Страница 35 из 56
— Ну, почему же, просто незачем было.
— Поведение Давида Валенсуэлы менялось, когда приезжал его двоюродный брат?
— Откуда мне знать? Санди ни разу не говорил мне, когда тот приезжает, опять же, работает он у нас совсем недавно. Правда, однажды Санди попросил меня приготовить для своего брата рыбный бульон, но я с ним так и не познакомилась.
— Давид часто отсутствовал в деревне?
— На этой неделе уплывал куда-то в понедельник на нашем баркасе.
— Когда вернулся?
— Не знаю, я увидела его только в пятницу — он пришел к нам обедать и привез новый мотор.
— Ах, так?
— Мощностью в семьдесят пять «лошадей», сказал, что сам за него заплатит.
— Очень интересно! Он рассказал вам о своей поездке?
— Говорил, что плавал в Кастильо.
— Зачем?
— В бордель.
— И часто он посещает бордель?
— Да нет, он же немного ненормальный, женщины ему вроде бы не слишком нравятся.
— Вот как? — Маскареньо допрашивал Ребеку уже с полчаса, когда наконец потерял терпение и решил резко закрутить гайки; долгие разговоры претили ему, он привык действовать наскоком, добиваться нужных ему ответов с помощью кулаков и ругани. Кроме того, эта женщина лишала его самообладания, от нее исходил сильный запах, мешающий ему сосредоточиться; нет, он не испытывал какого-то неодолимого влечения к ней, просто от него ускользало ощущение власти, что было недопустимо, очень беспокоило команданте и вызывало боли в желудке.
— Давид Валенсуэла — партизан!
— Что? Да с чего вы взяли? Он же трус несусветный, от Риверы все время бегает, как заяц.
— А это кто такой?
— Мой жених!
— Не прикидывайтесь дурочкой, Ребека! Давид Валенсуэла партизан, а вы его сообщница!
— Я? — Ребека впервые по-настоящему встревожилась; она ничего не знала о партизанах, но инстинктивно почувствовала, что ей угрожает опасность. Ну, мужика залюбить до смерти, приготовить вкуснющую еду из даров моря — это ей под силу. Но что касается инакомыслия — да пусть ее повесят на самой высокой мачте, если она в этом разбирается!
— Хватит придуриваться! — заорал команданте. — Весь порт знает, что вы с ним каждую ночь выходили в море! С какой целью — прятали заложников, оружие, похищенные деньги?
— Послушайте, мы выходили в море не для этого, а кроме того, вовсе не каждую ночь!
— Нуда, прытко пела рыбка! — Глаза Маскареньо налились кровью. — Вы — его сообщница, партизанка и преступница, а вдобавок еще и незаконно сбываете наркотики! Франко! — подозвал он своего помощника. — Убери эту бабу с глаз моих!
— Послушайте, я не понимаю, в чем вы меня обвиняете! Это несправедливо!
— Посади ее в джип к Ромеро! Да, и забери лодочный мотор на семьдесят пять «лошадей», она покажет где!
Ребека с плачем покинула комнату под конвоем Франко. Снаружи ее проводил изумленным взглядом старик Мансо, который до сих пор не понимал, что происходит. Всю ночь рыбаков продержали в «Гальере» без всяких объяснений. Неужели Санди связан с партизанами? Но как это возможно, ведь никаких признаков! Данило с самого начала расспросил его с пристрастием.
— Я сразу сказал ему, если он из тех бунтарей, которых разыскивает правительство, то пусть идет своей дорогой. Да Санди просто несчастный дурачок, у него и рот-то никогда не закрывается, и зубы торчат, как у осла!
Соседка, Вирхен Соледад Сасуэта, показала, что видела, как по ночам баркас Мансо выходил в море и возвращался до рассвета. Маскареньо и ее отправил в джип, а старика Мансо обвинил в преступном пособничестве, поскольку тот предоставил кров и работу врагу нации. Рыбаки отвечали на вопросы команданте спокойно и даже посмеивались. Капи подтвердил слова Ребеки по поводу вертолета и мертвеца, а также, не удержавшись, заметил, что если все партизаны и их сообщники такие, как Санди, то непонятно, как им вообще удается оставаться на свободе.
Маскареньо подскочил как ужаленный:
— Поговори у меня, умник! — и с третьего удара сбил Капи с ног. — Можешь подтереться своим мнением!
Рыбак, который на своем веку повидал даже сирен, не спеша поднялся на ноги, под настороженными взглядами полицейских приблизился к столу, с хитрым видом взял стакан своего обидчика с остатками молока, откусил краешек и принялся невозмутимо жевать, будто положил в рот ложку обычной каши. Маскареньо рассвирепел, выбил стакан из руки Капи и набросился на него с кулаками. Двое полицейских подхватили рыбака, поволокли к двери и выбросили наружу. Ривера, который провел ночь вместе со всеми, воспользовался появлением начальника, шагнул к нему и тихим голосом произнес:
— Сеньор команданте, я Мариано Ривера, казначей рыбацкого кооператива, это я позвонил в полицию!
Маскареньо с любопытством посмотрел на него.
— Почему сразу не сообщил?
Ривера поймал на себе подозрительный взгляд Капи и, поняв, что терять больше нечего, окончательно расхрабрился:
— У нас нет телефона, мой команданте, мне пришлось дожидаться удобного случая, чтобы поехать в Наволато и там воспользоваться аппаратом в одной закусочной!
— Но ведь ты мог сделать это на несколько недель раньше, еще немного, и они бы от меня улизнули! Правду говорят, мошенник обжулит, а с дураком сам себя проведешь!
— Я только хотел помочь вам…
— Прытко пела рыбка! В следующий раз, если вознамеришься донести на кого-то, делай это вовремя или вообще не доноси!
В разговор вмешался Франко:
— Шеф, большая часть информации, что я вам передал, получена от него!
— Вот как? А почему ты сказал, что Валенсуэла представляет угрозу для детей?
— А он, знаете ли, любит на людях доставать из штанов свой член!
— Ну, хватит. Франко, пошли-ка пару ребят обшарить местность на Атамирако и вокруг лимана, да пусть прихватят с собой вот этого дурака; арестованных отвезти в Кульякан, и чтоб никто с ними и словом не перемолвился до моего приезда!
— Команданте, — обратился к нему Ривера, — я хочу попросить вас об одном одолжении.
— Говори быстро!
— Я насчет сеньориты Ребеки, она здесь ни при чем!
— Ты же сам обвинил ее в пособничестве партизанам!
— Я ошибся! Пожалуйста, не увозите ее, она ни в чем не виновата!
— Это невозможно, она не только сообщница Валенсуэлы, но еще и наркоторговка, а если ты ее защищаешь, значит, придется и тебя допросить!
Ривера состроил кислую мину.
— Нет, не надо, пусть все остается так, как есть…
— Вот так-то лучше, и не рыпайся больше, а сейчас поезжай вон с ребятами и помоги им отыскать улики!
Капи, сидя на полу рядом с ними, услышал достаточно.
— Вот это да, ну и гад же Ривера, это он подставил Санди, засранец!
— Ага, и все из-за бабы; есть козлы, которые готовы мать родную продать, а у этого, видать, матери вообще не было!
Тем временем рыбаки случайно наткнулись на сокровище Санди.
— Тибурон, это чего у тебя?
— Сам не видишь — бутылка!
— Да она же битком набита деньгами!
— Нуда!
— Чертов Тибурон, ты откопал сокровище пирата Моргана! Теперь есть на что выпить и браконьерствовать не надо!
К восьми утра Маскареньо проголодался. Прежде чем покинуть дом, он внимательно осмотрел стены и предметы мебели, в нескольких местах постучал по полу и еще раз пообещал себе эту виллу. А почему бы и нет? С какой стати отдавать ее кому-то? Он заслужил этот дом по праву, так какой ему смысл пускать на подарки свою же собственность? Маскареньо полюбовался с балкона на яхту и представил себя на палубе в плавках, темных очках на рыбалке в океане: «Что за жизнь я себе устрою!»
Уже собравшись уходить, он задержался, чтобы еще раз проверить книги — а вдруг под безобидными обложками спрятаны крамольные сочинения? Команданте открыл несколько штук наугад, но все неудачно: «Сто лет одиночества» так и были «Сто лет одиночества», а «Мигель Строгофф» — «Мигель Строгофф». Рядом с «Раюэлой» стояла книжка, которая раньше каким-то образом ускользнула от его внимания, — «Свобода под честное слово» Октавио Паса. Что такое? Подозрительное заглавие! Ну-ка, ну-ка, посмотрим — и команданте открыл книгу на первых страницах: «Там, где заканчиваются границы, исчезают дороги. Где начинается безмолвие. Я продвигаюсь медленно, а народ…» Так-так, интересно! И Маскареньо пробежал глазами по строчкам до конца страницы: «Открываю и сумерки, и ночь… А затем обожженную сьерру и кучку глиняных домишек… Я открываю засуху и стенанья, мастурбацию…» Ни черта себе! «…день с хлебом и водой, ночь без воды…».