Дело Зорге

Зорге удивляло, почему ни один из тех мужчин, которые увивались вокруг Биргит, и увивались безрезультатно, не попытался, отбросив избитые комплименты, обратиться к ее разуму. Ведь, по мнению Рихарда, нельзя было не заметить высокой духовной организации этой девушки. Но большинство из окружавших его людей лишены дара читать, как в открытой книге, все то, что таится в душе других.

И именно потому, что он сам был редким знатоком человеческих душ, Биргит Лундквист улыбнулась ему так, как еще ни разу не улыбалась ни одному мужчине.

Таким образом, все шло, как хотел Рихард Зорге.

Танака, вне себя от счастья, надеялся, что день его встречи с этим чудесным созданием будет назначен уже сейчас. Но он заблуждался. По мнению Рихарда, японцу было бы полезно немного помучиться в ожидании.

— Простите, чуть было не забыл, что еще до встречи с моим другом Танакой собирался рассказать вам кое-что, — обратился к девушке Зорге. — Это, правда, не столь уж важно и могло бы подойти только для вашей женской страницы…

— Собственно, я имею отношение всего лишь к одной-единственной странице, — перебила Биргит.

Зорге не стал возражать, так как знал, что она не терпела фраз, смысл которых сводился к комплиментам.

— Именно поэтому я подумал о вас, когда получил сегодня фотоснимки с большой выставки кукол в Киото. Вы знаете, что эта выставка устраивается раз в десять лет. Вы могли бы написать милую статейку о ней… Снимки в вашем распоряжении.

Девушка засияла.

— Мы ведь не молодеем, — сказал Зорге, обращаясь к японцу, — и надо воспитывать подрастающее поколение. Иначе что будет с нашей прессой?

— Вот вам еще одно доказательство, — восхищенно заметил Танака, — что доктор Зорге — отличный товарищ…

Зорге уловил легкий оттенок сомнения, прозвучавший этих словах, но Биргит ничего не поняла.

— Вы правы! — искренне воскликнула она. — Мне еще никто не помогал… только смеялись надо мной. И все потому, что у меня другие интересы, чем у остальных девушек и у мужчин, которые бегают за ними. — Потом она презрительно добавила: — Это все любители развлечений.

Танака был слишком хорошо воспитан, чтобы рассмеяться, а Зорге видел перед собой лишь свою цель.

— Итак, Биргит, — спросил он, — хотите посмотреть снимки?

— Конечно… конечно!

— Ну, до свидания, — простился Зорге с ошеломленным японцем.

Биргит протянула разочарованному Танаке руку, так и не решившись напомнить об обещанном интервью.

В Токио, как обычно и в других столицах Восточной Азии, комплекс посольства составляло несколько домов и вилл, разбросанных по просторному саду, окруженному стеной с воротами, у которых стоит охрана. Такое расположение называют «компаунд». Германское посольство тоже представляло собой компаунд, центром которого была резиденция посла — солидный дом в стиле конца прошлого — начала нынешнего века.

Резиденцию окружали виллы советника, обоих советников-посланников и маленький домик, где были квартиры холостяков — Равенсбурга и атташе Херцеля. В многоэтажном, хотя и менее заметном доме неподалеку от ворот располагались служебные помещения, исключая кабинет посла, который находился в резиденции. В задней части компаунда были разбросаны небольшие домишки персонала, гаражи и мастерские. Несмотря на большую площадь сада и множество построек, помещений для всех сотрудников не хватало. Некоторые, среди них был и доктор Зорге, жили за пределами компаунда. Для военных атташе, представлявших германские сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы, выстроили новый дом, где также размещался недавно созданный информационный отдел Зорге.

Это длинное сооружение стояло в самом отдаленном углу сада. Оно было более современным, чем остальные здания, часть из которых представляла историческую ценность, поскольку это были первые дома, построенные в Японии в европейском стиле.

Зорге заставил себя не смотреть на террасу, где все еще продолжались оживленные беседы. Он был уверен, что очень многие, и прежде всего женщины, тайком наблюдают за ним с той минуты, как он вместе с Танакой подошел к молоденькой шведке. Зорге и Лундквист долго шли на виду у гостей, пока наконец не скрылись в тени густых деревьев. Дорога к его бюро проходила через сад, и он мог представить себе, о чем говорят за его спиной…

Когда Рихард открыл стеклянную дверь в бюро, сидевший там молодой японец в очках быстро вскочил и, как принято в Японии, поклонился, с шумом втянув в себя воздух.

— Мой секретать, Иноэ-сан, — пояснил Зорге и провел девушку дальше, в свой кабинет.

— Большого порядка у меня вы не увидите, — извинился он, — я не очень-то люблю порядок.

Зорге, несомненно, сказал правду. В кабинете повсюду, даже на полу, громоздились кипы газет и журналов, книг и документов. В самых неожиданных местах валялись курительные трубки и коробки из-под табака. Только висевшие на стенах три или четыре дорогие японские гравюры на дереве говорили, что хозяину не чуждо стремление украсить свой кабинет.

— Я запретил слугам наводить здесь порядок, — рассказывал он Биргит, убирая с дивана пачку газет. — В этом содоме я чудесно ориентируюсь.

Он предложил ей сесть на диван, который только что освободил.

Беспорядок в комнате, запах крепкого табака, полузакрытые ставни — все это так явно говорило о привычках хозяина, что Биргит стало не по себе. Только теперь до нее дошло, что она осталась наедине с человеком, которому, как говорили, не могла противостоять ни одна женщина. Что же странного, если он презирал всех этих женщин!

Но она не относила себя ко «всем этим женщинам» и не считала, что принадлежит к легкомысленным «любительницам развлечений». Она была серьезным человеком с духовными запросами, и доктор Зорге, умница, понял это сразу. И все же… Улыбнувшись, Биргит представила себе, как некоторые лопнут от зависти, когда пойдут разговоры, что Зорге беседовал с ней, как коллегой, достойной уважения.

Между тем Рихард вынул из папки стопку фотоснимков и небрежно бросил их Биргит прямо на колени.

— Вот вам ваши чудесные куклы! Просмотрите все внимательно, а я пока пойду взгляну, что настучал телетайп.

Оставшись одна, Биргит подумала: «Сколько же женщин сидело на этом диване? Конечно же, не одна… Возможно, они не только сидели, но и лежали здесь… В его объятиях…» От этой мысли ей стало не по себе. Кто знает, может, и ей уготована такая же участь? Девушка занервничала, хотела встать с дивана, пересесть. Но все стулья была завалены папками, бумагами, газетами. Освободить какой-нибудь стул она не решилась и осталась на диване. Ее взгляд остановился на фотоснимках. Видимо, о них-то и хотел поговорить с ней Зорге.

Однако Зорге не задержался у телетайпа. Он подозвал своего секретаря. Иноэ тотчас сообразил, что шеф собирается предпринять что-то серьезное.

— Встань около стеклянной двери и наблюдай за садовой дорожкой. Если увидишь, что кто-нибудь сюда идет, нажми кнопку звонка. Если же это будет капитан, то дважды!

С непроницаемым лицом секретарь занял пост у входа в дом.

Зорге мгновение помедлил, затем натянул тонкие нитяные перчатки. Не спеша пересек коридор и ключом открыл дверь кабинета военно-морского атташе. Здесь все было тщательно прибрано, каждая вещь лежала на своем месте. Нигде ни бумажки, ни конверта. Все было аккуратно спрятано, занавеси на окнах задернуты. В кабинете царила полутьма.

Зорге подошел к дверце замурованного в стену сейфа. Он хорошо знал этот сейф, по крайней мере снаружи. До сих пор стальной шкаф упорно сопротивлялся усилиям Зорге. Будь у сейфа замок, открывающийся ключом, Рихард очень скоро имел бы его дубликат. Но тут был установлен особый механизм, срабатывающий на определенную комбинацию цифр или на определенное слово. И цифры, и слово зависели от фантазии человека. В данном случае от фантазии капитана 1-го ранга Курта Натузиуса — человека без фантазии. И Зорге, зная, что для замка нужно слово-шифр из восьми букв, вспомнил излюбленное выражение капитана. Не колеблясь, он установил диски замка на слово «каррамба».