчину, если внушите ему, что он маленький ангелочек.

Помолчав, священник продолжил:

– Вы оказали королю огромную услугу. Вы действовали, словно на поле битвы. Так не ведите себя как солдат, который жалуется, что война – жестокая штука.

С этими словами он удалился. Ветер пошевелил листок на столе. Стихи Франсуа.

Любовь, это что – тоже война?

До самой ночи Жанна просидела в раздумье у могилы Бартелеми.

Вдруг из туевой рощицы на краю кладбища послышались сдавленные крики. Жанна обернулась и увидела две задранные ноги. Ритм криков, постепенно переходивших в стоны, все объяснил. Девушка, должно быть, примостилась на одной из нижних веток. Для шестнадцатилетней вдовы это было, вряд ли уместным напоминанием о жизни.

Наконец девушка издала долгий вопль.

Жанна отбросила благочестивые мысли и в мрачном настроении вернулась домой.

23

Король и блудницы

В июле 1451 года случилось событие, которое стало притчей во языцех в Париже и потрясло Жанну больше, чем она могла бы выразить. Между тем несчастный его герой был вовсе не из ее знакомцев, и она его даже в глаза не видела. Это был Жак Кёр.

По королевскому повелению этот самый богатый в мире банкир был арестован и брошен в темницу. Сын кожевника из Буржа смог в свое время стать другом Папы Николая V и активно содействовать отречению лжепапы Феликса V. Все крупные города Европы покупали и продавали его товары. Он держал в своих руках торговлю с Левантом. Именно торговлей он добился того, что крестоносцы не смогли отстоять оружием: защиты христианских святынь. Его помощники рыскали по всему миру, а вексель Жака Кёра ценился на вес золота и на войне, и в мирное время. Это он снабдил Карла деньгами для содержания войска и возвращения Нормандии. За это король передал ему серебряные рудники под Лионом и в Божоле, где Жак Кёр и добывал серебро для чеканки монет, расходившихся по всему свету.

И вот, король не просто бросил этого человека в темницу, но и, вчинив немыслимый иск, конфисковал все имущество, включая сорок поместий и дворец в Бурже.

Отец Мартино, сообщивший Жанне об аресте столь значительного человека, был этим глубоко удручен. Еще бы, ведь никто из влиятельных особ, будь то лицо духовное или придворный, не уезжал от Жака Кёра с пустыми руками.

Жанна подала священнику стакан вина и кусок пирога, которые составляли его обычную трапезу, когда он захаживал на улицу Галанд.

– Я слышала, – осторожно сказала Жанна, – что он был замешан в отравлении Агнессы Сорель.

Отец Мартино возмутился:

– Нечего повторять сплетни завистников! Они говорят лишь о тупоумии тех, кто распускает подобные слухи!

– Тогда в чем же дело?

– Может быть только одна причина – Жак Кёр ссудил деньгами сыновей короля.

Жанна поостереглась передавать священнику слова, которые она сама сказала за ужином в Боте-сюр-Марн, ведь даже Бартелеми был ими недоволен. Да, она нападала на Жака Кёра, не понимая, что король и без того не слишком благосклонен к нему.

– Но думаю, что Кёр не настолько недальновиден, – добавил священник.

Жанна вдруг задумалась, отчего отец Мартино решил поговорить с ней об этом, лишь для вида поинтересовавшись ее здоровьем.

Тот повернулся к Жанне: