Дело Зорге

Подойдя к окну, Богнер стал проглядывать пленку на свет.

— Ну, что там? — спросил, заинтересовавшись, фон Эбнер.

— Точно не могу сказать.  Кажется, фотокопии каких-то документов. По всей вероятности, японских.

Равенсбург покачал головой.

— Понятия не имею, как эта вещь могла попасть в мой сейф. Если пленка лежала у меня, я должен был ее видеть!

— Давайте пройдем в проекционную, — предложил советник. — Вы не возражаете, господин полковник?

Одзаки отрицательно покачал головой. Вид у него был скорее подавленный, чем заинтересованный.

— Экран вчера не снимали? — спросил советник Мертенса.

— Нет, не снимали. И аппарат на месте. Вшестером они направились по узкому коридору во внутренние помещения, где располагались архив и библиотека посольства.

В проекционной Мертенс включил свет и задернул окна темными гардинами. Богнер подал ему пленку. Размер ее был обычным, и она хорошо подходила к проекционному аппарату.

— Разрешите выключить свет? — спросил Мертенс. Хотя на экране уже высветился первый кадр, никто еще не сел на место.

Мертенс навел на резкость.

— Вот так… Теперь хорошо… Резче не будет.

— Шрифт японский, — констатировал Богнер, хотя он мог этого и не говорить — каждый видел это сам.

— Но, с другой стороны, — сказал Равенсбург, — ясно видны тактические условные знаки, принятые у военных. Черт возьми, как попала эта пленка в мой сейф?

— А что скажет полковник Одзаки? — прозвучал в темноте вопрос Богнера.

— Разрешите мне сначала просмотреть всю пленку до конца, — попросил японец.

— Конечно, конечно! Пожалуйста, господин Мертенс, показывайте дальше.

Кадр за кадром появлялся на экране, и непосвященному человеку они могли бы показаться почти одинаковыми. Но сотрудники посольства сразу поняли, что это копии военных документов. Текст, написанный по-японски, иллюстрировался тактическими знаками.

— Последний кадр, — объявил Мертенс.

— Ну как, господин полковник, — снова спросил советник, — есть в этих кадрах что-нибудь интересное для вас?

— Да-а… — протянул Одзаки. — На тридцати четырех кадрах этой пленки полностью показаны организация, дислокация и вооружение нашей Квантунской армии. Тут засняты документы, представляющие собой военную тайну особой важности. Лишь высшие чины императорского генерального штаба имеют доступ к ним. Человека, сумевшего пробраться к этим документам и снявшего с них фотокопии мы как раз и ищем.

— Включите, пожалуйста, свет! — взволнованно крикнул Эбнер.

Когда в комнате зажегся свет, он отыскал глазами Равенсбурга и посмотрел на него так, что тот готов был провалиться сквозь землю.

Молодой человек только сейчас осознал, в каком положении он оказался.

— Вы мне не верите?.. Не верите?.. Но ведь это же абсурд! Просто недоразумение…

Рихард Зорге, который умел быстро ориентироваться в любой обстановке, дал Мертенсу и Богнеру знак, чтобы те встали у окон. Сам же направился к двери, чтобы в случае, если пойманный с поличным Равенсбург попытается бежать, схватить его.

— Равенсбург, у кого еще, кроме вас, был ключ от вашего сейфа? — спросил советник.

— Ни у кого. О существовании второго ключа мне ничего не известно. До сих пор не было ничего известно.

— Не можете ли вы объяснить нам, каким образом эта пленка попала в ваш сейф? Кто мог ее туда положить?  Кроме вас?

Равенсбург неопределенно пожал плечами.

— Откуда мне знать? Могу только дать вам слово, что эту пленку вижу впервые. Она ни разу не попадалась мне на глаза. Ключ от сейфа я всегда носил с собой и никогда, нигде не оставлял его.

Полковник Одзаки сделал шаг вперед и с сочувствием посмотрел на обескураженного Равенсбурга.

— Подумайте, пожалуйста, кто мог положить эту пленку в ваш сейф?  У вас, конечно, есть какие-нибудь подозрения?

Лицо Равенсбурга медленно меняло окраску. Он обернулся и, обведя глазами безмолвные лица сотрудников, остановил свой взгляд на стоящем у двери докторе Зорге.

— Да. Я знаю, кто это сделал, Одзаки-сан. Предатель — Рихард Зорге.

Равенсбург вытянул руку и пальцем показал на пресс-атташе.

Но Зорге был готов к этому. Он лишь пожал плечами и презрительно опустил уголки губ.

— До сих пор вы мне были только неприятны, Равенсбург, — спокойно ответил он. — А теперь противны!

Фон Эбнер вышел из себя:

— И это все ваши оправдания, Равенсбург? Значит, вы можете только обвинить кого-то другого, а по существу сказать вам нечего?

Равенсбург чувствовал, что никто в его вину не верит, и в то же время понимал, что попал в ловко расставленную ловушку, выбраться из которой вряд ли удастся.

— Что еще могу сказать?  Могу только поклясться, что этой пленки никогда не видел. Этот предатель, — он кивнул в сторону Зорге, — умышленно положил ее в мой сейф, чтобы отвести от себя подозрения.  Господин Зорге хорошо знает, что его давно подозревают. Я не хотел верить этому, но теперь...

Советник прервал его.

— Вы не имеете права обвинять доктора Зорге, Равенсбург. Этот поступок говорит не в вашу пользу и еще больше осложняет дело. Что делать, посол решит сам. Разумеется, об этом случае будет сообщено в Берлин.  Фон Эбнер вытер рукой влажный лоб. Многое повидал на своем веку старый дипломат, но такого,— такого переживать еще не приходилось. Кто знает, как может обернуться это дело!

— Дорогой Богнер, у  меня к вам убедительная просьба,  проводите, пожалуйста, господина Равенсбурга на квартиру и будьте все время с ним. Надеюсь, скоро мы узнаем, чтб предпринять дальше.

Расстроенный, он как-то нерешительно подошел к Одзаки.

— Не знаю, что вам и сказать, господин полковник. Во всяком случае, вы можете быть довольны, что предателем оказался не японец.

Полковник поклонился.

— Да… Предатель теперь известен, господин советник. Но он еще не обезврежен. Разрешите мне лично поблагодарить его превосходительство Тратта за содействие, оказанное посольством.

— Конечно, — с тяжелым вздохом ответил Эбнер. — Я вас провожу к нему.

Перед тем как выйти из комнаты, Одзаки подошел к Равенсбургу и молча потряс ему руку. Простившись с Богнером и Мертенсом, он пошел следом за Эбнером.

Проходя мимо стоявшего у двери Зорге, он сунул руки в карманы.

— До скорого свидания, Зорге-сан.

— В посольстве мне ничего не сообщили, — с отчаянием сказала Кийоми. — Никто не хотел даже говорить об этом. Все были очень холодны со мной. Если бы не Вилли, слуга Герберта, я бы ничего не узнала. И все же я должна знать, что будет с ним, Одзаки-сан.

Полковник движением руки остановил ее.

— Извините, Кийоми-сан, что я прервал вас. Но у меня есть кое-какие сведения.

На лице ее промелькнула надежда.

— Что вы узнали, Одзаки-сан? Полковник начал неторопливо, спокойно.

— О вчерашнем событии посол информировал по радио Берлин и просил указаний. У них сейчас полная растерянность и нет единого мнения.

— Единого мнения? — переспросила Кийоми. — О чем?

— Ну, о том виноват господин Равенсбург или нет. Большинство не верит этому, хотя не верить нельзя. Атташе по связям с полицией заявил: с психологической точки зрения возможность того, что Равенсбург сам положил пленку в свой сейф, исключается. Фихт и Натузиус головой ручаются за Равенсбурга. Только советник посольства, кажется, еще не знает, какую занять позицию. Его превосходительство Тратт, конечно, возмущен, что подозревают его друга Зорге. Во всяком случае, сейчас Равенсбургу запрещено выходить из своей комнаты. Предполагают…

Одзаки умышленно не договорил фразу. Он решил как можно сильнее разжечь у девушки чувство страха и тревоги за судьбу любимого. На это у полковника были определенные причины.

— Предполагают? Говорите же, пожалуйста, дальше!

— Предполагают, что господина Равенсбурга отправят в Германию. На одном из кораблей, через блокаду…

Девушка вздрогнула от ужаса.