Страница 64 из 84
Утеса больше не было. На его месте возвышался необъятный торс гигантского тела, голова которого подпирала кромку туч. Из пасти этого чудовища, оттуда, из-под облаков, и низвергалась вниз кровавая река.
Лишь одна-единственная мысль билась теперь в моей голове: прекратить этот ужас, прекратить как можно скорее.
Рука сама собой потянулась к заплечным ножнам и нащупала рукоятку мечелета. В последний момент мне показалось, что черный великан разгадал мои намерения. Из его пасти вырвался ужасный рев, и ошметки свернувшейся крови обдали нас с ног до головы отвратительным вонючим дождем.
Мне даже не потребовалось размахнуться. Мечелет сам, словно почувствовав, что от него требовалось, вырвался из моей ослабевшей руки и унесся вверх, к голове черного великана.
Самого удара я не видел. Только скалы вокруг нас содрогнулись в последний раз, и ветвистая молния хлестнувшая оттуда, куда улетел мечелет, ослепительной вспышкой оборвала мое сознание.
Глава 30
Очнулся я в своей монастырской келье и долго пытался понять, не было ли случившееся со мной бредовым кошмаром.
Я чувствовал слабость во всем теле, руки двигались с трудом, а мою попытку приподняться на постели пресек суровый голос Лаграна:
— Тебе рано двигаться! Неделю провалялся без сознания после такой пустяковой царапины!
— Какой царапины? Что со мной произошло?
— Тебя ранило во время осады замка Грегориана и, видимо, слегка контузило. Рана была ерундовая и вскоре затянулась, но ты так и не приходил в сознание до сегодняшнего дня.
— Чем закончилась осада?
— Да, как сказать… С одной стороны, мы вроде бы потерпели поражение. С другой стороны, наша дерзкая атака оказалась полной неожиданностью для лорда. Ты нанес его войску урон, которого он никак не ожидал. Особенное впечатление произвел на врага удар твоего мечелета… Есть и неприятная новость — твое оружие так и не нашли. Пикермены говорят, оно исчезло сразу, после того как в тебя попала молния.
— Какая молния? Вы вроде бы говорили о пустяковой ране?
— Рана действительно была пустяковой. Но нанесла ее колдовская молния лорда, ударившая со стены замка прямо в то место, где мы с тобой стояли.
— Это я помню, но затем, как мне кажется, последовали переговоры. Или их не было?
— Не было никаких переговоров. Мы отступили сразу же, после того как ты потерял сознание. Продолжать штурм уже не имело смысла.
— Есть еще новости, о которых вы забыли упомянуть? Ария вернулась?
— Почему ты об этом спрашиваешь? Ты ведь не мог знать…
— Увидел во сне ее возвращение… Как ее раны? Удалось Спейсу с ними справиться?
— Ты и это увидел во сне? — Подозрительно прищурившись, Лагран внимательно изучал мое лицо. — Может быть, это был не совсем сон?
— Может быть… Вам виднее. В конце концов, это вы должны мне объяснять все непонятные явления, связанные с магией. Так что с Арией?
— Ее раны оказались слишком серьезны. Спейс залечил их, но, боюсь, ей теперь навсегда придется остаться в птичьем облике.
Я рванулся с кровати, не обращая внимания на попытки Лаграна воспрепятствовать этому. Это известие обрушилось на меня, как обвал. Боль утраты оказалась слишком сильной. И даже мысль о том, что мне все-таки удалось сохранить жизнь Арии, не смогла ее смягчить.
— Я должен ее увидеть!
— Это неразумно по двум причинам: тебе нельзя появляться в Шаранкаре, шпионы лорда немедленно донесут о твоем появлении, и его люди схватят тебя. А кроме того… — Лагран остановился, задумчиво всматриваясь в меня, словно решая, стоит ли продолжать.
— Кроме того, что?
— Кроме того, ты сам не знаешь, хочешь ли видеть Арию в ее теперешнем состоянии. Твое появление принесет ей только новые страдания.
Он был прав — и понимание этого заставило меня остановиться на пороге и вернуться в келью.
— Должен быть какой-то способ возвратить ей прежний облик. Помогите мне!
— Я был бы рад тебе помочь, и, тем более, я помог бы самой Арии без всякой твоей просьбы, если бы такой способ существовал. Но ни я, ни Спейс его не знаем.
Значит, больше я ее не увижу… Мои руки никогда не прикоснутся к ней… Лишь по ночам, когда светит полная луна, а в воздухе промелькнет силуэт ночной птицы, я буду провожать его тоскливым взглядом…
Почувствовав, как глубоко ранило меня это известие, Лагран продолжил:
— Возможно, так будет лучше для вас обоих. Эта история не могла иметь продолжения. Ты никогда бы не забыл о том, что она не человек… Не совсем человек.
И это было правдой. Но правдой было и то, что мир Шаранкара опустел без Арии. Я лишился здесь своего единственного близкого друга. Лагран был моим учителем, и, несмотря на его искреннее и доброе ко мне отношение, между нами всегда сохранялась определенная дистанция. Еще в большей степени это относилось к Спейсу.
Никогда уже не повторится та единственная ночь на Черной планете, когда мы были вместе. Любил ли я эту женщину-птицу? Но даже на этот простой вопрос у меня не было однозначного ответа. Так что же мне делать? Смириться с приговором Лаграна? Я не готов был принять решение, я не мог справиться с раздвоенностью, поселившейся в моей душе после посещения Черной планеты.
Было и еще кое-что… Еще одна пустота, еще одна утрата. Раньше я всегда мог почувствовать присутствие молдрома, где бы он ни находился. Теперь же телепатический канал связи с ним в моей голове опустел. Я звал его снова и снова, стараясь найти хоть какую-то зацепку, точку опоры, которая поддержала бы меня в этот трудный момент. Но не было ничего, ни мысли, ни даже проблеска его сознания.
— Молдром выполнил свое обещание? Он ушел?
Подтверждая мои худшие опасения, Лагран сказал:
— Он улетел. Сразу же после того, как мы отступили. Его ты тоже больше не увидишь. И мне кажется, что есть какая-то причина, заставившая твою карму измениться так резко. Причина, о которой ты не хочешь со мной говорить. Но если это так, наша беседа вообще не имеет смысла. Ты помнишь основное условие, которое я поставил, когда согласился быть твоим учителем?
— Я помню: полное доверие, полная откровенность.
— И что же?
— Мне нечего сказать.
Слишком многое на меня свалилось, слишком тяжек был груз. Я отвернулся к стене, не желая показать учителю свою боль и не желая больше продолжать нашу беседу, которая лишь бередила полученную мной душевную травму.
Видя мое состояние, Лагран молча удалился, оставив меня один на один с мрачными мыслями. Возможно, и его я видел в последний раз… В момент, когда возникла эта мысль, я не смог ее объяснить, но чувствовал, что так и будет.
Я лежал на узкой деревянной кровати, застланной матрасом из ароматных трав, я видел над собой знакомый до последней трещинки потолок. Глиняный кувшин с родниковой водой, как всегда, стоял на небольшом столике. Все здесь было привычно и знакомо, но что-то изменилось с того момента, как я узнал, что больше не увижу Арию.
Я понял, что у меня действительно не хватит духу встретиться с ней в ее птичьем обличье. Раньше, когда она в любой момент могла превратиться в человека, я мог с этим мириться. Но если близкая тебе женщина навсегда превращается в сову — это уже слишком.
То, что она все-таки вернулась, доказывало — происшедшее со мной не было' болезненным бредом. Я на самом деле еще раз побывал на Черной планете, где навсегда лишился своего волшебного оружия. Еще одна утрата… Это не имело для меня лично особого значения, по-настоящему оно никогда мне не принадлежало, я всегда чувствовал, что владею им незаконно, что мне одолжили его на время, и потому расстался с Кордеролом без особого сожаления. Но зато большое значение имело его исчезновение для всей монастырской братии. Теперь я не смогу помочь своим друзьям в монастыре, если дело вновь дойдет до стычки с войском лорда Грегориана.
Я чувствовал еще одну потерю… Моя способность ускорять собственные реакции и замедлять время исчезла. Возможно, это было следствием слишком долгого замедления, к которому мне пришлось прибегнуть на Черной. Может быть, в будущем эта способность восстановится, а возможно, я утратил ее навсегда. Во всяком случае, сейчас я не смог вызвать знакомого холодка в голове, несмотря на все старания. Так и должно было произойти. Лагран прав.