Чужие пространства

И Роман продолжал борьбу с ночными кошмарами в одиночку. Ему нужно было во что бы то ни стало продержаться полтора месяца: тогда двигатели переключат на торможение и здесь, на корме, станет тихо… Оставалась еще слабая надежда обменять каюту, но все попытки в этом направлении не имели успеха, тем более что без посещения медиков он не мог толком объяснить, почему, собственно, его не устраивает каюта на корме.

В эту ночь борьба со сном была особенно тяжелой.

Впереди простиралась степь, и лишь у самого горизонта смутно угадывалось некое знакомое ему сооружение. Узнав его, Роман почувствовал ярость — и пирамида придвинулась, стала четкой. Он ощутил гнев — и пирамида из разноцветных шаров стояла теперь прямо перед ним, приглашая повторить уже пройденный однажды путь или, быть может, давая возможность исправить его конец.

Роман оттолкнулся носком ботинка и, почти не чувствуя тяжести, легко взмыл вверх. Возможно, ему помогло ощущение полета, запомнившееся из предыдущих снов.

Тело оказалось таким легким, каким он пожелал его увидеть, тяготение более не властвовало над ним. Не было необходимости проделывать мучительный путь в кошмарном лабиринте шаров, он лишь слегка касался ногами поверхности, время от времени повторяя толчки и взлетая все выше, к самой вершине, туда, где зловеще поблескивал металлический шар.

Он остановился перед ним и, прежде чем открыть дверь, ведущую внутрь шара, услышал голос:

— Он совершенно выходит из-под нашего контроля.

Преодолевая неожиданно возникшее и постепенно нарастающее ощущение сопротивления, Роман все же приподнял руку и медленно, словно двигал тяжелую глыбу, приблизил ее к рукоятке двери. Затем рывком, преодолев возникший страх, распахнул ее. В глубине шара на стеклянном плоском полу что-то лежало.

Что-то длинное и большое, укутанное в серебристый пластик. Он не хотел знать, что именно там лежит. К счастью, свет был достаточно тусклым, и он мог оставаться в неведении, пока не переступит порог. Спина покрылась потом, не было сил протолкнуть в легкие, сжатые предательской спазмой, даже глотка свежего воздуха.

Он уже почти догадался. Контуры того, что лежало под серебристым пластиком, оказались достаточно четкими, больше он не мог обманывать себя и наконец переступил порог.

Под тонким пластиком находилось мертвое человеческое тело. Теперь он это знал совершенно точно, потому что узнал того, кто там лежал.

Глава 6

Инспектор УВИВБа Кленов не любил неожиданностей. Он был уверен, что только заранее разработанный и хорошо продуманный план способен привести человека к успеху и в работе и в личной жизни. Весь его опыт подтверждал эту непреложную истину.

С отличием оконченная школа второй ступени, отец, занимавший высокий пост в Совете и обеспечивший сыну платформу для первых самых трудных шагов в самостоятельной жизни — все это лишь подтверждало его теорию. Если же некоторые обстоятельства не укладывались в четко выстроенную им схему, то виноваты были сами обстоятельства или, в крайнем случае, какой-то частный, неудачно составленный план, но не принцип. Принцип выглядел незыблемым и непоколебимым вот уже целые двадцать восемь лет успешной карьеры и гладкой, без особых взлетов и падений, жизни, приведшей в конце концов Кленова к должности инспектора УВИВБа, к работе, полностью соответствовавшей его наклонностям.

Обязанности инспектора по особым поручениям сводились, в сущности, к составлению все тех же планов и схем, к решению сложных теоретических задач, над которыми так хорошо думалось в тиши компьютерных залов и кабинетов УВИВБа. Иногда Кленову даже казалось, что и сами обстоятельства, вызвавшие к жизни Управление Внутренней и Внешней Безопасности, — тоже часть какого-то неведомого, неизвестно кем составленного плана, часть сложной и интересной, но не имеющей прямого отношения к жизненным реалиям игры.

Нет, Кленов не сомневался в существовании могущественных и неуловимых врагов Федерации. Он лишь полагал, что они не обладают плотью, а существуют, так сказать, в чисто теоретическом виде, как часть сложнейшего уравнения, лишь в самых общих чертах связанного с реальной действительностью.

По его мнению, противники Федерации представляли собой некую теоретическую данность, размытую на длительном отрезке времени и вылившуюся в результате в постоянно существующее, но неопределенное, почти неуловимое давление враждебных сил.

Постепенно накапливаясь, силы эти, однако, способны были принести немало неприятностей, усложнив условия задачи настолько, что положительное решение становилось попросту невозможным.

Принцип безусловной зависимости событий от заранее разработанного плана подвергся первому серьезному испытанию при выполнении Кленовым нового задания, связанного с астероидным поясом Юпитера.

Сначала задание это показалось ему совершенно пустячным. Он даже счел себя несколько задетым, когда начальник отдела Сохнов именно ему поручил разбор странной путаницы, возникшей после находки геологами астероидного пояса обломков семнадцатой спасательной капсулы со старого, погибшего шесть лет назад рейсовика Земля — Марс — Каллисто.

Причина путаницы казалась Кленову очевидной: спасатели в своих отчетах сообщили о том, что все шестнадцать одноместных спасательных капсул, бывших на борту челнока, или, по крайней мере, их обломки, ими обнаружены. Откуда же могла взяться семнадцатая шлюпка?

Видимо, речь шла о пустой капсуле, искать которую среди хаоса астероидного пояса не было резона, и спасатели, скорее всего, вписали ее в реестр находок, чтобы не ухудшать отчетности за квартал. Это Кленов вполне мог понять и, не ожидая от расследования ничего интересного, отбыл к месту происшествия.

Но на станции астероидного пояса выяснилось, что, продолжая раскопки района аварии, геологи обнаружили изуродованный до неузнаваемости труп человека — капсула была с пассажиром…

Расследование сразу же перешло в другую категорию, и Кленов получил практически неограниченные полномочия в своих действиях. Хотя в глубине души все еще надеялся, что вот-вот будет найдено простое и понятное объяснение странному факту — на челноке оказался незарегистрированный и никому не известный пассажир без билета.

Самым же непонятным во всей этой истории оставалась все-таки сама семнадцатая шлюпка. Если на борту взорвавшегося при невыясненных обстоятельствах корабля оказывалась к тому же не внесенная в его реестр спасательная шлюпка с пассажиром, то этот факт уже не укладывался ни в какие приемлемые для рапорта рамки.

Кленов знал, что Управление космофлота никогда не смирится с подобным нонсенсом и начальство спустит с него три шкуры, если он не сумеет документально подтвердить существование этой таинственной семнадцатой шлюпки…

Собственно, не сам факт ее обнаружения вызывал сомнение. Находку никто не собирался оспаривать. Но тип шлюпки, серийные номера отдельных сохранившихся приборов и механизмов, характер материалов — все эти косвенные данные подтверждали, но еще не доказывали принадлежность шлюпки к челноку Земля — Марс — Каллисто…

Она могла затесаться в астероидный пояс, покинув борт какого-то совершенно другого, не известного пока корабля. И хотя сам Кленов не сомневался уже, что шлюпка была с челнока, доказать это он все еще не мог, и потому третьи сутки подряд не выходил из кабинета, изучая материалы шестилетней давности.

Если человек упорно и последовательно делает свою работу, рано или поздно к нему приходит удача. Кленов вновь убедился в незыблемости этой аксиомы, когда в семейных архивах одного из членов экипажа взорвавшегося корабля обнаружил старую любительскую голограмму, на которой улыбался погибший во время этой аварии Свиридов… Главное было, конечно, не в улыбке Свиридова, а в том, что в углу голограммы отчетливо просматривался шлюпочный стеллаж нижней палубы.

После компьютерной реконструкции снимка удалось различить не только номера отдельных шлюпок, но даже детали обшивки. Вот тогда-то Кленов и узнал характерную царапину, обнаруженную им на одном из обломков, найденном в астероидном поясе. И тогда впервые со всей очевидностью перед Кленовым встал вопрос: откуда вообще мог появиться в космосе (или на корабле) двойник семнадцатой шлюпки, однажды уже найденной спасателями? Вслед за первым вопросом сразу напрашивался второй: о безбилетном пассажире, о человеке без документов и без имени, о неизвестном, чьи останки были найдены в обломках шлюпки.